Баланин, Дмитрий Васильевич

Дмитрий Васильевич Баланин
Дата рождения	26 ноября 1857(1857-11-26)
Принадлежность	Российская империя Российская империя РСФСР
Годы службы	1874—1917 1920—1921
Звание	генерал-от-инфантерии
Сражения/войны	Русско-турецкая война 1877—1878 Первая мировая война
Награды и премии	ГО 2-й ст. 3-й ст. 4-й ст. 1-й ст. 2-й ст. 3-й ст. 4-й ст. 1-й ст. 2-й ст. 3-й ст.

Дми́трий Васи́льевич Баланин (26 ноября 1857 — 1928, Петроград) — русский военачальник, герой Первой мировой войны, генерал от инфантерии.

Биография

Православный. Из дворян Херсонской губернии.

Окончил Владимирскую Киевскую военную гимназию (1874) и 2-е военное Константиновское училище (1876), выпущен подпоручиком армейской пехоты с прикомандированием к лейб-гвардии Семёновскому полку. В следующем году был переведен прапорщиком гвардии в Семеновский полк.

Чины: подпоручик (1877), поручик (1882), штабс-капитан ГШ (1882), капитан (1884), подполковник (1888), полковник (за отличие, 1892), генерал-майор (за отличие, 02.02.1902), генерал-лейтенант (за отличие, 17.06.1908), генерал от инфантерии (06.12.1914).

Участвовал в русско-турецкой войне 1877—1878 годов, за отличие в которой имел два боевых ордена. В 1882 году окончил Николаевскую академию Генерального штаба по 1-му разряду.

Был помощником старшего адъютанта штаба Киевского военного округа с 1882 по 1888 года, штаб-офицером при управлении начальника 9-й местной бригады с 1888 по 1889 года, старшим адъютантом штаба Киевского ВО с 1889 по 1890 года, помощником делопроизводителя канцелярии Военного министерства с 1890 по1897 года. С 1897 по 1902 года служил делопроизводителем канцелярии Военного министерства, заведующим мобилизационной частью Главного интендантского управления до декабря 1902 года, когда был назначен начальником штаба 21-го армейского корпуса. Окружной генерал-квартирмейстер штаба Киевского ВО (09.03.1904 - 17.06.1908). В этой же должности командовал бригадой 42-й пехотной дивизии в 1907 году.

Начальник 16-й пехотной дивизии (17.06.1908 - 26.09.1914). Командир 27-го армейского корпуса (26.09.1914 - 20.12.1916). Участвовал в ликвидации Свенцянского прорыва в сентябре 1915 г. Силами 27-го армейского корпуса освободил стратегически важный город Вилейку.

Командующий 11-й армией (20.12.1916 - 15.04.1917). В резерве чинов при штабе Киевского ВО (15.04 - 04.05.1917).

4 мая 1917 года уволен в отставку с мундиром и пенсией. В 1919 году был арестован по неизвестным причинам. В 1920 году служил в штабе Петроградского военного округа, в том же году поступил на службу в РККА (включен в список Генштаба РККА от 7 августа), но уже в октябре 1921 года уволен по болезни.

Дальнейшая судьба неясна. По одним сведениям попал под арест и умер в тюрьме до октября 1928 года, а по другим — по состоянию на 1930 год жил в Ленинграде.

Награды

• Орден Святой Анны 4-й ст. (1878);
• Орден Святого Станислава 3-й ст. с мечами и бантом (1878);
• Орден Святой Анны 3-й ст. (1884);
• Орден Святого Станислава 2-й ст. (1887);
• Орден Святой Анны 2-й ст. (1890);
• Орден Святого Владимира 4-й ст. (1896);
• Орден Святого Владимира 3-й ст. (1899);
• Орден Святого Станислава 1-й ст. (1904);
• Орден Святой Анны 1-й ст. (1911) с мечами (ВП 26.02.1915);
• Орден Святого Владимира 2-й ст. с мечами (ВП 19.02.1915);
• Георгиевское оружие (ВП 09.03.1915) - "за то, что в боях с 13 по 21 авг. 1914 г., командуя пехотной дивизией, отбил все повторные атаки превосходного в силах противника и, не уступив позиции, сам перешел в контр-атаку".
• Орден Белого Орла с мечами (ВП 09.04.1915);
• Орден Святого Александра Невского с мечами (ВП 15.03.1916).

Литература

• Российский государственный военно- исторический архив. Ф.407, оп.1, д.17, л.130. Ф.409. П/с 267-262.
• Российский государственный исторический архив. Ф.496., оп.1., д.874.
• Список генералам по старшинству 1914. - С.228.
• Список Генерального штаба 1914. - С.76.
• Волков С.В. Офицеры российской гвардии. Опыт мартиролога. - М., 2002. - С.52.

• Залесский К.А. Кто был кто в Первой мировой войне. М., 2003. - С.40.
• Кавалеры Императорского ордена Святого Александра Невского (1725-1917). Биобиблиографический словарь в трех томах. Т.3. - М., 2009. - С.402.
• Каркотко, А.Ю. На линии огня. Очевидцы о боях за Вилейку в сентябре 1915 года./сост. А.Ю. Каркотко, М.А. Российский. — М.: «Вече», 2015 - 320 с. ISBN 978-5-4444-3938-8

Ссылки

• [www.grwar.ru/persons/persons.html?id=118 Баланин, Дмитрий Васильевич] на сайте «[www.grwar.ru/ Русская армия в Великой войне]»
• [www.hrono.ru/biograf/bio_b/balanin.php Биография на Хроносе]
• [www.regiment.ru/bio/B/44.htm Биография на сайте «Русская императорская армия»]

Отрывок, характеризующий Баланин, Дмитрий Васильевич

В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.


3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.