Взятие Рима

Взятие Рима (20 сентября 1870 года) — завершающее событие процесса объединения Италии в XIX веке.

Предыстория

Вторая война за независимость Италии

Во время Второй войны за независимость Италии большая часть Папской области была захвачена сардинской армией. В марте 1861 года было создано королевство Италия, и 27 марта 1861 года первый итальянский парламент, собравшийся в Турине, провозгласил Рим столицей Италии. Однако итальянское правительство не могло перебраться в Рим, так как он продолжал оставаться под властью папства; гарантией папской власти над Римом служил размещённый там французский гарнизон.

Франко-прусская война

В июле 1870 года началась франко-прусская война, и в начале августа Наполеон III отозвал французский гарнизон из Рима. Причиной этому была не столько нужда в войсках на театре военных действий, сколько боязнь спровоцировать Италию на выступление против Франции: в случившейся за несколько лет до этого австро-прусской войне Италия воевала на стороне Пруссии, и в итальянском обществе были сильны пропрусские настроения, поэтому присутствие французского гарнизона на земле, которую итальянцы считали своей, могло послужить катализатором вступления Италии в войну против Франции на стороне Пруссии.

После вывода французского гарнизона итальянская общественность начала требовать от правительства занятия Рима. Однако Рим формально оставался под французской защитой, и потому занятие Рима могло быть расценено Францией как повод для вступления в войну на стороне Пруссии, и потому итальянское правительство не спешило провоцировать Наполеона III. Ситуация радикально изменилась, когда в результате сражения при Седане французская армия во главе с императором оказалась в прусском плену: было очевидно, что новое французское правительство не пожелает обострять отношений с Италией, а также что оно не обладает достаточной политической волей для защиты интересов Папы.

Письмо Папе

Чтобы дать возможность «сохранить лицо», король Виктор Эммануил II отправил графа Густаво Понца ди Сан-Мартино с личным посланием папе Пию IX, предлагая позволить мирный вход итальянской армии в Рим под предлогом защиты Папы. Однако Папа, получив 10 сентября письмо, отказался от королевского предложения, заявив графу:

Я не пророк, и не сын пророка, однако утверждаю, что вы никогда не войдёте в Рим!

Взятие Рима

11 сентября 1870 года итальянская армия под командованием генерала Рафаэле Кадорна пересекла границу Папской области и начала медленное продвижение к Риму, рассчитывая, что удастся договориться о мирной передаче власти. Папские гарнизоны без боя оставили Орвието, Витербо, Алатри, Фрозиноне и другие опорные пункты в Лацио, и отошли в Рим.

Папские войска заняли стену Аврелиана, окружавшую Рим. Под командованием генерала Хермана Канцлера (нем.) находилась Швейцарская гвардия, а также «Папские зуавы» — всего 13 157 человек. Итальянская армия, 19 сентября подошедшая к стене Аврелиана и начавшая осаду Рима, насчитывала порядка 50 тысяч человек. 20 сентября, после трёхчасового артобстрела, сардинские берсальеры вошли в Рим через пролом в стене в районе Порта Пиа. 21 сентября итальянские войска вошли в Леоград. При взятии Рима погибло 49 итальянских солдат и офицеров и 19 папских зуавов.

Последствия

В течение многих лет римско-католическая церковь отказывалась признавать произошедшие в 1870 году перемены. «Римский вопрос» был разрешён лишь в 1929 году, когда в результате Латеранских соглашений Папа отказался от претензий на территории вне Ватикана.

Ссылки

• [cronologia.leonardo.it/storia/a1867e.htm LA GUERRA FRANCO-PRUSSIANA — SCONFITTA DI NAPOLEONE III.PORTA PIA — ROMA CAPITALE]  (итал.)

Отрывок, характеризующий Взятие Рима

Маленькая княгиня, переваливаясь, маленькими быстрыми шажками обошла стол с рабочею сумочкою на руке и, весело оправляя платье, села на диван, около серебряного самовара, как будто всё, что она ни делала, было part de plaisir [развлечением] для нее и для всех ее окружавших.
– J'ai apporte mon ouvrage [Я захватила работу], – сказала она, развертывая свой ридикюль и обращаясь ко всем вместе.
– Смотрите, Annette, ne me jouez pas un mauvais tour, – обратилась она к хозяйке. – Vous m'avez ecrit, que c'etait une toute petite soiree; voyez, comme je suis attifee. [Не сыграйте со мной дурной шутки; вы мне писали, что у вас совсем маленький вечер. Видите, как я одета дурно.]
И она развела руками, чтобы показать свое, в кружевах, серенькое изящное платье, немного ниже грудей опоясанное широкою лентой.
– Soyez tranquille, Lise, vous serez toujours la plus jolie [Будьте спокойны, вы всё будете лучше всех], – отвечала Анна Павловна.
– Vous savez, mon mari m'abandonne, – продолжала она тем же тоном, обращаясь к генералу, – il va se faire tuer. Dites moi, pourquoi cette vilaine guerre, [Вы знаете, мой муж покидает меня. Идет на смерть. Скажите, зачем эта гадкая война,] – сказала она князю Василию и, не дожидаясь ответа, обратилась к дочери князя Василия, к красивой Элен.
– Quelle delicieuse personne, que cette petite princesse! [Что за прелестная особа эта маленькая княгиня!] – сказал князь Василий тихо Анне Павловне.
Вскоре после маленькой княгини вошел массивный, толстый молодой человек с стриженою головой, в очках, светлых панталонах по тогдашней моде, с высоким жабо и в коричневом фраке. Этот толстый молодой человек был незаконный сын знаменитого Екатерининского вельможи, графа Безухого, умиравшего теперь в Москве. Он нигде не служил еще, только что приехал из за границы, где он воспитывался, и был в первый раз в обществе. Анна Павловна приветствовала его поклоном, относящимся к людям самой низшей иерархии в ее салоне. Но, несмотря на это низшее по своему сорту приветствие, при виде вошедшего Пьера в лице Анны Павловны изобразилось беспокойство и страх, подобный тому, который выражается при виде чего нибудь слишком огромного и несвойственного месту. Хотя, действительно, Пьер был несколько больше других мужчин в комнате, но этот страх мог относиться только к тому умному и вместе робкому, наблюдательному и естественному взгляду, отличавшему его от всех в этой гостиной.
– C'est bien aimable a vous, monsieur Pierre , d'etre venu voir une pauvre malade, [Очень любезно с вашей стороны, Пьер, что вы пришли навестить бедную больную,] – сказала ему Анна Павловна, испуганно переглядываясь с тетушкой, к которой она подводила его. Пьер пробурлил что то непонятное и продолжал отыскивать что то глазами. Он радостно, весело улыбнулся, кланяясь маленькой княгине, как близкой знакомой, и подошел к тетушке. Страх Анны Павловны был не напрасен, потому что Пьер, не дослушав речи тетушки о здоровье ее величества, отошел от нее. Анна Павловна испуганно остановила его словами:
– Вы не знаете аббата Морио? он очень интересный человек… – сказала она.
– Да, я слышал про его план вечного мира, и это очень интересно, но едва ли возможно…
– Вы думаете?… – сказала Анна Павловна, чтобы сказать что нибудь и вновь обратиться к своим занятиям хозяйки дома, но Пьер сделал обратную неучтивость. Прежде он, не дослушав слов собеседницы, ушел; теперь он остановил своим разговором собеседницу, которой нужно было от него уйти. Он, нагнув голову и расставив большие ноги, стал доказывать Анне Павловне, почему он полагал, что план аббата был химера.
– Мы после поговорим, – сказала Анна Павловна, улыбаясь.
И, отделавшись от молодого человека, не умеющего жить, она возвратилась к своим занятиям хозяйки дома и продолжала прислушиваться и приглядываться, готовая подать помощь на тот пункт, где ослабевал разговор. Как хозяин прядильной мастерской, посадив работников по местам, прохаживается по заведению, замечая неподвижность или непривычный, скрипящий, слишком громкий звук веретена, торопливо идет, сдерживает или пускает его в надлежащий ход, так и Анна Павловна, прохаживаясь по своей гостиной, подходила к замолкнувшему или слишком много говорившему кружку и одним словом или перемещением опять заводила равномерную, приличную разговорную машину. Но среди этих забот всё виден был в ней особенный страх за Пьера. Она заботливо поглядывала на него в то время, как он подошел послушать то, что говорилось около Мортемара, и отошел к другому кружку, где говорил аббат. Для Пьера, воспитанного за границей, этот вечер Анны Павловны был первый, который он видел в России. Он знал, что тут собрана вся интеллигенция Петербурга, и у него, как у ребенка в игрушечной лавке, разбегались глаза. Он всё боялся пропустить умные разговоры, которые он может услыхать. Глядя на уверенные и изящные выражения лиц, собранных здесь, он всё ждал чего нибудь особенно умного. Наконец, он подошел к Морио. Разговор показался ему интересен, и он остановился, ожидая случая высказать свои мысли, как это любят молодые люди.