Арсеньев, Николай Иванович (1922)

Николай Иванович Арсеньев
Дата рождения	2 ноября 1922(1922-11-02)
Место рождения	деревня Ростовицы, Бежецкий уезд, Тверская губерния, РСФСР
Дата смерти	22 октября 1975(1975-10-22) (52 года)
Место смерти	в тюрьме
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1941—1962
Звание
Часть	22156
Командовал	мотострелковой дивизией в Бресте
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии	лишён всех званий и наград в связи с осуждением

Никола́й Ива́нович Арсе́ньев (1922—1975) — советский военачальник, генерал-майор, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1944), лишён всех званий и наград в связи с осуждением.

Биография

Николай Арсеньев родился 2 ноября 1922 года в деревне Ростовищи (ныне — Бежецкий район Тверской области) в семье крестьянина.

В 1941 году Арсеньев был призван в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию. В 1942 году он окончил пехотное училище. С 1 января 1943 года на фронтах Великой Отечественной войны. 16 февраля 1943 года Арсеньев был назначен заместителем командира батальона 185-го стрелкового гвардейского полка 60-й гвардейской стрелковой дивизии по строевой части. 26 августа 1943 года Арсеньев был ранен и эвакуирован в госпиталь. После излечения вернулся на фронт, участвовал в форсировании Днепра в районе Запорожья.

В конце октября 1943 года гвардии капитан Арсеньев вместе с группой бойцов в количестве менее 30 человек высадился на острове Хортица на реке Днепр в районе Запорожья, а затем трое суток участвовал в боях за остров, расширив плацдарм до 250 метров. Арсеньев участвовал в отражении более чем пятнадцати немецких контратак, четырежды лично ходил в атаки.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 марта 1944 года за «умелое командование батальоном, образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистским захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм» гвардии капитан Арсеньев был удостоен звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» за номером 3642.

После окончания войны Арсеньев продолжил службу в советских вооружённых силах. В 1948 году он окончил Военную академию имени Фрунзе, а в 1956 году — Высшие академические курсы, служил в Прибалтийском военном округе. С марта 1958 года командовал мотострелковой дивизией в Бресте, в войсковой части № 22156.

Был награждён также орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, орденом Отечественной войны 1-й степени, орденом Красной Звезды, медалями.

7 апреля 1962 года генерал-майор Арсеньев был арестован. В ходе следствия было установлено, что в 1958—1961 годах Арсеньев злоупотреблял служебным положением, расхищал государственное имущество, спекулировал строительными материалами. Был установлен ряд эпизодов, в том числе хищение кабины автомобиля «ГАЗ-51» в мае 1958 года, хищение в составе организованной группы 89 кубометров леса в сентябре 1959 года, хищение тысячи листов трёхволнового шифера с цементно-шиферного комбината в Кричеве в марте 1960 года, спекуляция цементом, закупаемым на казённые деньги, в 1959—1960 годах, а также кража двух поросят. Вину в совершении преступлений Арсеньев признал частично. Суд проходил 17-31 июля 1962 года в Бресте и был закрытым. Совместно с Арсеньевым на скамье подсудимых оказались: начальник местной автоколонны Окунев и шофёр Воронин, с которыми Арсеньев совершал хищение леса, и учитель Глинка, совместно с которым была совершена кража шифера. 31 июля 1962 года Военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила Николая Арсеньева к 8 годам лишения свободы с конфискацией имущества.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 ноября 1962 года Арсеньев был лишён звания Героя Советского Союза и всех званий и наград.

Арсеньев неоднократно писал ходатайства в Верховный Суд СССР, прося о снисхождении. О помиловании осуждённого генерала ходатайствовал лауреат Ленинской премии писатель Сергей Смирнов. В 1965 году Арсеньев был досрочно освобождён из колонии и отправлен на «химию», на стройки народного хозяйства в Нижневартовск.

22 октября 1975 года Арсеньев погиб при невыясненных обстоятельствах. По некоторым данным, он был убит уголовниками за несколько месяцев до освобождения. Похоронен в городе Бежецк Тверской области.

Отрывок, характеризующий Арсеньев, Николай Иванович (1922)

– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.
– Видно плетью обуха не пег'ешибешь, – сказал он, отходя от окна и подавая Ростову большой конверт. – Это была просьба на имя государя, составленная аудитором, в которой Денисов, ничего не упоминая о винах провиантского ведомства, просил только о помиловании.
– Передай, видно… – Он не договорил и улыбнулся болезненно фальшивой улыбкой.


Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l'empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
Борис жил с другим адъютантом, польским графом Жилинским. Жилинский, воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день во время пребывания в Тильзите, к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки французские офицеры из гвардии и главного французского штаба.
24 го июня вечером, граф Жилинский, сожитель Бориса, устроил для своих знакомых французов ужин. На ужине этом был почетный гость, один адъютант Наполеона, несколько офицеров французской гвардии и молодой мальчик старой аристократической французской фамилии, паж Наполеона. В этот самый день Ростов, пользуясь темнотой, чтобы не быть узнанным, в статском платье, приехал в Тильзит и вошел в квартиру Жилинского и Бориса.
В Ростове, также как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и французов, из врагов сделавшихся друзьями, тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте и французам. Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о том, что ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником. Еще недавно на дороге, встретившись с французским раненым полковником, Ростов разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и преступником Бонапарте. Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид французских офицеров в тех самых мундирах, на которые он привык совсем иначе смотреть из фланкерской цепи. Как только он увидал высунувшегося из двери французского офицера, это чувство войны, враждебности, которое он всегда испытывал при виде неприятеля, вдруг обхватило его. Он остановился на пороге и по русски спросил, тут ли живет Друбецкой. Борис, заслышав чужой голос в передней, вышел к нему навстречу. Лицо его в первую минуту, когда он узнал Ростова, выразило досаду.
– Ах это ты, очень рад, очень рад тебя видеть, – сказал он однако, улыбаясь и подвигаясь к нему. Но Ростов заметил первое его движение.
– Я не во время кажется, – сказал он, – я бы не приехал, но мне дело есть, – сказал он холодно…
– Нет, я только удивляюсь, как ты из полка приехал. – «Dans un moment je suis a vous», [Сию минуту я к твоим услугам,] – обратился он на голос звавшего его.
– Я вижу, что я не во время, – повторил Ростов.