Барон, Кришьянис
| Кришьянис Барон | |
| Krišjānis Barons | |
 | |
| Место рождения: |
Курляндская губерния, Российская империя ныне Яунпилсский край, Латвия |
|---|---|
| Гражданство: | |
| Род деятельности: | |
Кри́шьянис Ба́рон (латыш. Krišjānis Barons; 19 [31] октября 1835, Струтеле, Курляндская губерния — 8 марта 1923, Рига) — латышский писатель, фольклорист и общественный деятель, собиратель дайн — латышских народных песен. Активный участник прогрессивно-национального движения «младолатышей» 1860-х годов.
Биография
Родился 31 октября 1835 года в имении Струтеле (ныне Тукумский край), где его отец служил приказчиком. Позже продолжал учёбу в Вентспилсе и Елгаве, где закончил Елгавскую гимназию. Учился в Дерптском университете, где познакомился с Кришьянисом Валдемаром и активно участвовал в деятельности латышского студенческого кружка. Из-за недостатка средств был вынужден прервать учёбу.
В 1862 году участвовал в издании петербургской латышской газеты «Петербургас авизес», а затем стал её редактором. В 1865 году издание газеты было запрещено, а К. Барон как политически неблагонадежное лицо попал под надзор полиции.
Почти 30 лет проработал в Воронежской губернии домашним учителем в семье помещика Ивана Станкевича.
В 1893 году возвратился в Латвию. У Кришьяниса Барона было много работ, посвященных естественным наукам, географии и языкознанию, но наиболее значительным трудом, которому он посвятил всю свою жизнь, было продолжение (с 1878 года) работы Ф. Бривземниекса по собиранию, обработке, систематизации и изданию латышских народных песен — дайн. Академическое собрание дайн, которое содержит 217 996 текстов народных песен, является одним из самых монументальных трудов в области фольклористики в мире.
Скончался в Риге 8 марта 1923 года в возрасте 87 лет. Похоронен на Большом кладбище Риги.
Увековечение памяти
- К. Барону установлен памятник в Риге (Верманский парк; скульптор Л. М. Давыдова-Медене).
- Его именем названы улицы в Риге и других городах Латвии.
- Портрет К. Барона изображён на банкноте 100 латов — единственной современной латвийской банкноте с портретом исторической личности.
- Именем великого фольклориста назван астероид Krišbarons, открытый в 1977 г. астрономом Крымской астрофизической обсерватории Н. С. Черных[1].
- В 1985 году была выпущена почтовая марка СССР, посвященная Кришьянису Баронсу.
- В 1993 году Банк Латвии выпустил банкноту в 100 латов с изображением Кришьяниса Барона
В 2006 году Банк Латвии выпустил коллекционную монету в 1 лат с изображением Кришьяниса Барона сделанную из серебра
- Память о Кришьянисе Баронсе
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Памятник в Риге
- 1985 CPA 5674.jpg
Интересный факт
В честь К. Баронса была названа одна из центральных улиц Риги, прежде носившая имя одного из её известных губернаторов — А. А. Суворова. В советское время улицей Суворова назвали (правда, в честь деда губернатора А. В. Суворова) параллельную прежней, причём впоследствии часть этой новой улицы Суворова назвали в честь другого видного латышского писателя — Александра Чакса.
Библиография
Напишите отзыв о статье "Барон, Кришьянис"
Примечания
- ↑ [www.minorplanetcenter.net/db_search/show_object?object_id=3233 База данных MPC по малым телам Солнечной системы (3233)] (англ.)
Ссылки
Статья основана на материалах Литературной энциклопедии 1929—1939.
Отрывок, характеризующий Барон, Кришьянис
Раздались звонки; старшины бросились вперед; разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, столпились в одну кучу и остановились в большой гостиной у дверей залы.В дверях передней показался Багратион, без шляпы и шпаги, которые он, по клубному обычаю, оставил у швейцара. Он был не в смушковом картузе с нагайкой через плечо, как видел его Ростов в ночь накануне Аустерлицкого сражения, а в новом узком мундире с русскими и иностранными орденами и с георгиевской звездой на левой стороне груди. Он видимо сейчас, перед обедом, подстриг волосы и бакенбарды, что невыгодно изменяло его физиономию. На лице его было что то наивно праздничное, дававшее, в соединении с его твердыми, мужественными чертами, даже несколько комическое выражение его лицу. Беклешов и Федор Петрович Уваров, приехавшие с ним вместе, остановились в дверях, желая, чтобы он, как главный гость, прошел вперед их. Багратион смешался, не желая воспользоваться их учтивостью; произошла остановка в дверях, и наконец Багратион всё таки прошел вперед. Он шел, не зная куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он шел перед Курским полком в Шенграбене. Старшины встретили его у первой двери, сказав ему несколько слов о радости видеть столь дорогого гостя, и недождавшись его ответа, как бы завладев им, окружили его и повели в гостиную. В дверях гостиной не было возможности пройти от столпившихся членов и гостей, давивших друг друга и через плечи друг друга старавшихся, как редкого зверя, рассмотреть Багратиона. Граф Илья Андреич, энергичнее всех, смеясь и приговаривая: – пусти, mon cher, пусти, пусти, – протолкал толпу, провел гостей в гостиную и посадил на средний диван. Тузы, почетнейшие члены клуба, обступили вновь прибывших. Граф Илья Андреич, проталкиваясь опять через толпу, вышел из гостиной и с другим старшиной через минуту явился, неся большое серебряное блюдо, которое он поднес князю Багратиону. На блюде лежали сочиненные и напечатанные в честь героя стихи. Багратион, увидав блюдо, испуганно оглянулся, как бы отыскивая помощи. Но во всех глазах было требование того, чтобы он покорился. Чувствуя себя в их власти, Багратион решительно, обеими руками, взял блюдо и сердито, укоризненно посмотрел на графа, подносившего его. Кто то услужливо вынул из рук Багратиона блюдо (а то бы он, казалось, намерен был держать его так до вечера и так итти к столу) и обратил его внимание на стихи. «Ну и прочту», как будто сказал Багратион и устремив усталые глаза на бумагу, стал читать с сосредоточенным и серьезным видом. Сам сочинитель взял стихи и стал читать. Князь Багратион склонил голову и слушал.
«Славь Александра век
И охраняй нам Тита на престоле,
Будь купно страшный вождь и добрый человек,
Рифей в отечестве а Цесарь в бранном поле.
Да счастливый Наполеон,
Познав чрез опыты, каков Багратион,
Не смеет утруждать Алкидов русских боле…»
Но еще он не кончил стихов, как громогласный дворецкий провозгласил: «Кушанье готово!» Дверь отворилась, загремел из столовой польский: «Гром победы раздавайся, веселися храбрый росс», и граф Илья Андреич, сердито посмотрев на автора, продолжавшего читать стихи, раскланялся перед Багратионом. Все встали, чувствуя, что обед был важнее стихов, и опять Багратион впереди всех пошел к столу. На первом месте, между двух Александров – Беклешова и Нарышкина, что тоже имело значение по отношению к имени государя, посадили Багратиона: 300 человек разместились в столовой по чинам и важности, кто поважнее, поближе к чествуемому гостю: так же естественно, как вода разливается туда глубже, где местность ниже.
Перед самым обедом граф Илья Андреич представил князю своего сына. Багратион, узнав его, сказал несколько нескладных, неловких слов, как и все слова, которые он говорил в этот день. Граф Илья Андреич радостно и гордо оглядывал всех в то время, как Багратион говорил с его сыном.
