Битва при Танге

Битва при Танге
Основной конфликт: Восточно-Африканская кампания Первой мировой войны
«Битва при Танге, 3—5 ноября 1914 года», Мартин Фрост.
Дата	3—5 ноября 1914 года
Место	Танга, Германская Восточная Африка
Итог	Победа германских войск
Противники
Германская империя Германская Восточная Африка Великобритания Британская Индия
Командующие
Пауль фон Леттов-Форбек Артур Айткен
Силы сторон
1000 человек 8000 человек
Потери
16 немцев убито и 55 аскари убито 76 немцев и аскари ранено 360 убито 487 ранено 148 пропало без вести

Битва при Танге (англ. Battle of Tanga; нем. Schlacht bei Tanga), также известная как Битва пчёл, — сражение на Африканском театре военных действий Первой мировой войны, произошедшее 3—5 ноября 1914 года.

Битва представляла собой неудачную атаку британского индийского экспедиционного корпуса «Б» под командованием генерал-майора Айткена в попытке захватить Германскую Восточную Африку (современные Руанда, Бурунди и материковая часть Танзании) во взаимодействии с вторжением группы «С» рядом с Лонгидо на склонах горы Килиманджаро. Это было первое крупное сражение войны в Африке и первое британское поражение от значительно меньших по численности сил германских аскари и колонистов-добровольцев.

Предпосылки

Танга, расположенная в 80 км от границы Британской Восточной Африки, была важным портом Германской Восточной Африки и морским терминалом Усамбарской железной дороги. Вначале Первой мировой войны Танга, согласно замыслу англичан, должна была быть обстреляна кораблями британского флота, но уже через некоторое время план, предусматривавший это, был пересмотрен. Между англичанами и немцами был заключен договор, гарантировавший нейтралитет страны, и Дар-эс-Салама и Танги, в войне в целом.

Однако, несмотря на заключение пакта, британцы не оставили намерений захватить Германскую Восточную Африку. Операцию планировалось проводить с использованием морских десантных войск. Однако эта десантная операция стала катастрофой для англичан. 2 ноября к Танге подошёл крейсер HMS Fox. Его командир Ф. Колфилд высадился на берег и потребовал сдачи гарнизона города в течение одного часа, а также проинформировать его о возможном минировании гавани порта. Спустя три часа ответа не последовало, а флаг Германской империи продолжал развеваться над городом. HMS Fox отбыл за подмогой в составе 14 войсковых транспортов, по причине чего немцы смогли подготовиться к атаке. К Танге подоспел Леттов-Форбек, благодаря чему в город прибыло подкрепление из 1000 человек.

Ход битвы

В течение 2 и 3 ноября британские тральщики производили уничтожение мин в гавани города. Немцы начали обстрел англичан, когда те начали высадку войск и выгружение припасов в 4, 8 км к востоку от города. К вечеру 3 ноября на берег высадились практически все войска, за исключением 27 батареи горной артиллерии и индийских сапёрных войск. В полдень 4 ноября британские войска под командованием Эйткена двинулись к городу. Через некоторое время немцы, скрытно продвигаясь, подошли на близкое расстояние к англичанам. В джунглях и в городе завязались бои. Гурхи Кашмирского пехотного полка и войска 2-й верноподданного северо-ланкаширского полка, сделав большие успехи, вошли в город, захватили таможни и гостиницу «Германский Кайзер» (нем. Hotel «Deutscher Kaiser») и подняли на захваченной территории флаг Великобритании. Но после этого продвижение англичан остановилось. Плохо обученные и вооруженные батальоны бригады Королевской Службы запаниковали и начали отступление. 98-я пехотная дивизия была атакована роем пчёл и бежала, также они нападали на немцев, и именно поэтому битва получила такое название. Британцы стали активно пропагандировать, что атака пчёл была якобы спланирована немцами. 13-й раджпутский полк не сыграл значительной роли в сражении, так как его боевой дух был подорван в связи с отступлением 63-й Паламкоттской пехотной дивизии.

Вскоре к немцам прибыло подкрепление Аскари в составе 7-й и 8-й стрелковых рот. К вечеру 4 ноября Леттов-Форбек бросил в бой последние резервы (13-ю и 4-ю сапёрные роты Аскари) для охвата фланга и тыла британских войск. На всей линии фронта немцы стали предпринимать штыковые атаки. По крайней мере 3 батальона Королевской Службы были полностью уничтожены. Боевой порядок индийских войск был полностью сломлен.

Тем не менее, численность англичан превышала численность немцев почти в 8 раз. Аскари и немцы решили уже выйти из боя и укрепиться. Узнав это Леттов-Форбек прервал отступление и переразвернул войска. Утром 5 ноября англичане могли с лёгкостью взять город, но Эйткен приказал отходить.

Последствия

Эвакуация британских войск на корабли длилась до поздней ночи. Ими было оставлено на берегу всё вооружение. Благодаря этому Леттов-Форбек перевооружил три роты Аскари. Утром 5 ноября британский разведчик — капитан Ричард Майнерцхаген — вступил в город с белым флагом, предоставив немцам медикаменты и письмо Эйткена, в котором он извинялся за обстрел больницы. Улицы Танги были усеяны трупами убитых и ранеными. Германские врачи и африканцы-санитары работали неутомимо, оказывая людям медицинскую помощь.

Успешная оборона Танги была главной заслугой Леттова-Форбека в течение всей Восточно-Африканской кампании. Для британцев битва была большим бедствием, они потеряли 360 человек убитыми и 487 ранеными; Потери Германской империи составили 16 немцев и 55 аскари убитыми и 76 ранеными.

Немцы впоследствии освободили пленных британских офицеров, раненых или взятых в плен во время битвы

См. также

• Восточноафриканская кампания (Первая мировая война)
• Сражение при Килиманджаро

Литература

• Farwell, Byron. The Great War in Africa, 1914—1918. — New York: W. W. Norton & Company, 1989. — ISBN 0-393-30564-3.
• Hoyt, Edwin P. Guerilla: Colonel von Lettow-Vorbeck and Germany’s East African Empire. — New York, London: MacMillan Publishing Co., Inc. (New York); Collier MacMillan Publishers (London), 1981. — ISBN 0-02-555210-4.
• Miller, Charles. Battle for the Bundu: The First World War in German East Africa. — London, New York: Macdonald & Jane’s (London); MacMillan Publishing Co., Inc. (New York), 1974. — ISBN 0-02-584930-1.
• Paice, Edward. Tip and Run: The Untold Tragedy of the Great War in Africa. — London: Weidenfeld & Nicolson, 2007. — ISBN 0-297-84709-0.

Ссылки

• [www.chakoten.dk/tanga_1914.html Battle of Tanga] (англ.)(недоступная ссылка — история). Проверено 15 марта 2013. [web.archive.org/20050222012439/www.chakoten.dk/tanga_1914.html Архивировано из первоисточника 22 февраля 2005].

Отрывок, характеризующий Битва при Танге

– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.


Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.