Булин, Антон Степанович

Антон Степанович Булин
Дата рождения	1894(1894)
Место рождения	село Кологривово Ефремовского уезда Тульской губернии
Дата смерти	29 июля 1938(1938-07-29)
Принадлежность	СССР СССР
Годы службы	1918 — 1921, 1923 — 1937
Звание
Командовал	УКНС
Сражения/войны	Гражданская война в России: Первая советско-финская война, Варшавская операция (1920)
Награды и премии

Антон Степанович Булин (1894 — 29 июля 1938) — русский революционер, советский партийный и военный деятель, политработник в РККА, армейский комиссар 2-го ранга (1935).

Революция и гражданская война

Родился в Московской области (по другим данным — в селе Кологривово Ефремовского уезда Тульской губернии) в семье русского крестьянина. Активный участник революционного движения в России, в возрасте двадцати лет в 1914 году вступил в РСДРП. За организацию и руководство стачкой конторских служащих был выслан из Петрограда. В 1917 году после Февральской революции избран членом полкового комитета 3-го пехотного полка. В период Июльских волнений организовал выступление полка к Таврическому дворцу, за что был арестован и до сентября содержался в Крестах. Участник Октябрьской революции. Будучи комиссаром петергофского гарнизона участвовал в боях с войсками Временного правительства под Царским селом и Красным селом.

В РККА с 1918 года, политработник. Участник Гражданской войны. Был военкомом города Луга; в августе 1918 руководил подавлением кулацкого восстания в Луге. В 1919 году служил военкомом 6-й, 56-й и 55-й стрелковых дивизий; участвовал на Северном фронте в боях с войсками Юденича и финскими интервентами. В 1920 году назначен комиссаром 16-й стрелковой дивизии, с которой участвовал в Варшавской операции во время советско-польской войны. В 1921 году назначен комендантом Петроградского укреплённого района. Затем переведён на партийную работу.

Послевоенный период и репрессии

С 1921 по 1923 — ответственный секретарь сначала Василеостровского, затем Кронштадтского районных комитетов РКП(б). Затем вновь на политработе в РККА — одновременно военком штаба и заместитель начальника политуправления Западного фронта. После расформирования Западного фронта в 1924 году был назначен начальником политуправления МВО и прослужил на этом посту до 1928 года. Одновременно занимался партийной работой в Москве: в течение ряда лет избирался членом Бюро Московского горкома; с 31 декабря 1925 по 26 июня 1930 — членом Центральной контрольной комиссии ВКП(б) (избран на XIV съезде ВКП(б) и на XV съезде ВКП(б) — повторно). С июля 1928 года — заместитель начальника ПУРККА А. С. Бубнова, затем Я. Б. Гамарника. На XVI и XVII съездах ВКП(б) избран кандидатом в члены ЦК ВКП(б). С сентября 1935 — начальник Политического управления БВО. 20 ноября того же года было присвоено звание армейского комиссара 2-го ранга.

В 1937 году — в период репрессий в РККА — партийная карьера Булина достигла своего пика и в апреле он был назначен начальником Управления по командно-начальствующему составу РККА, сменив на этом посту смещённого, а затем арестованного комкора Б. М. Фельдмана; в июле — вновь заместителем начальника ПУРККА армейского комиссара 1-го ранга П. А. Смирнова; 12 октября он переведён из кандидатов в члены ЦК ВКП(б). Однако 5 ноября 1937 года Булин был арестован по ордеру, подписанному М. П. Фриновским, а 8 декабря — выведен из ЦК ВКП(б).

Расстрелян 29 июля 1938 года. Реабилитирован и восстановлен в партии в 1955 году.

Награды

• Орден Красного Знамени (1920)

Литература

• Советская военная энциклопедия / Глав. ред. Эйдеман Р. П.. — М.: ОГИЗ РСФСР, 1932. — Т. 2. — 25 500 экз.
• Черушев Н. С. 1937 год: элита Красной Армии на Голгофе. — М.: Вече, 2003. — 560 с. — (Военные тайны XX века). — 5000 экз. — ISBN 5-94538-305-8.
• Черушев Н. С., Черушев Ю. Н. Расстрелянная элита РККА (командармы 1-го и 2-го рангов, комкоры, комдивы и им равные): 1937—1941. Биографический словарь. — М.: Кучково поле; Мегаполис, 2012. — С. 43—44. — 496 с. — 2000 экз. — ISBN 978-5-9950-0217-8.

Ссылки

• [www.knowbysight.info/BBB/01621.asp Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991]. Проверено 1 сентября 2012. [www.webcitation.org/6Bgmm91Ou Архивировано из первоисточника 26 октября 2012].

Отрывок, характеризующий Булин, Антон Степанович

– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.