Гарнизонная церковь (Потсдам)

Гарнизонная церковь в Потсдаме (нем. Garnisonkirche) — не сохранившаяся до настоящего времени знаменитая церковь, сыгравшая значительную роль в истории Пруссии. Церковь в стиле барокко была возведена в Потсдаме в 1733—1735 годах при короле Пруссии Фридрихе Вильгельме I по проекту архитектора Филиппа Герлаха. Королевские солдаты ходили в гарнизонную церковь на службы, а сам король Фридрих Вильгельм I обрёл в ней последнее пристанище. Во время Второй мировой войны 14 апреля 1945 года церковь полностью выгорела. 23 июня 1968 года руины гарнизонной церкви были снесены по решению руководства СЕПГ, возглавлявшегося Вальтером Ульбрихтом. В настоящее время на этом месте находится Вычислительный центр земли Бранденбург.

Фридрих Вильгельм I за три года до своей смерти приказал подготовить в гарнизонной церкви для себя склеп. Он умер 31 мая 1740 года и был похоронен в церкви 22 июля. Его преемник Фридрих II использовал церковь для захоронения своих солдат и приведения к присяге. По приглашению короля в потсдамской гарнизонной церкви в 1747 году на органе играл Иоганн Себастьян Бах. Супруга Фридриха Вильгельма I королева София Доротея распорядилась в своём завещании о том, чтобы её похоронили в Берлинском кафедральном соборе. И Фридрих II в своём завещании указал другое место для своего погребения — Сан-Суси, однако несмотря на это уже спустя день после своей смерти был перевезён в гарнизонную церковь и похоронен в одном склепе со своим отцом.

Победив прусскую армию в битве при Йене и Ауэрштедте, Наполеон вошёл в 1806 году в Пруссию. 25 октября 1806 года французский император посетил гарнизонную церковь и признался своим генералам, что победа над Пруссией далась бы ему не так легко, если бы ему противостоял такой полководец как Фридрих Великий. В знак уважения к личности Фридриха II и признания его военных заслуг Наполеон предоставил гарнизонной церкви личную защиту. К королевским могилам в гарнизонной церкви приходили и Фридрих Вильгельм III со своей супругой Луизой вместе с императором Александром I, чтобы скрепить свой союз. После прихода к власти национал-социалистов гарнизонная церковь стала фоном для нацистских пропагандистских мероприятий. 21 марта 1933 года, в день, который вошёл в историю Германии как «день Потсдама», в гарнизонной церкви состоялось первое заседание нового рейхстага, на котором присутствовали рейхспрезидент Пауль фон Гинденбург, рейхсканцлер Адольф Гитлер и депутаты рейхстага за исключением избранных от КПГ и СДПГ. На этом заседании после приведения к присяге рейхсканцлера Гитлера состоялось историческое рукопожатие Гинденбурга и Гитлера, символизировавшее связь рейхсвера с национал-социализмом. Торжество завершилось совместным парадом подразделений рейхсвера, полиции и «Стального шлема».

В 1943 году останки Фридриха Великого и его отца были эвакуированы из гарнизонной церкви и заменены на муляжи. В ходе авианалёта на Потсдам 14 апреля 1945 года гарнизонная церковь выгорела при пожаре. 25 июля 1949 года гарнизонная церковь была переименована в церковь Святого Креста. В 1960-е годы предпринимались попытки восстановления здания церкви. Во время своего визита в Потсдам первый секретарь Центрального комитета СЕПГ Вальтер Ульбрихт заявил, что руины церкви должны быть ликвидированы, чтобы освободить место для нового современного центра города. Правительство ГДР всячески стремилось уничтожить следы прусского милитаризма.

Литература

• Reinhard Appel, Andreas Kitschke: Der Wiederaufbau der Potsdamer Garnisonkirche; Lingen Verlag, Köln 2006; ISBN 3-937490-70-1.
• Ludwig Bamberg: Die Potsdamer Garnisonkirche. Baugeschichte — Ausstattung — Bedeutung; Lukas Verlag, Berlin 2006, ISBN 3-936872-86-4
• Andreas Kitschke: Die Potsdamer Garnisonkirche. «NEC SOLI CEDIT»; Potsdamer Verlagsbuchhandlung, Potsdam 1991; ISBN 3-910196-00-4
• Werner Schwipps: Die Königliche Hof- und Garnisonkirche zu Potsdam; 1. Auflage, Berlin 1991
• Werner Schwipps: Die Garnisonkirchen von Berlin und Potsdam; Berlin 1964.
• Eugen Thiele (Hrsg.): «Die Baugeschichte der Hof- und Garnisonkirche zu Potsdam»; Berlin(-Charlottenburg) 1932

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Гарнизонная церковь в Потсдаме
• [www.Garnisonkirche-Potsdam.de Сайт общества по восстановлению церкви  (нем.)]

Отрывок, характеризующий Гарнизонная церковь (Потсдам)

Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.
Наташе приходило иногда к голову, что он не хотел видеть ее, и эти догадки ее подтверждались тем грустным тоном, которым говаривали о нем старшие:
– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.
Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.