Бунимович, Абрам Исаакович

Абрам Исаакович Бунимович
А. И. Бунимович (второй справа) в НИИ механики МГУ во время визита А. Ферри
Дата рождения:	22 декабря 1917(1917-12-22)
Место рождения:	Киев
Дата смерти:	3 июля 1999(1999-07-03) (81 год)
Место смерти:	Москва
Страна:	СССР СССР → Россия Россия
Учёная степень:	доктор физико-математических наук
Альма-матер:	МГУ (мехмат)
Известные ученики:	В. Р. Душин
Награды и премии:

Абра́м Исаа́кович Бунимо́вич (22 декабря 1917, Киев — 3 июля 1999, Москва) — советский и российский учёный-механик. Доктор физико-математических наук (1969), профессор (1970).

Биография

Абрам Исаакович Бунимович родился 22 декабря 1917 года в Киеве. В 1934 году после окончания средней школы поступил на механико-математический факультет Московского университета и в 1940 году с отличием окончил его по кафедре гидромеханики. После этого он был принят в аспирантуру при НИИ механики МГУ.

Но закончить аспирантуру тогда ему не удалось: началась Великая Отечественная война, и 23 июня 1941 года Абрам Бунимович ушёл со второго курса аспирантуры на фронт. Во время войны участвовал в боях на Волховском, Степном, 1-м и 2-м Украинских фронтах; в качестве офицера артиллерийской разведки принимал участие в Корсунь-Шевченковской, Днепровско-Карпатской, Ясско-Кишинёвской, Бухарестско-Арадской, Будапештской, Венской, Пражской и других боевых операциях. Прошёл боевой путь от командира взвода разведки до старшего помощника начальника артиллерийской разведки 2-го Украинского фронта.

В сентябре 1945 года после демобилизации вернулся в аспирантуру при НИИ механики и в январе 1948 года защитил кандидатскую диссертацию (тема — «Об истечении газа с дозвуковыми скоростями»). С 1948 по 1961 годы работал старшим научным сотрудником в НИИ-1 МАП СССР и в ЦИАМ. Там он выполнил ряд работ по теоретическому и экспериментальному исследованию обтекания решётчатых систем потоком газа с дозвуковыми скоростями, результаты которых нашли широкое применение при проектировании и разработке реактивных двигателей.

С 1961 года А. И. Бунимович работал доцентом на кафедре газовой и волновой динамики мехмата МГУ. В период 1961—1963 годов заведовал также отделом газовой и волновой динамики Института механики МГУ. После аварии при проведении эксперимента на сверхзвуковой трубе А-8 ушёл из Института механики.

С 1977 года — профессор кафедры газовой и волновой динамики. В 1969 году ему была присуждена степень доктора физико-математических наук, а в 1980 году — учёное звание профессора.

Помимо научно-исследовательской деятельности, А. И. Бунимович вёл значительную педагогическую работу. Он читал для студентов мехмата МГУ курсы «Механика сплошной среды», «Гидроаэродинамика», «Гиперзвуковые течения газа», «Аэродинамика разреженного газа», «Газодинамика пограничного слоя»). Был парторгом кафедры, секретарём партбюро отделения механики, член факультетского партбюро мехмата.

Научная деятельность

Научные интересы А. И. Бунимовича охватывали ряд разделов механики: теорию пограничного слоя, газовую динамику и динамику разреженного газа, задачи о проникании твёрдых тел с большими скоростями в различные среды (грунты, металлы), применение теоретико-групповых методов к различным проблемам механики (неизотермическое движение газа в газопроводах, теория кинетических уравнений, движение неньютоновских жидкостей). В 1948 году он одним из первых выполнил фундаментальные исследования движения тонких тел при больших сверхзвуковых скоростях, в ходе которых были строго доказаны законы подобия при наличии ударных волн. Ему принадлежат также пионерские исследования по обтеканию тел и систем тел потоком разреженного газа в области течения со скольжением (появление новых задач обтекания тел газом было тесно связано с бурным развитием ракетно-космической техники, создание сверхзвуковых летательных аппаратов). Позднее А. И. Бунимовичем была создана научная школа по исследованию обтекания тел и систем тел во всем диапазоне высот полёта в разреженном газе и построена общая теория локального взаимодействия тел с различными средами, нашедшая широкое применение при определении характеристик и формы тел минимального сопротивления, движущихся в газообразной среде.

Немало работ А. И. Бунимович посвятил изучению течения разреженного газа в каналах и решётках. Вместе со своими учениками он выполнил большой цикл работ по исследованию обтекания вращающихся тел в потоке разреженного газа. Им были сформулированы и решены задачи об оптимальной форме тел минимального сопротивления при проникании в деформируемые среды. А. И. Бунимовичем и его учениками (В. Р. Душин, Б. И. Сиперштейн, А. В. Краснослободцев) выполнен большой класс исследований групповыми методами новых задач механики, имеющих важные практические приложения (изучение инвариантно-групповых решений кинетических уравнений и т. д.).

А. И. Бунимович — автор свыше 190 научных работ. Им было подготовлено 18 кандидатов наук, при его консультации защищены 4 докторские диссертации.

Семья

• Жена — Раиса Ефимовна Бунимович (урождённая Володарская; 1922—1986), учитель математики.
  • Сыновья — математики Леонид Бунимович и Евгений Бунимович.

Награды и премии

За боевые заслуги

• Орден Отечественной войны I степени (1944)
• Орден Отечественной войны II степени (1944, 1985)
• Орден Красной Звезды (1945)
• Медаль «За боевые заслуги» (1943)
• Медаль «За взятие Будапешта» (1945)
• Медаль «За взятие Вены» (1945)
• Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» (1945)

За научные достижения

• Премия Совета Министров СССР (1990) — за цикл работ по динамике соударения и разрушения (в составе коллектива учёных)
• Серебряная медаль ВДНХ
• Бронзовая медаль ВДНХ
• Почётное звание «Заслуженный профессор Московского университета» (1997)

Публикации

Отдельные издания

• Бунимович А. И., Орлова Г. С.  Сборник аэродинамических характеристик плоских компрессорных решеток. — М.: ЦИАМ, 1955. — 170 с.
• Рахматулин Х. А., Сагомонян А. Я., Бунимович А. И., Зверев И. Н.  Газовая динамика. — М.: Высшая школа, 1965. — 722 с.
• Bunimovich A. I., Dubinskii A. V.  Mathematical Models and Methods of Localized Interaction Theory. — Singapore: World Scientific, 1995. — xi + 226 p. — (Series on Advances in Mathematics for Applied Sciences). — ISBN 9-810-21743-9.

Некоторые статьи

• Бунимович А. И.  Об обтекании плоской полубесконечной пластины потоком вязкого разреженного газа // Изв. АН СССР. Механика и машиностроение. — 1959. — № 5.
• Бунимович А. И., Святогоров A. A.  Аэродинамические характеристики плоских компрессорных решёток при большой дозвуковой скорости // Лопаточные машины и струйные аппараты. Вып. 2. — М.: Машиностроение, 1967. — 236 с. — С. 5—35.
• Бунимович А. И., Дубинский А. В.  Вариационный метод для обобщённого класса функционалов и его применение к задачам аэромеханики // Изв. АН СССР. Механика жидкости и газа. — 1973. — № 1. — С. 15—26.
• Бунимович А. И.  Соотношения между силами, действующими на тела, движущиеся в разреженном газе, в потоке света и в гиперзвуковом ньютоновском потоке // Изв. АН СССР. Механика жидкости и газа. — 1973. — № 4. — С. 89—95.
• Бунимович А. И., Дубинский А. В.  Метод оптимизации для обобщённого класса функционалов и его применение к задаче об определении формы тела максимального аэродинамического качества // Вестник МГУ. Сер. 1. Математика, механика. — 1973. — № 6. — С. 87—90.
• Бунимович А. И.  Аэродинамические характеристики осесимметричных тел при обтекании в условиях «закона локальности» // Вестник МГУ. Сер. 1. Математика, механика. — 1974. — № 4. — С. 97—102.
• Бунимович А. И., Дубинский А. В.  Обобщённые законы подобия при обтекании пространственных тел // Прикл. математика и механика. — 1975. — Т. 39, вып. 4. — С. 103—111.
• Бунимович А. И., Сиперштейн Б. И.  Групповые свойства уравнений, описывающих движение газа в длинных трубопроводах // Газовая и волновая динамика / Под ред. Х. А. Рахматулина. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1975. — 137 с. — С. 103—109.
• Бунимович А. И., Краснослободцев А. В.  Инвариантно-групповые решения кинетических уравнений // Изв. АН СССР. Механика жидкости и газа. — 1982. — № 4. — С. 135—140.
• Бунимович А. И., Якунина Г. Е.  Исследование формы поперечного контура конического пространственного тела минимального сопротивления, движущегося в разреженном газе // Изв. АН СССР. Механика жидкости и газа. — 1986. — № 5. — С. 112—117.
• Бунимович А. И., Якунина Г. Е.  О форме тел вращения минимального сопротивления, движущихся в пластически сжимаемой и упругопластической средах // Прикл. математика и механика. — 1987. — Т. 51, вып. 3. — С. 496—503.
• Бунимович А. И., Якунина Г. Е.  О форме тела вращения минимального сопротивления при безотрывном проникании в пластически сжимаемые среды // Прикл. математика и механика. — 1989. — Т. 53, вып. 5. — С. 860—863.
• Бунимович А. И., Дубинский А. В.  Аэродинамические характеристики произвольно вращающихся тел в газе различной разреженности // Космические исследования. — 1989. — Т. 27, вып. 2.
• Бунимович А. И., Дубинский А. В.  Развитие, современное состояние и приложения теории локального взаимодействия (обзор) // Изв. РАН. Механика жидкости и газа. — 1996. — № 3. — С. 3—18.
• Бунимович А. И., Дубинский А. В.  О расчёте вращательных производных при локальном взаимодействии потока с поверхностью тела // Прикл. математика и механика. — 1998. — Т. 62, вып. 1.

Литература

• Механика в Московском университете / Под ред. К. А. Рыбникова. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1992. — 168 с. — ISBN 5-211-01979-2.
• Механика в Московском университете / Под ред. И. А. Тюлиной, Н. Н. Смирнова. — М.: Айрис-пресс, 2005. — 352 с. — ISBN 5-8112-1474-X.

Отрывок, характеризующий Бунимович, Абрам Исаакович

– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.


На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu'il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.
– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.

Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
Очевидно, русское гнездо было разорено и уничтожено; но за уничтожением этого русского порядка жизни Пьер бессознательно чувствовал, что над этим разоренным гнездом установился свой, совсем другой, но твердый французский порядок. Он чувствовал это по виду тех, бодро и весело, правильными рядами шедших солдат, которые конвоировали его с другими преступниками; он чувствовал это по виду какого то важного французского чиновника в парной коляске, управляемой солдатом, проехавшего ему навстречу. Он это чувствовал по веселым звукам полковой музыки, доносившимся с левой стороны поля, и в особенности он чувствовал и понимал это по тому списку, который, перекликая пленных, прочел нынче утром приезжавший французский офицер. Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое место с десятками других людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими. Но нет: ответы его, данные на допросе, вернулись к нему в форме наименования его: celui qui n'avoue pas son nom. И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь вели куда то, с несомненной уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были те самые, которых нужно, и что их ведут туда, куда нужно. Пьер чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей в колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины.
Пьера с другими преступниками привели на правую сторону Девичьего поля, недалеко от монастыря, к большому белому дому с огромным садом. Это был дом князя Щербатова, в котором Пьер часто прежде бывал у хозяина и в котором теперь, как он узнал из разговора солдат, стоял маршал, герцог Экмюльский.
Их подвели к крыльцу и по одному стали вводить в дом. Пьера ввели шестым. Через стеклянную галерею, сени, переднюю, знакомые Пьеру, его ввели в длинный низкий кабинет, у дверей которого стоял адъютант.
Даву сидел на конце комнаты над столом, с очками на носу. Пьер близко подошел к нему. Даву, не поднимая глаз, видимо справлялся с какой то бумагой, лежавшей перед ним. Не поднимая же глаз, он тихо спросил:
– Qui etes vous? [Кто вы такой?]
Пьер молчал оттого, что не в силах был выговорить слова. Даву для Пьера не был просто французский генерал; для Пьера Даву был известный своей жестокостью человек. Глядя на холодное лицо Даву, который, как строгий учитель, соглашался до времени иметь терпение и ждать ответа, Пьер чувствовал, что всякая секунда промедления могла стоить ему жизни; но он не знал, что сказать. Сказать то же, что он говорил на первом допросе, он не решался; открыть свое звание и положение было и опасно и стыдно. Пьер молчал. Но прежде чем Пьер успел на что нибудь решиться, Даву приподнял голову, приподнял очки на лоб, прищурил глаза и пристально посмотрел на Пьера.
– Я знаю этого человека, – мерным, холодным голосом, очевидно рассчитанным для того, чтобы испугать Пьера, сказал он. Холод, пробежавший прежде по спине Пьера, охватил его голову, как тисками.
– Mon general, vous ne pouvez pas me connaitre, je ne vous ai jamais vu… [Вы не могли меня знать, генерал, я никогда не видал вас.]
– C'est un espion russe, [Это русский шпион,] – перебил его Даву, обращаясь к другому генералу, бывшему в комнате и которого не заметил Пьер. И Даву отвернулся. С неожиданным раскатом в голосе Пьер вдруг быстро заговорил.
– Non, Monseigneur, – сказал он, неожиданно вспомнив, что Даву был герцог. – Non, Monseigneur, vous n'avez pas pu me connaitre. Je suis un officier militionnaire et je n'ai pas quitte Moscou. [Нет, ваше высочество… Нет, ваше высочество, вы не могли меня знать. Я офицер милиции, и я не выезжал из Москвы.]
– Votre nom? [Ваше имя?] – повторил Даву.
– Besouhof. [Безухов.]
– Qu'est ce qui me prouvera que vous ne mentez pas? [Кто мне докажет, что вы не лжете?]
– Monseigneur! [Ваше высочество!] – вскрикнул Пьер не обиженным, но умоляющим голосом.
Даву поднял глаза и пристально посмотрел на Пьера. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и этот взгляд спас Пьера. В этом взгляде, помимо всех условий войны и суда, между этими двумя людьми установились человеческие отношения. Оба они в эту одну минуту смутно перечувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, что они оба дети человечества, что они братья.
В первом взгляде для Даву, приподнявшего только голову от своего списка, где людские дела и жизнь назывались нумерами, Пьер был только обстоятельство; и, не взяв на совесть дурного поступка, Даву застрелил бы его; но теперь уже он видел в нем человека. Он задумался на мгновение.
– Comment me prouverez vous la verite de ce que vous me dites? [Чем вы докажете мне справедливость ваших слов?] – сказал Даву холодно.