Беат Лиебанский

Беат Лиебанский
Beato de Liébana
Дата рождения:	около 730
Дата смерти:	после 798
Место смерти:	монастырь св. Марии в Льебане, Испания
Род деятельности:	священник, церковный писатель
Жанр:	теология

Беат Лие́банский (Беат Лье́банский; лат. Beatus Liebanensis, исп. Beato de Liébana) — священник, церковный писатель и богослов VIII века, автор одной из известнейших книг своей эпохи — Комментария на Апокалипсис.

Биография

Беат был монахом-бенедиктинцем в монастыре Святого Мартина Турского (Сан-Мартин-де-Турьено, позднее переименованном в Санто-Торибио-де-Льебана), где впоследствии его рукоположили в священники. Предположительно в 785 году стал аббатом этого монастыря.

Существует неподтверждённая версия о том, что он был духовником Адозинды, вдовы Сило — короля Астурии. Сам Беат в своей книге «Liber adversus Elipandum» упоминает лишь о своём присутствии в ноябре 785 года на пострижении бывшей королевы в монахини.

Согласно Элипанду Толедскому (против которого выступал Беат), учеником Беата был Алкуин. Некоторые биографические сведения, а также последнее упоминание о Беате как о живом человеке, почерпнуты из литературного и эпистолярного наследия Алкуина.

Деятельность

Беат Лиебанский был одним из первых теологов, выступивших с резкой критикой адопцианистских идей архиепископа Элипанда Толедского, что вызвало вражду между ними. В 786 году, полемизируя с архиепископом, Беат (в соавторстве с другим своим учеником — титулярным епископом Этерием Оксоменским) написал сочинение в двух частях «Книга против Элипанда, или Об усыновлении Христа, Сына Божия» (Liber adversus Elipandum, sive de adoptione Christi Filii Dei). Эта книга имеет вид полемического письма и интересна наличием нового для той эпохи диалектического метода.

Беату Лиебанскому приписывают нескольких гимнов, впоследствии введенных в мосарабскую или вестготскую литургию. Наиболее спорно его авторство гимна апостолу Иакову: «О Слово Божие, рожденное устами Отца» (O Dei Verbum Patris ore proditum).

Апокалипсис Сен-Севера

Благодаря Беату в Европе появился первый настоящий триллер

— Жак Ле Гофф «Рождение Европы»

Основное сочинение Беата Лиебанского — это «Апокалипсис Сен-Севера» или «Толкование на Апокалипсис», посвящённое им Этерию Оксоменскому. Рукопись была выполнена в аббатстве Сен-Север (территория современного департамента Ланды). При жизни автора вышло, как минимум три редакции книги: первая в 776 году, вторая в 784 году и третья в 786.

При написании книги Беат активно пользовался многими аналогичными сочинениями, такими как Толкования на Апокалипсис Викторина (Беат был знаком с оригиналами его трудов, а не с переработками Иеронима), а также произведения самого Иеронима, Апрингия, Псевдо-Исидора Севильского и многих других видных богословов. При этом, только благодаря упоминаниям в «Апокалипсисе Сен-Севера» до нас дошли фрагменты Толкования на Апокалипсис сторонника донатистского раскола Тикония Африканца.

Из-за столь большого количества источников, книга имеет компилятивный вид, и определить собственные взгляды автора практически невозможно. Единственное, что бросается в глаза — это крайне эсхатологические настроения и ожидание скорого конца света.

Книга содержит большое количество иллюстраций. Считается, что для первых изданий Беат Лиебанский делал их сам (или, как минимум, руководил их изготовлением). Так, например, в прологе ко второй книге приведена карта (en:Beatus map) регионов миссионерской деятельности апостолов, основанная на данных из сочинений Исидора, Орозия, Иеронима, Августина.

Литература

[www.pravenc.ru/text/77748.html Беат Лиебанский] // Православная энциклопедия

Отрывок, характеризующий Беат Лиебанский

Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.


Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.