Бутовский полигон

Кладбище
Бутовский полигон Бутовский полигон
«ПАМЯТНИК ИСТОРИИ. БУТОВСКИЙ ПОЛИГОН. Место массовых расстрелов и захоронений жертв политических репрессий 30-50-х годов XX-го столетия». Информационная вывеска на внешней стороне ограждения.
Страна	Россия
Местоположение	Бутово, Ленинский район, Московская область

Бу́товский полиго́н — историческое наименование урочища, известного как одно из мест массовых казней и захоронений жертв сталинских репрессий близ деревни Дрожжино Ленинского района Московской области, где, согласно результатам исследований архивно-следственных документов, в 1930—1950-е годы были расстреляны десятки тысяч человек. Поимённо известны 20 тысяч 761 человек, расстрелянных в августе 1937 — октябре 1938 годов.

Патриарх Московский и всея Руси Алексий II назвал Бутовский полигон «Русской Голгофой». Среди захороненных на полигоне — около 1000 представителей духовенства: как Русской Церкви (православных различной юрисдикционной принадлежности), так и иных конфессий.

9 августа 2001 года Постановлением Правительства Московской области Бутовский полигон объявлен памятником истории и культуры местного значения.

Казнённые на Бутовском полигоне в подавляющем своём большинстве были приговорены к расстрелу внесудебными органами — тройкой УНКВД СССР по Московской области, а также особой комиссией НКВД СССР и прокурором СССР.

Недалеко от Бутовского полигона находятся два других бывших специальных объекта: полигон Коммунарка (бывшая личная дача Генриха Ягоды, впоследствии — места массовых казней), и Сухановская особорежимная тюрьма (на территории монастыря Екатерининская мужская пустынь).

Захоронения

Из результатов документальных исследований, выполненных Постоянной межведомственной комиссией правительства Москвы по восстановлению прав жертв политических репрессий, выяснены обстоятельства казней на Бутовском полигоне за период с 8 августа 1937 года по 19 октября 1938 года. Всего за указанный период было расстреляно 20 765 ^[3] человек, по именам установлено более 3 тысяч человек^[7]. О более поздних захоронениях документальных сведений нет. По состоянию на 2003 год нереабилитированными остаются 19 595 человек (93 % от общего числа расстрелянных), осуждённые по чисто уголовным или смешанным статьям УК РСФСР, которые согласно российским законам реабилитации не подлежат^[2].

Захоронения производились без уведомления родственников и без церковной или гражданской панихиды. Родственники расстрелянных стали получать свидетельства с указанием точной даты и причины смерти только с 1989 года.

30 октября 2007 года, в День памяти жертв политических репрессий, Бутовский полигон посетили Президент России Владимир Путин и Патриарх Московский и всея Руси Алексий II^[8][9].

История

См. также: Муниципальный округ Южное Бутово#История

На месте Бутовского полигона в конце XIX-го столетия находилось имение Космодамианское-Дрожжино (в честь святых-бессребреников Космы и Дамиана). Впервые село Дрожжино упоминается в 1568 году, когда здесь находилась усадьба земского боярина Фёдора Михайловича Дрожжина (впавшего в немилость Ивана Грозного и казнённого по приказу царя). В 1889 году хозяином имения Н. М. Соловьёвым был основан конный завод, у леса устроен ипподром со зрительскими трибунами. Владелец Бутовского имения И. И. Зимин вскоре после Октябрьской революции, не дожидаясь конфискации, всё отдал государству и уехал с семьёй за границу. Конный завод поставлял лошадей Красной Армии.

В 1920-е годы в Бутово (Москва) была создана сельскохозяйственная колония ОГПУ. В 1935 году территория около 2 км² была обнесена глухим забором; на ней был обустроен стрелковый полигон НКВД, а территория взята под круглосуточную вооружённую охрану. Неподалёку в районе совхоза «Коммунарка» находился другой спецобъект — полигон «Коммунарка» (бывшая личная дача Генриха Ягоды, впоследствии — места массовых казней).

В 1937—1938 годах в ходе политических репрессий в Москве было вынесено и приведено в исполнение огромное количество смертных приговоров. Кладбища Москвы не могли справиться с таким потоком захоронений. Тогда в середине 1937 года НКВД были выделены два новых спецобъекта — Бутово и Коммунарка. В Коммунарке захоронено 5—10 тысяч человек, а в Бутове — около 21 тысячи. На объект «Коммунарка» попадали представители партийного руководства и советской номенклатуры, офицеры РККА, инженеры, деятели культуры и искусства, работники НКВД, а на объекте «Бутово» расстреливались все остальные: рабочие, крестьяне, священники, кулаки, уголовники, бывшие белогвардейцы и прочие «антисоветские элементы». Больше всего людей было расстреляно 28 февраля 1938 года — 562 человека. На февраль 1938 года пришёлся пик расстрелов, что связано с дополнительной квотой на расстрел 4000 человек, утверждённой Политбюро ЦК ВКП(б) 31 января только для Московской области.

Во время Великой Отечественной войны в районе Бутовского полигона развернули лагерь с немецкими военнопленными. Их сгоняли на строительство Варшавского шоссе; тех, кто работать не мог, расстреливали и скидывали в яму.

Начиная с 1992 года московская общественная группа по увековечиванию памяти жертв политических репрессий (группа М. Б. Миндлина) с помощью сотрудников ФСК-ФСБ приступила к архивной работе со следственными делами расстрелянных на Бутовском полигоне, при этом собирались сведения и составлялись краткие биографические справки для будущей «Книги памяти».

Весной 1993 года полигон впервые посетили родственники погибших, осенью того же года в его южной части была установлена гранитная мемориальная плита.

Бутовский полигон находился под охраной войск госбезопасности вплоть до 1995 года. Затем его передали Русской православной церкви и открыли для посещения по субботам и воскресеньям. На одной из братских могил установили поклонный крест памяти св. Новомучеников и Исповедников Российских (именно в Бутово расстреляно и похоронено большое количество священнослужителей РПЦ).

15 мая 2004 года состоялась закладка храма Новомучеников и Исповедников Российских, построенная стиле древнерусских шатровых храмов. Великое освящение состоялось 19 мая 2007 года года.

Обстоятельства проведения расстрелов. Статистические данные

Смертные приговоры жертвам репрессий были вынесены без состязательного судебного рассмотрения, с санкций внесудебных органов уголовного преследования — тройки УНКВД по Московской области, особой комиссии НКВД СССР, прокурора СССР, а также специальной коллегии Мособлсуда.

В Бутово расстреляны и похоронены 374 церковно- и священнослужителя Русской православной церкви (РПЦ): от митрополита Серафима (Чичагова) до десятков диаконов, пономарей и чтецов.

Известные люди, расстрелянные на Бутовском полигоне

См. также: Расстрелянные и похороненные на Бутовском полигоне

• Амбарцумов, Владимир Амбарцумович (1892—1937) — священнослужитель Русской православной церкви, изобретатель.
• Ауслендер, Сергей Абрамович (1886—1937) — писатель «серебряного века».
• Гельман, Ганс (1903—1938) — немецкий и советский физик.
• Делекторский Никита Петрович (1876-1937) - епископ Нижнетагильский, Орехово-Зуевский.(Русской Православной Церкви).
• Джунковский, Владимир Фёдорович (1865—1938) — бывший градоначальник Москвы.
• Древин, Александр Давыдович (1889—1938) — художник
• Головин, Фёдор Александрович (1867—1937) — председатель Государственной думы Российской империи II созыва.
• Клуцис, Густав Густавович (1895—1938) — художник-авангардист.
• Лейко, Мария Карловна (1887—1938) — актриса.
• Олсуфьев, Юрий Александрович (1887—1938) — искусствовед и реставратор.
• Проферансов, Владимир Александрович (1874—1937) — священник Русской православной церкви, протоиерей, причислен к лику святых Русской православной церкви в 2000 году.
• Семашкевич, Роман Матвеевич (1900—1937) — художник.
• Серафим (Чичагов) (1856—1937) — епископ Русской православной церкви, митрополит Санкт-Петербургский.
• Трубачёв, Зосима Васильевич (1893—1938) — протоиерей Русской православной церкви, причислен к лику святых как священномученик в 2000 году для общецерковного почитания.
• Тихомиров, Иван Петрович (1876—1938) — священнослужитель.
• Ченыкаев, Николай Сергеевич (1878—1938) — бывший калужский губернатор (1915—1917).
• Ягодин, Василий Александрович (1870—1937) — протоиерей Русской православной церкви, причислен к лику святых как священномученик в 2000 году для общецерковного почитания.

Мемориальный комплекс на территории полигона

С 11 декабря 1997 года в здании администрации деревни Дрожжино, рядом со входом на полигон, стали совершаться заупокойные службы клириками Московского патриархата.

В связи с тем, что деревянный храм, построенный на территории полигона в 1995—1996 годах и освящённый 11 декабря 1996 года, в день памяти митрополита Серафима (Чичагова), не вмещал всех желающих прихожан, в 2007 году был возведён и освящён большой каменный православный Храм новомучеников и исповедников Российских в Бутове.

На территории Бутовского полигона размещены стенды с поимённым перечислением 935 расстрелянных служителей и прочих членов Русской православной церкви.

По стендам и другим несущим информацию сооружениям (памятным камням и т. п.) мемориального комплекса Бутовского полигона посетителям не удастся выяснить некоторые важные сведения, такие как число реабилитированных, степень и характер виновности того или иного лица или группы лиц, национальный, половой, возрастной состав казнённых.

Комплекс открыт для посещения по субботам и воскресеньям. Заказ экскурсий производится дополнительно, по предварительной договорённости с экскурсоводом.

• Бутовский полигон. Основная вывеска.jpg

  Главный информационный стенд на территории Бутовского полигона (у входа)

• Бутовский полигон. Правая часть основной вывески. Бутовский полигон.jpg

  Фрагмент правой части главного информационного стенда на территории Бутовского полигона (у входа)

• Бутовский полигон. Средняя часть основной вывески. Бутовский полигон.jpg

  Фотографии некоторых расстрелянных, взятые из их следственных дел. Данные о числе расстрелянных на полигоне Бутово по дням в период с августа 1937 года по октябрь 1938 года. (Фрагмент средней части главного информационного стенда на территории Бутовского полигона (у входа))

• Бутовский полигон. Вечная память. Культурный центр 'Первое марта', 27 мая 2000 г..jpg

  Вечная память. Культурный центр «Первое марта», 27 мая 2000 г.

• Бутовский полигон. Левая часть основной вывески. Схема основных захоронений памятника истории 'Бутовский полигон'.jpg

  Схема основных захоронений памятника истории «Бутовский полигон» (Фрагмент левой части главного информационного стенда на территории Бутовского полигона (у входа))

• Бутовский полигон. Храм.jpg

  Храм на территории Бутовского полигона

Проезд к полигону

Проезд на Бутовский полигон — от железнодорожной станции Бутово с Курского вокзала, далее пешком через Варшавское шоссе, либо автобусом № 18 от станции метро «Бульвар Дмитрия Донского» до конечной остановки «Бутовский полигон» (также делает заезд к станции Бутово в обе стороны).

См. также

• Большой террор
• Бутовский крест
• Быковня
• ГУЛаг
• Демьянов Лаз
• День памяти жертв политических репрессий
• Катынский расстрел
• Томский расстрельный Каштачный ров
• Куропаты
• Левашовское мемориальное кладбище
• Липовчик (мемориал)
• Массовые расстрелы в Виннице
• Памятник жертвам политических репрессий (Донецк)
• Памятник жертвам политических репрессий (Новосибирск)
• Памятник жертвам политических репрессий (Санкт-Петербург)
• Памятник жертвам политических репрессий (Уфа)
• Расстрелы заключённых НКВД и НКГБ (1941)
• Расстрельный полигон «Коммунарка»
• Сандормох (мемориальное кладбище)
• Селифонтово (мемориальное кладбище)
• Собор святых новомучеников и исповедников российских
• Сталинские репрессии
• Сухановка (тюрьма)

Литература

• Бакиров Э. А., Шанцев В. П. Бутовский полигон, 1937—1938 : Книга памяти жертв политических репрессий / Постоянная межведомственная комиссия правительства Москвы по восстановлению прав реабилитированных жертв политических репрессий; Московский Антифашистский центр. Выпуск первый. — Москва: Институт экспериментальной социологии, 1997. — 364 с. — ISBN 5-87637-005-3. — ISBN 978-5-87637-005-1.
• Бакиров Э. А. Бутовский полигон, 1937—1938 : Книга памяти жертв политических репрессий / Постоянная межведомственная комиссия правительства Москвы по восстановлению прав реабилитированных жертв политических репрессий; Московский Антифашистский центр. Выпуск второй. — Москва: Панорама, 1998. — 362 с. — ISBN 5-85895-052-3.
• Бакиров Э. А., Шанцев В. П. Бутовский полигон, 1937—1938 : книга памяти жертв политических репрессий / Постоянная межведомственная комиссия правительства Москвы по восстановлению прав реабилитированных жертв политических репрессий. Выпуск 4. — Москва: Альзо, 2000. — 362 с. — Список сокращений: С. 360—362. — ISBN 5-93547-003-9.
• Бакиров Э. А., Шанцев В. П. Бутовский полигон, 1937—1938 : книга памяти жертв политических репрессий / Постоянная межведомственная комиссия правительства Москвы по восстановлению прав реабилитированных жертв политических репрессий. Выпуск 5. — Москва: Изд-во ООО «Панорама», 2001. — 360 с. : ил. — Список сокращений: С.358-360. — ISBN 5-93547-004-7.
• Бакиров Э. А., Шанцев В. П. Бутовский полигон, 1937—1938 : книга памяти жертв политических репрессий / Постоянная межведомственная комиссия правительства Москвы по восстановлению прав реабилитированных жертв политических репрессий. Выпуск 6. — Москва: Изд-во ООО «Панорама», 2002. — 320 с. — ISBN 5-93547-004-7.
• Бутовский полигон, 1937—1938 : книга памяти жертв политических репрессий / Постоянная межведомственная комиссия правительства Москвы по восстановлению прав реабилитированных жертв политических репрессий. Выпуск 7. — Москва: Альзо, 2003. — 367 с. : ил. — Указатель имён по семи томам книги памяти «Бутовский полигон»: С. 145—299. — ISBN 5-93547-006-3. — ISBN 978-5-93547-006-7.
• Любимова К. Ф. Бутовский полигон, 1937—1938 : книга памяти жертв политических репрессий / Постоянная межведомственная комиссия правительства Москвы по восстановлению прав реабилитированных жертв политических репрессий. Выпуск 8. — Москва: Альзо, 2003. — 395 с. — ISBN 5-93547-007-1. ISBN 978-5-93547-007-4.
• Головкова Л. А. [www.pravenc.ru/text/153701.html Бутовский полигон] // Православная энциклопедия. Том VI. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2003. — С. 393—396. — 752 с. — 39 000 экз. — ISBN 5-89572-010-2

Ссылки

• [web.archive.org/web/20040823184410/www.netda.ru/martirolog/t1/content.htm Список расстрелянных на Бутовском полигоне]
• [www.martyr.ru/ Сайт Храма Святых новомучеников и исповедников Российских в Бутове — обширная информация о Бутовском полигоне, людях пострадавших на нём, деятельности общины храма, памятных и иных мероприятиях]
• [butovopolygon.by.ru/ Сайт Бутовский полигон — Русская голгофа]
• [memoria-pamyat.ru/ Региональное общественное движение «В защиту жертв политрепрессий, законных прав реабилитированных граждан» Мемориа-Память 14.03.2008]
• [pravmir.ru/article_1752.html Бутовский полигон — Русская Голгофа. Протоиерей Кирилл Каледа. 12.022007]
• [www.libelli.ru/works/but_pol.htm В. Н. Сачков. «КОГО РАССТРЕЛЯЛИ НА БУТОВСКОМ ПОЛИГОНЕ»] — редуцированная обобщающая статистика по лицам, казнённым на Бутовском полигоне в 1937—1938 гг.
• [www.swod.ru/indexframe.htm ПРОЕКТ МЕМОРИАЛЬНОГО ЦЕНТРА «БУТОВО» при Храме Новомучеников и Исповедников Российских на Бутовском полигоне ]
• [samlib.ru/f/frolow_m_w/butovo.shtml Бутовский полигон: археология расстрелов ]
• Евгений Ихлов [magazines.russ.ru/znamia/2005/11/ih13-pr.html Бутовский полигон. 1937—1938 гг] «Знамя» 2005, № 11
• [hram-poligon-kommunarka.ru/content/view/4/3/ Памятник истории Спецобъект НКВД «Коммунарка»]
• [tsiplev.ucoz.ru/publ/kraevedy/vasishhev_jurij_aleksandrovich/poligon_butovo_russkaja_golgofa/24-1-0-184 Ю. А. Васищев. Символ страдальчества российского.]

Отрывок, характеризующий Бутовский полигон

– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.


Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.
– Который? Который? – плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех лиц, которого он из за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на него весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.
Толпа побежала за государем, проводила его до дворца и стала расходиться. Было уже поздно, и Петя ничего не ел, и пот лил с него градом; но он не уходил домой и вместе с уменьшившейся, но еще довольно большой толпой стоял перед дворцом, во время обеда государя, глядя в окна дворца, ожидая еще чего то и завидуя одинаково и сановникам, подъезжавшим к крыльцу – к обеду государя, и камер лакеям, служившим за столом и мелькавшим в окнах.
За обедом государя Валуев сказал, оглянувшись в окно:
– Народ все еще надеется увидать ваше величество.
Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ, с Петей в середине, бросился к балкону.
– Ангел, отец! Ура, батюшка!.. – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, заплакали от счастия. Довольно большой обломок бисквита, который держал в руке государь, отломившись, упал на перилы балкона, с перил на землю. Ближе всех стоявший кучер в поддевке бросился к этому кусочку бисквита и схватил его. Некоторые из толпы бросились к кучеру. Заметив это, государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. Глаза Пети налились кровью, опасность быть задавленным еще более возбуждала его, он бросился на бисквиты. Он не знал зачем, но нужно было взять один бисквит из рук царя, и нужно было не поддаться. Он бросился и сбил с ног старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побежденною, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и не попадала руками). Петя коленкой отбил ее руку, схватил бисквит и, как будто боясь опоздать, опять закричал «ура!», уже охриплым голосом.
Государь ушел, и после этого большая часть народа стала расходиться.
– Вот я говорил, что еще подождать – так и вышло, – с разных сторон радостно говорили в народе.
Как ни счастлив был Петя, но ему все таки грустно было идти домой и знать, что все наслаждение этого дня кончилось. Из Кремля Петя пошел не домой, а к своему товарищу Оболенскому, которому было пятнадцать лет и который тоже поступал в полк. Вернувшись домой, он решительно и твердо объявил, что ежели его не пустят, то он убежит. И на другой день, хотя и не совсем еще сдавшись, но граф Илья Андреич поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда нибудь побезопаснее.


15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.
– Что ж, что смоляне предложили ополченцев госуаю. Разве нам смоляне указ? Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным, оно может выказать свою преданность государю импературу другими средствами. Разве мы забыли ополченье в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры грабители…
Граф Илья Андреич, сладко улыбаясь, одобрительно кивал головой.
– И что же, разве наши ополченцы составили пользу для государства? Никакой! только разорили наши хозяйства. Лучше еще набор… а то вернется к вам ни солдат, ни мужик, и только один разврат. Дворяне не жалеют своего живота, мы сами поголовно пойдем, возьмем еще рекрут, и всем нам только клич кликни гусай (он так выговаривал государь), мы все умрем за него, – прибавил оратор одушевляясь.
Илья Андреич проглатывал слюни от удовольствия и толкал Пьера, но Пьеру захотелось также говорить. Он выдвинулся вперед, чувствуя себя одушевленным, сам не зная еще чем и сам не зная еще, что он скажет. Он только что открыл рот, чтобы говорить, как один сенатор, совершенно без зубов, с умным и сердитым лицом, стоявший близко от оратора, перебил Пьера. С видимой привычкой вести прения и держать вопросы, он заговорил тихо, но слышно:
– Я полагаю, милостивый государь, – шамкая беззубым ртом, сказал сенатор, – что мы призваны сюда не для того, чтобы обсуждать, что удобнее для государства в настоящую минуту – набор или ополчение. Мы призваны для того, чтобы отвечать на то воззвание, которым нас удостоил государь император. А судить о том, что удобнее – набор или ополчение, мы предоставим судить высшей власти…
Пьер вдруг нашел исход своему одушевлению. Он ожесточился против сенатора, вносящего эту правильность и узкость воззрений в предстоящие занятия дворянства. Пьер выступил вперед и остановил его. Он сам не знал, что он будет говорить, но начал оживленно, изредка прорываясь французскими словами и книжно выражаясь по русски.
– Извините меня, ваше превосходительство, – начал он (Пьер был хорошо знаком с этим сенатором, но считал здесь необходимым обращаться к нему официально), – хотя я не согласен с господином… (Пьер запнулся. Ему хотелось сказать mon tres honorable preopinant), [мой многоуважаемый оппонент,] – с господином… que je n'ai pas L'honneur de connaitre; [которого я не имею чести знать] но я полагаю, что сословие дворянства, кроме выражения своего сочувствия и восторга, призвано также для того, чтобы и обсудить те меры, которыми мы можем помочь отечеству. Я полагаю, – говорил он, воодушевляясь, – что государь был бы сам недоволен, ежели бы он нашел в нас только владельцев мужиков, которых мы отдаем ему, и… chair a canon [мясо для пушек], которую мы из себя делаем, но не нашел бы в нас со… со… совета.
Многие поотошли от кружка, заметив презрительную улыбку сенатора и то, что Пьер говорит вольно; только Илья Андреич был доволен речью Пьера, как он был доволен речью моряка, сенатора и вообще всегда тою речью, которую он последнею слышал.
– Я полагаю, что прежде чем обсуждать эти вопросы, – продолжал Пьер, – мы должны спросить у государя, почтительнейше просить его величество коммюникировать нам, сколько у нас войска, в каком положении находятся наши войска и армии, и тогда…
Но Пьер не успел договорить этих слов, как с трех сторон вдруг напали на него. Сильнее всех напал на него давно знакомый ему, всегда хорошо расположенный к нему игрок в бостон, Степан Степанович Апраксин. Степан Степанович был в мундире, и, от мундира ли, или от других причин, Пьер увидал перед собой совсем другого человека. Степан Степанович, с вдруг проявившейся старческой злобой на лице, закричал на Пьера:
– Во первых, доложу вам, что мы не имеем права спрашивать об этом государя, а во вторых, ежели было бы такое право у российского дворянства, то государь не может нам ответить. Войска движутся сообразно с движениями неприятеля – войска убывают и прибывают…
Другой голос человека, среднего роста, лет сорока, которого Пьер в прежние времена видал у цыган и знал за нехорошего игрока в карты и который, тоже измененный в мундире, придвинулся к Пьеру, перебил Апраксина.