Венера-6

Венера-6
Автоматическая межпланетная станция «Венера-6»
Производитель	Машиностроительный завод имени С. А. Лавочкина
Задачи	доставка спускаемого аппарата в атмосферу планеты Венера, изучение физических параметров и химического состава атмосферы
Запуск	10 января 1969 05:52:00 UTC
Ракета-носитель	Молния-М с разгонным блоком ВЛ
Стартовая площадка	Байконур
NSSDC ID	[nssdc.gsfc.nasa.gov/nmc/spacecraftOrbit.do?id=1969-002A 1969-002A]
SCN	[www.n2yo.com/satellite/?s=03648 03648]
Технические характеристики
Масса	1130 кг, спускаемый аппарат 410 кг
Посадка на небесное тело	17 мая 1969
Целевая аппаратура
КС-18-3М	изучение потоков космических частиц
ЛА-2У	определение распределения кислорода и водорода в атмосфере
МДДА-А	измерение давления атмосферы в диапазоне от 100 до 30000 мм рт. ст. (0,13-40 атм)
Г-8	газоанализаторы для определения химического состава атмосферы
ВИП	определение плотности атмосферы по высоте
ФО-69	измерение освещенности в атмосфере
ИС-164Д	определение температуры атмосферы по высоте

«Венера-6» — советская автоматическая научно-исследовательская космическая станция.

Технические данные

• Дата старта 10 января 1969 года 8 часов 51 минута 527,196(?) секунд московского времени
• Ракета-носитель: «Молния-М» с разгонным блоком ВЛ
• Масса КА: 1130 кг
• Масса спускаемого аппарата: 410 кг

Автоматическая межпланетная станция (АМС) «Венера-6» была создана на Машиностроительном заводе имени С. А. Лавочкина. Конструкция АМС «Венера-6» была полностью аналогична конструкции АМС «Венера-5».

На станции «Венера-6» был памятный знак, на одной стороне которого было изображение герба Советского Союза, а на другой — барельеф В. И. Ленина.

Цель запуска

Целью запуска автоматической станции «Венера-6» было — доставка спускаемого аппарата в атмосферу планеты Венера и изучение физических параметров и химического состава атмосферы.

Это был одновременный полёт двух одинаковых по конструкции автоматических станций: «Венера-5» и «Венера-6». «Венера-5» стартовала на пять суток раньше «Венеры-6». Окрестностей планеты Венера станция «Венера-5» достигла на одни сутки раньше станции «Венера-6».

Состав научной аппаратуры

Орбитальный аппарат

• прибор КС-18-3М для изучения потоков космических частиц
• прибор ЛА-2У для определения распределения кислорода и водорода в атмосфере планеты

Спускаемый аппарат

• датчики давления типа МДДА-А для измерения давления атмосферы в диапазоне от 100 до 30000 мм рт. ст. (0,13-40 атм)
• газоанализаторы Г-8 для определения химического состава атмосферы
• прибор ВИП для определения плотности атмосферы по высоте
• ФО-69 для измерения освещенности в атмосфере
• ИС-164Д для определения температуры атмосферы по высоте

Полёт

«Венера-6» была запущена с космодрома Байконур 10 января 1969 года в 8 часов 52 минут московского времени.

16 марта 1969 года была проведена коррекция орбиты станции, которая в это время находилась на расстоянии 15,535 млн км от Земли.

17 мая 1969 года, через 127 суток после старта (через сутки после станции «Венера-5»), станция «Венера-6» достигла окрестностей планеты Венера. Вход в атмосферу планеты Венера произошёл на ночной стороне на расстоянии, приблизительно, 300 км от места входа в атмосферу станции «Венера-5». Координаты точки входа в атмосферу Венеры: 5° южной широты, 23° восточной долготы.

После отделения спускаемого аппарата был раскрыт парашют. В течение спуска, который продолжался 50 минут, радиовысотомер передал два значения высоты над поверхностью: 32,1 и 21,2 км.

Во время спуска проводились измерения температуры, давления, освещённости и химического состава атмосферы. Диапазон изменения температуры составил: от 25 до 320 °C, а давления от 0,5 до 27 атмосфер, диапазон высот от 55 до 18 км.

Во время спуска дважды производился забор проб для анализа состава атмосферы. Первый раз анализ состава атмосферы производился при давлении 2 атмосферы и температуре около 85 °C. Второй раз — 10 атмосфер и 225 °C.

Всего за время спуска было проведено более 70 измерений давления и более 50 измерений температуры. При сравнении показаний измерений сделанных станциями «Венера-5» и «Венера-6» были обнаружены различия по высоте при одинаковых значениях давления и температуры. Этот результат объясняется различием (примерно 13 км) высоты рельефа поверхности планеты в точках спуска аппаратов, расстояние между которыми составляло несколько сотен километров. Анализ состава атмосферы показал, что она состоит на 97 % из углекислого газа, 2 % азота, не более 0,1 % кислорода, и незначительного количества водяного пара.

Фотометр зарегистрировал освещённость ниже порогового значения. Производились измерения потоков плазмы («солнечного ветра») в окрестностях планеты Венера.

Спускаемый аппарат перестал передавать информацию на Землю, когда давление достигло значения 27 атмосфер, это произошло на высоте 18 км над поверхностью. Программа полёта станции «Венера-6» была выполнена полностью.

Ссылки

• [www.laspace.ru/rus/venera6.php Космический аппарат Венера-6]. НПО имени Лавочкина. Проверено 4 июня 2010. [www.webcitation.org/65dNL7j4l Архивировано из первоисточника 22 февраля 2012].
• Mark Wade. [www.astronautix.com/craft/ven2vv69.htm Venera 2V (V-69)] (англ.). astronautix.com. Проверено 4 июня 2010. [www.webcitation.org/65UEaALTQ Архивировано из первоисточника 16 февраля 2012].

Отрывок, характеризующий Венера-6

– Что прикажете?
– Куда ж ты едешь? – крикнул Пьер на кучера, выезжавшего на Лубянку.
– К главнокомандующему приказали, – отвечал кучер.
– Дурак! скотина! – закричал Пьер, что редко с ним случалось, ругая своего кучера. – Домой я велел; и скорее ступай, болван. Еще нынче надо выехать, – про себя проговорил Пьер.
Пьер при виде наказанного француза и толпы, окружавшей Лобное место, так окончательно решил, что не может долее оставаться в Москве и едет нынче же в армию, что ему казалось, что он или сказал об этом кучеру, или что кучер сам должен был знать это.
Приехав домой, Пьер отдал приказание своему все знающему, все умеющему, известному всей Москве кучеру Евстафьевичу о том, что он в ночь едет в Можайск к войску и чтобы туда были высланы его верховые лошади. Все это не могло быть сделано в тот же день, и потому, по представлению Евстафьевича, Пьер должен был отложить свой отъезд до другого дня, с тем чтобы дать время подставам выехать на дорогу.
24 го числа прояснело после дурной погоды, и в этот день после обеда Пьер выехал из Москвы. Ночью, переменя лошадей в Перхушкове, Пьер узнал, что в этот вечер было большое сражение. Рассказывали, что здесь, в Перхушкове, земля дрожала от выстрелов. На вопросы Пьера о том, кто победил, никто не мог дать ему ответа. (Это было сражение 24 го числа при Шевардине.) На рассвете Пьер подъезжал к Можайску.
Все дома Можайска были заняты постоем войск, и на постоялом дворе, на котором Пьера встретили его берейтор и кучер, в горницах не было места: все было полно офицерами.
В Можайске и за Можайском везде стояли и шли войска. Казаки, пешие, конные солдаты, фуры, ящики, пушки виднелись со всех сторон. Пьер торопился скорее ехать вперед, и чем дальше он отъезжал от Москвы и чем глубже погружался в это море войск, тем больше им овладевала тревога беспокойства и не испытанное еще им новое радостное чувство. Это было чувство, подобное тому, которое он испытывал и в Слободском дворце во время приезда государя, – чувство необходимости предпринять что то и пожертвовать чем то. Он испытывал теперь приятное чувство сознания того, что все то, что составляет счастье людей, удобства жизни, богатство, даже самая жизнь, есть вздор, который приятно откинуть в сравнении с чем то… С чем, Пьер не мог себе дать отчета, да и ее старался уяснить себе, для кого и для чего он находит особенную прелесть пожертвовать всем. Его не занимало то, для чего он хочет жертвовать, но самое жертвование составляло для него новое радостное чувство.


24 го было сражение при Шевардинском редуте, 25 го не было пущено ни одного выстрела ни с той, ни с другой стороны, 26 го произошло Бородинское сражение.
Для чего и как были даны и приняты сражения при Шевардине и при Бородине? Для чего было дано Бородинское сражение? Ни для французов, ни для русских оно не имело ни малейшего смысла. Результатом ближайшим было и должно было быть – для русских то, что мы приблизились к погибели Москвы (чего мы боялись больше всего в мире), а для французов то, что они приблизились к погибели всей армии (чего они тоже боялись больше всего в мире). Результат этот был тогда же совершении очевиден, а между тем Наполеон дал, а Кутузов принял это сражение.
Ежели бы полководцы руководились разумными причинами, казалось, как ясно должно было быть для Наполеона, что, зайдя за две тысячи верст и принимая сражение с вероятной случайностью потери четверти армии, он шел на верную погибель; и столь же ясно бы должно было казаться Кутузову, что, принимая сражение и тоже рискуя потерять четверть армии, он наверное теряет Москву. Для Кутузова это было математически ясно, как ясно то, что ежели в шашках у меня меньше одной шашкой и я буду меняться, я наверное проиграю и потому не должен меняться.
Когда у противника шестнадцать шашек, а у меня четырнадцать, то я только на одну восьмую слабее его; а когда я поменяюсь тринадцатью шашками, то он будет втрое сильнее меня.
До Бородинского сражения наши силы приблизительно относились к французским как пять к шести, а после сражения как один к двум, то есть до сражения сто тысяч; ста двадцати, а после сражения пятьдесят к ста. А вместе с тем умный и опытный Кутузов принял сражение. Наполеон же, гениальный полководец, как его называют, дал сражение, теряя четверть армии и еще более растягивая свою линию. Ежели скажут, что, заняв Москву, он думал, как занятием Вены, кончить кампанию, то против этого есть много доказательств. Сами историки Наполеона рассказывают, что еще от Смоленска он хотел остановиться, знал опасность своего растянутого положения знал, что занятие Москвы не будет концом кампании, потому что от Смоленска он видел, в каком положении оставлялись ему русские города, и не получал ни одного ответа на свои неоднократные заявления о желании вести переговоры.
Давая и принимая Бородинское сражение, Кутузов и Наполеон поступили непроизвольно и бессмысленно. А историки под совершившиеся факты уже потом подвели хитросплетенные доказательства предвидения и гениальности полководцев, которые из всех непроизвольных орудий мировых событий были самыми рабскими и непроизвольными деятелями.
Древние оставили нам образцы героических поэм, в которых герои составляют весь интерес истории, и мы все еще не можем привыкнуть к тому, что для нашего человеческого времени история такого рода не имеет смысла.
На другой вопрос: как даны были Бородинское и предшествующее ему Шевардинское сражения – существует точно так же весьма определенное и всем известное, совершенно ложное представление. Все историки описывают дело следующим образом:
Русская армия будто бы в отступлении своем от Смоленска отыскивала себе наилучшую позицию для генерального сражения, и таковая позиция была найдена будто бы у Бородина.
Русские будто бы укрепили вперед эту позицию, влево от дороги (из Москвы в Смоленск), под прямым почти углом к ней, от Бородина к Утице, на том самом месте, где произошло сражение.
Впереди этой позиции будто бы был выставлен для наблюдения за неприятелем укрепленный передовой пост на Шевардинском кургане. 24 го будто бы Наполеон атаковал передовой пост и взял его; 26 го же атаковал всю русскую армию, стоявшую на позиции на Бородинском поле.
Так говорится в историях, и все это совершенно несправедливо, в чем легко убедится всякий, кто захочет вникнуть в сущность дела.
Русские не отыскивали лучшей позиции; а, напротив, в отступлении своем прошли много позиций, которые были лучше Бородинской. Они не остановились ни на одной из этих позиций: и потому, что Кутузов не хотел принять позицию, избранную не им, и потому, что требованье народного сражения еще недостаточно сильно высказалось, и потому, что не подошел еще Милорадович с ополчением, и еще по другим причинам, которые неисчислимы. Факт тот – что прежние позиции были сильнее и что Бородинская позиция (та, на которой дано сражение) не только не сильна, но вовсе не есть почему нибудь позиция более, чем всякое другое место в Российской империи, на которое, гадая, указать бы булавкой на карте.