Бирюков, Владимир Павлович

Владимир Павлович Бирюков
Дата рождения:	10 (22) июля 1888(1888-07-22)
Место рождения:	с. Першинское, Першинская волость, Шадринский уезд, Пермской губернии, Российская империя (ныне Далматовский район, Курганская область)
Гражданство:	СССР СССР
Подданство:	Российская империя Российская империя
Дата смерти:	18 июня 1971(1971-06-18) (82 года)
Место смерти:	г. Свердловск, Свердловская область, РСФСР, СССР

Влади́мир Па́влович Бирюко́в (10 (22) июля 1888, с. Першинское, ныне Курганская область — 18 июня 1971, Свердловск) — ураловед, краевед, лексикограф, музеевед, архивовед, археолог, историк, фольклорист, автор более 30 книг и брошюр, член Союза писателей СССР (1955).

Биография

Владимир Бирюков родился 10 (22) июля 1888 года в селе Першинском Першинской волости Шадринского уезда Пермской губернии (ныне центр Першинского сельсовета Далматовского района Курганской области) в семье секретаря-счетовода ссудно-сберегательного товарищества.

Учился в Пермской духовной семинарии, но священником стать не захотел. Окончил Казанский ветеринарный институт (1912). После окончания Московского археологического института (1915) получил звание учёного-археолога и действительного члена института. Два года учился в Московском сельскохозяйственном институте. С конца 1919 года — вольнослушатель историко-филологического факультета Томского университета. За конкурсную работу по местным наречиям Томский университет присуждает ему серебряную медаль.

В 1910 году организовал в с. Першинском первый в Зауралье сельский музей. 26 декабря 1917 (8 января 1918) музей в составе учреждения, именуемого Научным хранилищем, переведён в г. Шадринск (сейчас — Шадринский краеведческий музей им. В. П. Бирюкова и Государственный архив в г. Шадринске).

В 1920 году историко-филологический факультет Пермского университета избирает его на должность заведующего музеем древностей.

В 1923 году Бирюков был избран сначала членом-корреспондентом, а потом действительным членом Центрального бюро краеведения при Академии наук СССР, активно участвовал в работе конференций, пленумов Центрального бюро краеведения. В сентябре 1925 года В. П. Бирюков был участником торжеств, посвященных 200-летию Академии наук СССР, был избран членом Президиума торжественного заседания в Большом театре 13 сентября 1925 года.

В начале 20-х годов Академия наук возобновляет издание «Словаря русского языка». Бирюков принимает в его издании непосредственное участие, ему вплоть до 1933 года присылали гранки для правки. В предисловии к 14 выпускам словаря имя В. П. Бирюкова помещено в числе лиц, содействующих полноте выпуска.

С 1930 по 1938 годы работал в Свердловске, в областном бюро краеведения. В 1940—1950 годах работает в Шадринске. В 1962 году вывозит из Шадринска своё собрание документов в Свердловск, где оно становится основой УралЦГАЛИ (Уральского отделения Центрального государственного архива литературы и искусства) (сейчас Фонд Государственного архива Свердловской области). По решению Свердловского облисполкома из большого собрания рукописей и книг краеведа в 1964 году был организован Уральский архив литературы и искусства, директором которого на общественных началах был В. П. Бирюков.

В январе 1954 года Свердловским отделением Союза писателей СССР Бирюков был рекомендован в Союз писателей, а 10 февраля 1955 года Владимир Павлович принят в члены Союза писателей СССР.

Поддерживал отношения с ровесниками-земляками — скульптором И. Д. Шадром (1887—1941), классиком отечественной библиографии Н. В. Здобновым (1888—1942).

Владимир Павлович Бирюков умер в Свердловске (ныне Екатеринбург) 18 июня 1971 года, похоронен на Нижне-Исетском кладбище.

Память

• С 1973 года в память о Бирюкове проводятся Бирюковские чтения (преимущественно в Челябинске, отдельные чтения проходили в Шадринске (1994) и Кургане), присваивается звание лауреата премии им. В. П. Бирюкова.
• 26 февраля 1988 года, к 100-летию со дня рождения Владимира Павловича Бирюкова, выпущен почтовый художественный маркированный конверт тиражом 500 тысяч экземпляров. Художник Л. Кузьмов.

Библиография

• Первая заметка краеведческого характера, В. П. Бирюкова, была опубликована в «Пермских губернских ведомостях» в 1905 году, последняя прижизненная заметка вышла в «Тюменской правде» в 1971 году. Между этими датами — более 700 публикаций.
• Организация Народного научного музея в г. Хороле Полтавской губернии. Типография Л. Р. Затуренского. 1917
• Шадринское научное хранилище. Шадринск, 1917
• Шадринский уезд — житница Урала, и г. Шадринск — место для Уральского сельскохозяйственного института. Шадринск, 1920
• Изучение родного края в связи с переписью 1920 года. Екатеринбург, «Коммунистическое просвещение», 1921, № 1
• Кладбище как предмет изучения и место для экскурсий. Издание Наркомата просвещения Украинской ССР, 1922
• Очерки краеведческой работы. Шадринск, Государственная типография, 1923
• Краевой словарь говора Исетского Зауралья. Шадринский и частью Екатеринбургский и Камышловский уезды Екатеринбургской губернии. Шадринск, 1923
• Природа и население Шадринского округа Уральской области. Издание Шадринского окружного исполнительного комитета. Шадринск, Типография Коммунотреста, 1926
• Краеведческий вопросник. Пермь, 1929
• Историческая справка по краеведению. Сборник краеведческих статей. Шадринск, 1930
• Нужды музейного краеведческого дела. Журнал «Научный работник», 1930, № 6.
• Из истории фарфорово-фаянсового дела в Приисетье. Сборник краеведческих статей. Шадринск, 1930
• Для чего, где и как искать полезные ископаемые (краткое руководство). Свердловск, 1932
• О поисках на Урале новых месторождений нефти и газа. Свердловск, 1933
• Река Исеть. Свердловск, 1936, 1939
• Дореволюционный фольклор на Урале. Свердловское областное издательство, 1936.
• Поэты второй половины XIX века. Избранные произведения. Свердловское областное издательство, 1937
• Сказы, песни, частушки. Челябгиз, 1937
• Советская частушка на Урале. «Уральский современник» № 1, Свердловск, 1938
• Борис Александрович Тимофеев. Стихи и проза. Литературный альманах писателей Челябинской области № 6. Челябинск, 1940
• Уральские сказки. Челябинское областное издательство, 1940.
• Фольклор Урала. Исторические сказы и песни . Челябинское областное государственное издательство, 1949
• Путь собирателя (автобиографический очерк). Литературно-художественный альманах № 6. Челябинск, 1951
• Методика записывания произведений устного народного творчества. Фольклорно-диалектологический сборник (Материалы и методические указания). Челябинск, 1953
• Урал в его живом слове. Дореволюционный фольклор. Свердловское книжное издательство, 1953
• Устами народа. Газета «Красный Курган» за 22 сентября 1957
• Урал советский. Народные рассказы и устное поэтическое творчество. Издательство газеты «Красный Курган», 1958
• Как я стал собирателем живого слова. Газета «Красный Курган» за 18 мая 1958
• Первые шаги социал-демократического движения в Шадринске. Курган, издательство «Советское Зауралье», 1960
• Крылатые слова на Урале. Свердловское книжное издательство. 1960
• Далёкое — близкое. Павел Бажов. Воспоминания о писателе. Москва, издательство «Советский писатель», 1961
• Уральская копилка. Свердловск, 1964
• Бирюков В. П. Записки уральского краеведа. — Челябинск: Южно-Уральское книжное издательство, 1964. — 144 с.
• Устно-поэтическое творчество времени Великой Отечественной войны на Урале. Русский фольклор Великой Отечественной войны. Москва, журнал «Наука», 1964
• Уральская копилка. Свердловск, Средне-Уральское книжное издательство, 1969
• Владимир Павлович Бирюков. Библиографический указатель. / Сост. Е. А. Брякова; Отв. ред. С. Б. Борисов. — Шадринск, 2003. — 152 с.
• Избранные труды. / Сост. С. Б. Борисов. — Шадринск, 2008—612 с.

Литература

• Панов Д. Уральский краевед Владимир Павлович Бирюков. — Шадринск, 1958.
• Одиннадцатые Бирюковские чтения. — Шадринск, 1994.
• Виноградов Н. Б. В. П. Бирюков и археология Урала и Зауралья // Российская археология. — 2016. — № 1. — С. 156—159.

Ссылки

• [www.kraeved74.ru/pages/article256.html Записки уральского краеведа. Челябинск., ЮУКИ, 1964. 144 с.]
• [delta-grup.ru/3/7.htm Встречи с Бирюковым ]
• [kirovka.ru/enc/index.php?id=3431 БИРЮКОВ Владимир Павлович — Летопись Челябинска]

Отрывок, характеризующий Бирюков, Владимир Павлович

Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.
– Который? Который? – плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех лиц, которого он из за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на него весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.
Толпа побежала за государем, проводила его до дворца и стала расходиться. Было уже поздно, и Петя ничего не ел, и пот лил с него градом; но он не уходил домой и вместе с уменьшившейся, но еще довольно большой толпой стоял перед дворцом, во время обеда государя, глядя в окна дворца, ожидая еще чего то и завидуя одинаково и сановникам, подъезжавшим к крыльцу – к обеду государя, и камер лакеям, служившим за столом и мелькавшим в окнах.
За обедом государя Валуев сказал, оглянувшись в окно:
– Народ все еще надеется увидать ваше величество.
Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ, с Петей в середине, бросился к балкону.
– Ангел, отец! Ура, батюшка!.. – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, заплакали от счастия. Довольно большой обломок бисквита, который держал в руке государь, отломившись, упал на перилы балкона, с перил на землю. Ближе всех стоявший кучер в поддевке бросился к этому кусочку бисквита и схватил его. Некоторые из толпы бросились к кучеру. Заметив это, государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. Глаза Пети налились кровью, опасность быть задавленным еще более возбуждала его, он бросился на бисквиты. Он не знал зачем, но нужно было взять один бисквит из рук царя, и нужно было не поддаться. Он бросился и сбил с ног старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побежденною, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и не попадала руками). Петя коленкой отбил ее руку, схватил бисквит и, как будто боясь опоздать, опять закричал «ура!», уже охриплым голосом.
Государь ушел, и после этого большая часть народа стала расходиться.
– Вот я говорил, что еще подождать – так и вышло, – с разных сторон радостно говорили в народе.
Как ни счастлив был Петя, но ему все таки грустно было идти домой и знать, что все наслаждение этого дня кончилось. Из Кремля Петя пошел не домой, а к своему товарищу Оболенскому, которому было пятнадцать лет и который тоже поступал в полк. Вернувшись домой, он решительно и твердо объявил, что ежели его не пустят, то он убежит. И на другой день, хотя и не совсем еще сдавшись, но граф Илья Андреич поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда нибудь побезопаснее.


15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.
– Что ж, что смоляне предложили ополченцев госуаю. Разве нам смоляне указ? Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным, оно может выказать свою преданность государю импературу другими средствами. Разве мы забыли ополченье в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры грабители…
Граф Илья Андреич, сладко улыбаясь, одобрительно кивал головой.