Коммунистическая партия Германии

Коммунистическая партия Германии
Kommunistische Partei Deutschlands
Дата основания:	30 декабря 1918
Дата роспуска:	март 1933
Идеология:	Коммунизм, марксизм
Количество членов:	360.000 (1932)
Партийная печать:	«Die Rote Fahne»
Персоналии:	члены партии в категории (296 чел.)

К:Политические партии, основанные в 1918 году

К:Исчезли в 1933 году Коммунисти́ческая па́ртия Герма́нии, КПГ (нем. Kommunistische Partei Deutschlands, KPD) — крупная политическая партия в Германии в первой половине XX века.

История

Первые годы: 1919—1921

КПГ была основана на общегерманской конференции «спартакистов» и леворадикальных групп немецкой социал-демократии, которая проходила в Берлине с 29 декабря 1918 года по 1 января 1919 года. На конференции 30 декабря 1918 года конституировался Учредительный съезд Коммунистической партии Германии. В руководство новой партии вошли лидеры левого крыла германской социал-демократии, выступившие в 1914 году против мировой войны — Роза Люксембург, Карл Либкнехт, Лео Йогихес и другие.

Либкнехт и Люксембург были сторонниками вооружённой революционной борьбы. В свою очередь, социал-демократическое правительство, пришедшее к власти после падения монархии, стремилось не допустить развития революционных процессов. Военный министр Германии социал-демократ Густав Носке руководил созданием полувоенных т. н. «добровольческих отрядов» (фрайкоров). Во время подавления вооруженного восстания спартакистов в Берлине в январе 1919 года Люксембург и Либкнехт были убиты. Лидером партии стал тогда Лео Йогихес. После его убийства в марте 1919 года партию возглавил Пауль Леви. Другими важными фигурами в партии в то время являлись: Клара Цеткин, Пауль Фрёлих, Гуго Эберлейн, Франц Меринг, Август Тальгеймер и Эрнст Майер.

После учреждения в марте 1919 года Коммунистического интернационала КПГ становится его германской секцией. В начале весны 1920 года в партии происходит раскол. Из неё выходят левые коммунисты, и образуют Коммунистическую рабочую партию Германии (КАПД). Лидерами левых коммунистов были Пауль Маттик, Отто Рюле и другие.

Пауль Леви, являясь лидером партии, стремился в большей степени ориентироваться на работу с социал-демократами и «независимцами». Результатом близкого сотрудничества с НСДПГ, стало присоединение большинства её членов в 1920 году к коммунистической партии. Леви выступал против форсирования революционных процессов. В феврале 1921 году вышел из ЦК компартии в знак протеста против так называемой «наступательной стратегии» Москвы. Новыми лидерами партии стали Генрих Брандлер и Август Тальгеймер. В марте 1921 г. произошли вооруженные выступления коммунистов и социал-демократов в Средней Германии.

Неудавшаяся революция: 1923

1923 год — был годом революционного подъема в Германии. Забастовочная волна, прокатившаяся в мае этого года, привела к отставке правительства Вильгельма Куно. В этот период коммунистическая партия завоевывает сильное влияние среди рабочего класса Германии. Однако, среди руководства КПГ не было уверенности в возможности осуществления революционного процесса. На встрече Центра КПГ в мае 1923 Карл Радек говорил:

«Сегодня мы не имеем возможностей для установления пролетарской диктатуры, потому что нет необходимого для этого условия — когда революционным будет большинство рабочего класса».

В августе развилась гиперинфляция. Цены удваивались практически каждые несколько часов. начало расти стихийное забастовочное движение, достигшее своей кульминации во всеобщей забастовке, которая началась в Берлине и распространилась затем на всю страну. Правительство Куно в августе ушло в отставку. Лидеры КПГ больше не могло пренебрегать развивавшейся политической ситуацией. В конце августа руководство КПГ направилось в Москву для обсуждения сложившегося положения.

Руководство Коминтерна после обсуждений с немецкими коммунистами пришло к выводу, что Германия приближается к революции и уже сейчас необходимо заняться технической подготовкой восстания. Троцкий считал, что необходимо установить точную дату восстания, однако Радек и Брандлер были против этого. Во многих местах создавались вооруженные пролетарские сотни; в октябре в Саксонии и Тюрингии были образованы «рабочие правительства» из левых социал-демократов и коммунистов. Между тем, число членов КПГ возросло с 225 тысяч в январе 1923 года до 400 тысяч осенью того же года. Партия выпускала 42 ежедневные газеты и ряд журналов, располагала 20 типографиями и своими книжными магазинами.

При поддержке президента Фридриха Эберта рейхсвер начал оказывать давление на Саксонское и Тюрингское правительства. Был выпущен приказ о запрете пролетарских сотен в Саксонии. После неисполнения трехдневного ультиматума о разоружении сотен, 21 октября 1923 года вооруженные силы правительства вошли в Саксонию.

Однако в последний момент руководство КПГ отказалось от восстания. По всей стране были отправлены эмиссары партии для извещения о новом принятом решении. Однако информация не успела прийти вовремя в Гамбург, где местные активисты КПГ начали осуществление плана восстания. 23 октября около 1 300 членов КПГ захватили 17 полицейских участков в Гамбурге, в рабочих районах были возведены баррикады. На следующий день восставшими был выпущен призыв ко всеобщей забастовке. После трех дней боев в рабочих районах Гамбурга, — Бармбеке и Шиффбеке, — восстание было подавлено.

В ноябре 1923 года партия была запрещена, и находилась на нелегальном положении до весны 1924 года. Состоявшийся нелегально в апреле 1924 года 9-й съезд КПГ обсудил ситуацию, сложившуюся в 1923 году и перспективу работы партии в условиях стабилизации капитализма. Брандлер и его сторонники были исключены из состава Центра КПГ. В дальнейшем, Брандлер и Тальгеймер поддержали Правую оппозицию в ВКП(б). В 1929 году они и их сторонники были исключены из КПГ, и создали Коммунистическую партию — Оппозиция.

Фишер и Маслов: 1924—1925

После отстранения Брандлера и Тальгеймера от руководства компартией, новыми лидерами стали Рут Фишер и Аркадий Маслов, представители её ультралевого крыла, к которым также примкнули Вернер Шолем и Артур Розенберг. Новое руководство проводит тактику создания независимых «красных профсоюзов». Это привело к изоляции профсоюзов, ориентированных на КПГ, от массового профсоюзного движения. Это сказалось в виде уменьшения влияния партии в рабочем движении. Если на конгрессе профсоюзов 1922 года коммунисты имели 88 своих делегатов, то в 1925 году их число сократилось до четырёх. В целом, разногласия между руководством КПГ и Коминтерна привели к отстранению Фишер и Маслова из руководства партии.

Тельман — Реммеле — Нойман: 1925—1933

Новыми лидерами партии стали Эрнст Тельман, Герман Реммеле и Хайнц Нойман. Новое руководство отказалось от ультралевого курса своих предшественников. Компартией был выдвинут лозунг профсоюзного единства. После объединения в 1926 году Троцкого и Зиновьева, Фишер и Маслов поддержали Объединенную оппозицию в ВКП(б). После исключения их сторонников из КПГ в том же, 1926, году, ими был учрежден Ленинбунд. На выборах 1928 года компартия получила поддержку 10,6 % избирателей (54 места в рейхстаге).

В 1928 году после ряда неудач на международном уровне Коминтерн переходит к тактике т. н. «третьего периода». Одним из элементов этой тактики была «теория социал-фашизма». Согласно этой теории, между буржуазной демократией (а также и социал-демократией) и фашистской диктатурой нет никакой разницы. В соответствии с ней отвергалось любое сотрудничество компартии и социал-демократов. Такая тактика была подтверждена на заседании Исполкома Коминтерна в апреле 1931 года. На этом заседании Тельман дал оценку победы национал-социалистов на выборах в рейхстаг. На всеобщих выборах, прошедших 14 сентября 1930 года, количество голосов, отданных за НСДАП, составило 18,3 % в сравнении с 2,6 % в 1928 году. В своем выступлении Тельман, в частности, заявил:

«После 14 сентября вслед за сенсационным успехом национал-социалистов их сторонники по всей Германии ожидали очень многого. Мы, однако, не позволили, чтобы нас сбила с пути паника, проявившаяся в рабочем классе, по крайней мере, среди сторонников социал-демократической партии. Мы трезво и серьёзно заявили, что 14 сентября было в определенном смысле лучшим днем Гитлера, за которым не последует лучших дней, но только худшие».

Своеобразие этой тактики выразилось в т. н. «красном референдуме» 1931 года по доверию социал-демократическому правительству Пруссии. Изначально референдум был инициирован национал-социалистами. Они призывали к «народной революции» против партии, «согласившейся с рабством и унижением Версальского мира». Коммунистическая партия также призвала своих сторонников голосовать против прусского правительства.

На выборах 1932 года компартия получила наибольший результат на выборах за всю её историю — 16,9 % голосов.

Нацистская Германия: 1933—1945

После прихода к власти Адольфа Гитлера в январе 1933 года компартия была запрещена (предлогом для этого стал поджог Рейхстага, в котором обвинили коммунистов), а против её активистов были начаты репрессии. 3 марта 1933 года был арестован председатель КПГ Эрнст Тельман. Из 300 тысяч членов КПГ (на начало 1933 года) около половины подверглись преследованиям, были брошены в тюрьмы и концлагеря, десятки тысяч убиты.

Жертвами нацистов стали 222 руководящих члена КПГ. Репрессиям немецкие коммунисты подвергались не только в Германии. Из 1400 проживавших в СССР ведущих немецких коммунистов во время Большого террора в 1937—1938 годах погибло 178 человек (почти все они жили в гостинице «Люкс» в Москве как политэмигранты).

В подполье коммунисты вместе с социал-демократами вели борьбу против нацистского правительства в рамках антинацистского Движения Сопротивления. На территории Германии действовали подпольные группы, в качестве примера можно привести группу Лени Бернер, участниками которой являлись Рудольф Блейль, Гюнтер Клейн, Эмиль Круммель, Ганс Шерхаг, Вальтер Норвиг, Вилли Гарбс, Отто Брайг и другие.

В Данциге КПГ участвовала во всеобщих выборах 1935 и получила 2 места набрав 3,37 % голосов.

В октябре 1935 года состоялась Брюссельская конференция КПГ. Критически оценивая деятельность КПГ в предшествовавший период, была выработана новая ориентация, выдвигавшая задачу установления единства сил в том числе с социал-демократами в борьбе против фашизма. В июле 1943 года по инициативе ЦК КПГ на территории СССР был создан Национальный комитет «Свободная Германия».

После войны

Летом 1945 года в советской зоне оккупации воссоздан Центральный Комитет КПГ, в апреле 1946 года прошёл Партийный съезд КПГ представлявший делегатов от восточногерманских организаций на котором было принято решение об объединении с СДПГ в Социалистическую единую партию Германии. В прочих зонах оккупации земельные организации КПГ побыв год без руководящего центра в 1947 году влились в СЕПГ. В 1948 году земельные организации СЕПГ западных зон оккупации вышли из СЕПГ и образовали Коммунистическую партию Германии. В 1956 году Коммунистическая партия Германии была официально запрещена. В 1968 году в ФРГ была создана Германская коммунистическая партия, в 1970 году в Западном Берлине — КПГ (восстановительная организация), с 1971 года — просто КПГ (распущена в 1980 году). В 1990 году в ГДР была основана новая партия под названием КПГ. Поскольку ГДР ещё не была присоединена к ФРГ, по Договорам об объединении запрет на эту партию не был распространён и после 3 октября 1990 года. Партия до сих пор легально действует, но значимой силой не стала.

Организация

КПГ состояла из партийных товарищей (parteigenosse), каждый из которых должен был платить обязательные взносы, которые были объединены в ячейки (zellen), ячейки в подокруга (unterbezirk), подокруга в округа (bezirk).

Высшим органом партии являлся съезд (Parteitag), между съездами — партийная конференция (Parteikonferenz), между партийными конференциями — Центральный комитет (Zentralkomitee), между его заседаниями — Политическое бюро Центрального комитета (Politisches Büro des Zentralkomitees), высшее должностное лицо — Председатель Центрального комитета (Vorsitzender des Zentralkomitees), исполнительный орган — Секретариат Центрального комитета (Sekretariat des Zentralkomitee), высший контрольный орган — центральная контрольная комиссия (Zentrale Kontrollkommission), высший ревизионный орган — центральная ревизионная комиссия (Zentrale Revisionskommission).

Округа

Округа КПГ соответствовали избирательным округам, которые в свою очередь соответствовали средним землям, провинциям или нескольким административным округам.

Высший орган округа — окружная конференция (bezirksdelegiertenkonferenz), между окружными конференциями — окружной комитет (bezirksleitung), исполнительный орган округа — секретариат окружного комитета (sekreatariat der bezirksleitung), высшее должностное лицо окружной организации — политический секретарь окружного комитета (politische sekretär der bezirksleitung), контрольный орган округа — окружная контрольная комиссия (bezirkskontrollkommission), ревизионный орган округа — окружная ревизионная комиссия (bezirksrevisionskommission).

После восстановления КПГ в 1945 году в условиях медиатизации всех земель (упразднения Пруссии и мелких земель — Брауншвейг, Анхальт, Ольденбург и т. д.), округа были заменены земельными организациями (landesorganisation), которые соответствовали землям. Высший орган земельной организации — земельная конференция (landesdelegiertenkonferenz), между земельными конференциями — земельное правление (landesvorstand), исполнительный орган земельной организации — секретариат земельного правления (sekretariat des landesvorstandes), высший орган земельной организации — земельный председатель (landesvorsitzender), контрольный орган земельной организации — земельная арбитражная комиссия (landesschiedskommmission), ревизионный орган земельной организации — земельная ревизионная комиссия (landesrevisionskommission).

Подокруга

Подокруга КПГ соответствовали городским районам (или внерайонным городам), районам или небольшим землям.

Высший орган подокруга — подокружная конференция (unterbezirksdelegiertenkonferenz), между подокружными конференциями — подокружной комитет (unterbezirksleitung), исполнительный орган подокруга — секретариат подокружного комитета (sekretariat der kreisleitung), высшее должностное лицо подокруга — политический секретарь подокружного комитета (politische sekretär der unterbezirksleitung), контрольный орган подокруга — подокружная контрольная комиссия, ревизионный орган подокруга — подокружная ревизионная комиссия.

После восстановления КПГ в 1945 году в условиях унификации единиц районного уровня, подокруга были заменены районными организациями (kreisorganisation), которые соответствовали районам или городам земельного подчинения. Высший орган районной организации — районная конференция (kreisdelegiertenkonferenz), между районными конференциями — районное правление (kreisvorstand), исполнительный орган районной организации — секретариат районного правления (sekretariat des kreisvorstandes), высшее должностное лицо районной организации — районный председатель (kreisvorsitzender), контрольный орган районной организации — районная арбитражная комиссия (kreisschiedskommission), ревизионный орган районной организации — районная ревизионная комиссия (kreisrevisionskommission).

Местные объединения

Местные объединения (ortsverein) соответствовали города, общинам или группам мелких общин. Могли создаваться по инициативе нескольких ячеек.

Высший орган местного объединения — конференция местного объединения, между конференциями местного объединения — комитет местного объединения, высшее должностное лицо местной группы — политический секретарь комитета местного объединения.

После восстановления КПГ в 1945 года в условиях укрупнения части единиц уровня общины, местные объединения были заменены местными организациями (ortsorganisation) или местными группами (ortsgruppe), которые соответствовали городам и общинам. Высший орган местной организации — местная конференция, между местными конференциями — местное правление (ortsvorstand), высшее должностное лицо местной организации — местный председатель (ortsvorsitzender).

Ячейки

Ячейки существовали нескольких типов — производственные ячейки (betriebszelle), уличные ячейки (strassenzelle) и учебные ячейки (hochschulzelle).

Производственные ячейки соответствовали предприятиям и учреждениям. По производственным ячейкам распределялись все члены КПГ работающие во всех предприятиях и учреждениях — то есть большинство членов партии.

Уличные ячейки соответствовали частям мест. По уличным ячейкам распределялись исключительно самозанятые, творческая интеллигенция и фермеры.

Учебные ячейки соответствовали университетам, высшим школам и специальным школам. По учебным ячейкам распределялись исключительно студенты и учащиеся специальных школ являвшиеся членами КПГ.

Высший орган ячейки — общее собрание (mitgliederversammlung), высшее должностное лицо ячейки — председатель.

После восстановления КПГ в 1945 году ячейки были переименованы в первичные организации (grundorganisation), производственные ячейки в производственные группы (betriebsgruppe).

Молодёжная организация

Молодёжной организацией КПГ был Коммунистический союз молодёжи Германии (КСМГ, Kommunistischer Jugendverband Deutschlands, KJVD). КСМГ состоял из округов (bezirk), округа из подокругов (unterbezirk), подокруга из ячеек.

Высший орган КСМГ — съезд (Kongress), между съездами — Центральный комитет (Zentralkomitee), высшее должностное лицо КСМГ — Председатель Центрального комитета (Vorsitzender der Zentralkomitees).

Округа молодёжной организации

Округа КСМГ соответствовали избирательным округам.

Высший орган округа — окружная конференция (bezirksdelegiertenkonferenz), между окружными конференциями — окружной комитет (bezirksleitung), высшее должностное лицо округа — политический секретарь окружного комитета (politische sekretär der bezirksleitung).

Подокруга молодёжной организации

Подокруга КСМГ соответствовали городским районам (или внерайонным городам), районам или небольшим землям.

Высший орган подокруга — подокружная конференция, между подокружными конференциями — подокружной комитет (unterbezirksleitung), высшее должностное лицо подокруга — председатель подокружного комитета (politische sekretär der unterbezirksleitung).

Ячейки молодёжной организации

Ячейки КСМГ существовали нескольких типов — производственные ячейки (betriebszelle), уличные ячейки (strassenzelle) и учебные ячейки (hochschulzelle).

Учебные ячейки КСМГ соответствовали университетам, высшим школам и специальным школам. По учебным ячейкам распределялись все студенты, учащиеся специальных школ или учащиеся гимназий и аналогичных средних школ уже вступившие в КСМГ — то есть большинство членов КСМГ.

Производственные ячейки КСМГ соответствовали предприятиям и учреждениям. По производственным ячейкам распределялись члены КСМГ работающие на предприятиях или учреждениях и не вступившие по каким-либо причинам в КПГ.

Уличные ячейки КСМГ соответствовали частям мест. По уличным ячейкам распределялись члены КСМГ по каким-либо причинам не учащиеся и не работающие на предприятиях или учреждениях.

Высший орган ячейки КСМГ — общее собрание (mitgliederversammlung), высшее должностное лицо ячейки — председатель.

Профцентр

Дружественным профцентром КПГ была Революционная профсоюзная оппозиция (Revolutionäre Gewerkschafts-Opposition). Состояла из округов (bezirk). Высший орган — конгресс (kongress), между конгессами — национальный комитет (reichskomitee), высшее должностное лицо — национальный руководитель (reichsleiter). Высший орган округа — окружная конференция (bezirkskonferenz), между окружными конференциями — окружной комитет (bezirkskomitee).

Женская организация

Женской организацией КПГ был Имперский комитет трудящихся женщин (Reichskomitee Werktätiger Frauen), периодически созывал Имперский съезд трудящихся женщин (Reichskongresse Werktätiger Frauen), в округах действовали окружные комитеты трудящихся женщин (Bezirkskomitee Werktätiger Frauen).

Студенческая организация

Студенческой организацией КПГ была Коммунистическая студенческая фракция (Kommunistische Studentenfraktion).

Прочие смежные организации

Крупнейшая организация дружественной творческой интеллигенции при КПГ — Рабочее сообщество рабочей культуры (Interessengemeinschaft für Arbeiterkultur), существовали и более мелкие организации — Союз пролетарско-революционных писателей (Bund proletarisch-revolutionärer Schriftsteller), Союз рабочих театров (Arbeiter-Theater-Bund), Союз коммунистических певцов (Kommunistischer Sängerbund), Союз рабочих радиолюбителей (Arbeiter-Radio-Verbände), «Рабочие-фотографы» (Arbeiter-Photographen), Союз пролетарских свободомыслящих (Verband proletarischer Freidenker), все эти организации были запрещены в 1933 году, в 1939 году в эмиграцию из коммунистической и левосоциалистической немецкой творческой интеллигенции возник Свободный культурный союз (Freier Deutscher Kulturbund).

При КПГ действовала организация по культурному сотрудничеству с СССР — Союз друзей советского союза (Bund der Freunde der Sowjetunion).

Боевой организацией КПГ являлись «Пролетарские сотни» (Proletarische Hundertschaften). В 1924 г. члены КПГ и некоторые члены СДПГ создали политическую организацию Союз красных фронтовиков (Roter Frontkämpferbund), имевшую свои боевые отряды, в которые вошли и члены «Пролетарских сотен».

Председатели Центра (с 1924 — ЦК) КПГ

• 1919 Карл Либкнехт и Роза Люксембург
• 1919 Лео Йогихес
• 1919—1921 Пауль Леви
• 1921 Пауль Леви и Эрнст Дёмиг
• 1921 Эрнст Майер
• 1921—1924 Генрих Брандлер и Август Тальгеймер
• 1924 Герман Реммеле
• 1924—1925 Рут Фишер и Аркадий Маслов
• 1925—1933 Эрнст Тельман
• 1933—1934 Йон Шер
• 1934—1946 Вильгельм Пик

Съезды КПГ

• 1-й (учредительный) съезд — 30 декабря 1918 — 1 января 1919 года, Берлин;
• 2-й съезд — 20—24 октября 1919 года, Гейдельберг;
• 3-й съезд — 25—26 февраля 1920 года, Карлсруэ;
• 4-й съезд — 14—15 апреля 1920 года, Берлин;
• 5-й съезд — 1—3 ноября 1920 года, Берлин;
• 6-й (объединительный) съезд — 4—7 декабря 1920 года, Берлин;
• 7-й съезд — 22—26 августа 1921 года, Йена;
• 8-й съезд — 28 января — 1 февраля 1923 года, Лейпциг;
• 9-й съезд — 7—10 апреля 1924 года, Франкфурт-на-Майне;
• 10-й съезд — 12—17 июля 1925 года, Берлин;
• 1-я общепартийная конференция — 30 октября 1925 года, Берлин;
• 11-й съезд — 2—7 марта 1927, Эссен;
• 12-й съезд — 9—15 июня 1929, Берлин;
• Общегерманская партконференция — 15—17 октября 1932, Берлин;
• Брюссельская партконференция (13-й съезд) — октябрь 1935;
• Бернская партконференция (14-й съезд) — 30 января — 1 февраля 1939;
• 15-й съезд — 19—20 апреля 1946, Берлин.

«Die Rote Fahne»

Центральным органом (ЦО) КПГ, а до этого Союза Спартака, являлась газета «Die Rote Fahne» («Красное знамя»). Она была основана 9 ноября 1918 года Карлом Либкнехтом и Розой Люксембург. Запрещена в феврале 1933 года, до 1935 издавалась в подполье, затем её издание было перенесено сначала в 1935 году в Прагу, а в октябре 1936 — в Брюссель. Выходила до осени 1939 года.

Участие в выборах

Выборы в Веймарской республике	Голоса в процентах (изменение)	Количество мест в рейхстаге (изменение)
Рейхстаг (1920)	2,1 %	—	2	—
Рейхстаг (1924, март)	12,6 %	+10.9 %	62	+60
Рейхстаг (1924, декабрь)	8,9 %	−3.7 %	45	−17
Рейхстаг (1928)	10,6 %	+1.7 %	54	+9
Рейхстаг (1930)	13,1 %	+2.5 %	77	+23
Рейхстаг (1932, июль)	14,3 %	+1.2 %	89	+12
Рейхстаг (1932, ноябрь)	16,9 %	+2.6 %	100	+11
Рейхстаг (1933, март)	12,3 %	−4.6 %	81	−19

См. также

• Коммунистическая партия Германии (1948)
• Германская коммунистическая партия
• Социалистическая единая партия Германии
• Социалистическая единая партия Западного Берлина
• Карл Либкнехт
• Роза Люксембург
• Эрнст Тельман
• Клара Цеткин

Литература и источники

• Эрих Ханке. Воспоминания подпольщика. М., Воениздат, 1976. — 192 стр.
• Герхард Кегель. Записки разведчика — антифашиста. М., Политиздат, 1987. — 462 стр.
• Наши жертвы были не напрасны. Немецкие коммунисты в борьбе против фашизма и войны. 1933—1945. / сост. Г. Я. Рудой. М., Политиздат, 1988

Ссылки

• [www.dhm.de/lemo/html/weimar/innenpolitik/kpd/index.html Материалы по истории Коммунистической партии Германии (1918—1933)] (сайт Немецкого исторического музея)  (нем.)
• [www.marxists.org/deutsch/geschichte/deutsch/kpd/index.htm Материалы по истории Коммунистической партии Германии (1918—1933)] (сайт Марксистского интернет-архива)  (нем.)

Отрывок, характеризующий Коммунистическая партия Германии

– Ah! voyons. Contez nous cela, vicomte, [Расскажите нам это, виконт,] – сказала Анна Павловна, с радостью чувствуя, как чем то a la Louis XV [в стиле Людовика XV] отзывалась эта фраза, – contez nous cela, vicomte.
Виконт поклонился в знак покорности и учтиво улыбнулся. Анна Павловна сделала круг около виконта и пригласила всех слушать его рассказ.
– Le vicomte a ete personnellement connu de monseigneur, [Виконт был лично знаком с герцогом,] – шепнула Анна Павловна одному. – Le vicomte est un parfait conteur [Bиконт удивительный мастер рассказывать], – проговорила она другому. – Comme on voit l'homme de la bonne compagnie [Как сейчас виден человек хорошего общества], – сказала она третьему; и виконт был подан обществу в самом изящном и выгодном для него свете, как ростбиф на горячем блюде, посыпанный зеленью.
Виконт хотел уже начать свой рассказ и тонко улыбнулся.
– Переходите сюда, chere Helene, [милая Элен,] – сказала Анна Павловна красавице княжне, которая сидела поодаль, составляя центр другого кружка.
Княжна Элен улыбалась; она поднялась с тою же неизменяющеюся улыбкой вполне красивой женщины, с которою она вошла в гостиную. Слегка шумя своею белою бальною робой, убранною плющем и мохом, и блестя белизною плеч, глянцем волос и брильянтов, она прошла между расступившимися мужчинами и прямо, не глядя ни на кого, но всем улыбаясь и как бы любезно предоставляя каждому право любоваться красотою своего стана, полных плеч, очень открытой, по тогдашней моде, груди и спины, и как будто внося с собою блеск бала, подошла к Анне Павловне. Элен была так хороша, что не только не было в ней заметно и тени кокетства, но, напротив, ей как будто совестно было за свою несомненную и слишком сильно и победительно действующую красоту. Она как будто желала и не могла умалить действие своей красоты. Quelle belle personne! [Какая красавица!] – говорил каждый, кто ее видел.
Как будто пораженный чем то необычайным, виконт пожал плечами и о опустил глаза в то время, как она усаживалась перед ним и освещала и его всё тою же неизменною улыбкой.
– Madame, je crains pour mes moyens devant un pareil auditoire, [Я, право, опасаюсь за свои способности перед такой публикой,] сказал он, наклоняя с улыбкой голову.
Княжна облокотила свою открытую полную руку на столик и не нашла нужным что либо сказать. Она улыбаясь ждала. Во все время рассказа она сидела прямо, посматривая изредка то на свою полную красивую руку, которая от давления на стол изменила свою форму, то на еще более красивую грудь, на которой она поправляла брильянтовое ожерелье; поправляла несколько раз складки своего платья и, когда рассказ производил впечатление, оглядывалась на Анну Павловну и тотчас же принимала то самое выражение, которое было на лице фрейлины, и потом опять успокоивалась в сияющей улыбке. Вслед за Элен перешла и маленькая княгиня от чайного стола.
– Attendez moi, je vais prendre mon ouvrage, [Подождите, я возьму мою работу,] – проговорила она. – Voyons, a quoi pensez vous? – обратилась она к князю Ипполиту: – apportez moi mon ridicule. [О чем вы думаете? Принесите мой ридикюль.]
Княгиня, улыбаясь и говоря со всеми, вдруг произвела перестановку и, усевшись, весело оправилась.
– Теперь мне хорошо, – приговаривала она и, попросив начинать, принялась за работу.
Князь Ипполит перенес ей ридикюль, перешел за нею и, близко придвинув к ней кресло, сел подле нее.
Le charmant Hippolyte [Очаровательный Ипполит] поражал своим необыкновенным сходством с сестрою красавицей и еще более тем, что, несмотря на сходство, он был поразительно дурен собой. Черты его лица были те же, как и у сестры, но у той все освещалось жизнерадостною, самодовольною, молодою, неизменною улыбкой жизни и необычайною, античною красотой тела; у брата, напротив, то же лицо было отуманено идиотизмом и неизменно выражало самоуверенную брюзгливость, а тело было худощаво и слабо. Глаза, нос, рот – все сжималось как будто в одну неопределенную и скучную гримасу, а руки и ноги всегда принимали неестественное положение.
– Ce n'est pas une histoire de revenants? [Это не история о привидениях?] – сказал он, усевшись подле княгини и торопливо пристроив к глазам свой лорнет, как будто без этого инструмента он не мог начать говорить.
– Mais non, mon cher, [Вовсе нет,] – пожимая плечами, сказал удивленный рассказчик.
– C'est que je deteste les histoires de revenants, [Дело в том, что я терпеть не могу историй о привидениях,] – сказал он таким тоном, что видно было, – он сказал эти слова, а потом уже понял, что они значили.
Из за самоуверенности, с которой он говорил, никто не мог понять, очень ли умно или очень глупо то, что он сказал. Он был в темнозеленом фраке, в панталонах цвета cuisse de nymphe effrayee, [бедра испуганной нимфы,] как он сам говорил, в чулках и башмаках.
Vicomte [Виконт] рассказал очень мило о том ходившем тогда анекдоте, что герцог Энгиенский тайно ездил в Париж для свидания с m lle George, [мадмуазель Жорж,] и что там он встретился с Бонапарте, пользовавшимся тоже милостями знаменитой актрисы, и что там, встретившись с герцогом, Наполеон случайно упал в тот обморок, которому он был подвержен, и находился во власти герцога, которой герцог не воспользовался, но что Бонапарте впоследствии за это то великодушие и отмстил смертью герцогу.
Рассказ был очень мил и интересен, особенно в том месте, где соперники вдруг узнают друг друга, и дамы, казалось, были в волнении.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказала Анна Павловна, оглядываясь вопросительно на маленькую княгиню.
– Charmant, – прошептала маленькая княгиня, втыкая иголку в работу, как будто в знак того, что интерес и прелесть рассказа мешают ей продолжать работу.
Виконт оценил эту молчаливую похвалу и, благодарно улыбнувшись, стал продолжать; но в это время Анна Павловна, все поглядывавшая на страшного для нее молодого человека, заметила, что он что то слишком горячо и громко говорит с аббатом, и поспешила на помощь к опасному месту. Действительно, Пьеру удалось завязать с аббатом разговор о политическом равновесии, и аббат, видимо заинтересованный простодушной горячностью молодого человека, развивал перед ним свою любимую идею. Оба слишком оживленно и естественно слушали и говорили, и это то не понравилось Анне Павловне.
– Средство – Европейское равновесие и droit des gens [международное право], – говорил аббат. – Стоит одному могущественному государству, как Россия, прославленному за варварство, стать бескорыстно во главе союза, имеющего целью равновесие Европы, – и она спасет мир!
– Как же вы найдете такое равновесие? – начал было Пьер; но в это время подошла Анна Павловна и, строго взглянув на Пьера, спросила итальянца о том, как он переносит здешний климат. Лицо итальянца вдруг изменилось и приняло оскорбительно притворно сладкое выражение, которое, видимо, было привычно ему в разговоре с женщинами.
– Я так очарован прелестями ума и образования общества, в особенности женского, в которое я имел счастье быть принят, что не успел еще подумать о климате, – сказал он.
Не выпуская уже аббата и Пьера, Анна Павловна для удобства наблюдения присоединила их к общему кружку.


В это время в гостиную вошло новое лицо. Новое лицо это был молодой князь Андрей Болконский, муж маленькой княгини. Князь Болконский был небольшого роста, весьма красивый молодой человек с определенными и сухими чертами. Всё в его фигуре, начиная от усталого, скучающего взгляда до тихого мерного шага, представляло самую резкую противоположность с его маленькою, оживленною женой. Ему, видимо, все бывшие в гостиной не только были знакомы, но уж надоели ему так, что и смотреть на них и слушать их ему было очень скучно. Из всех же прискучивших ему лиц, лицо его хорошенькой жены, казалось, больше всех ему надоело. С гримасой, портившею его красивое лицо, он отвернулся от нее. Он поцеловал руку Анны Павловны и, щурясь, оглядел всё общество.
– Vous vous enrolez pour la guerre, mon prince? [Вы собираетесь на войну, князь?] – сказала Анна Павловна.
– Le general Koutouzoff, – сказал Болконский, ударяя на последнем слоге zoff , как француз, – a bien voulu de moi pour aide de camp… [Генералу Кутузову угодно меня к себе в адъютанты.]
– Et Lise, votre femme? [А Лиза, ваша жена?]
– Она поедет в деревню.
– Как вам не грех лишать нас вашей прелестной жены?
– Andre, [Андрей,] – сказала его жена, обращаясь к мужу тем же кокетливым тоном, каким она обращалась к посторонним, – какую историю нам рассказал виконт о m lle Жорж и Бонапарте!
Князь Андрей зажмурился и отвернулся. Пьер, со времени входа князя Андрея в гостиную не спускавший с него радостных, дружелюбных глаз, подошел к нему и взял его за руку. Князь Андрей, не оглядываясь, морщил лицо в гримасу, выражавшую досаду на того, кто трогает его за руку, но, увидав улыбающееся лицо Пьера, улыбнулся неожиданно доброй и приятной улыбкой.
– Вот как!… И ты в большом свете! – сказал он Пьеру.
– Я знал, что вы будете, – отвечал Пьер. – Я приеду к вам ужинать, – прибавил он тихо, чтобы не мешать виконту, который продолжал свой рассказ. – Можно?
– Нет, нельзя, – сказал князь Андрей смеясь, пожатием руки давая знать Пьеру, что этого не нужно спрашивать.
Он что то хотел сказать еще, но в это время поднялся князь Василий с дочерью, и два молодых человека встали, чтобы дать им дорогу.
– Вы меня извините, мой милый виконт, – сказал князь Василий французу, ласково притягивая его за рукав вниз к стулу, чтоб он не вставал. – Этот несчастный праздник у посланника лишает меня удовольствия и прерывает вас. Очень мне грустно покидать ваш восхитительный вечер, – сказал он Анне Павловне.
Дочь его, княжна Элен, слегка придерживая складки платья, пошла между стульев, и улыбка сияла еще светлее на ее прекрасном лице. Пьер смотрел почти испуганными, восторженными глазами на эту красавицу, когда она проходила мимо него.
– Очень хороша, – сказал князь Андрей.
– Очень, – сказал Пьер.
Проходя мимо, князь Василий схватил Пьера за руку и обратился к Анне Павловне.
– Образуйте мне этого медведя, – сказал он. – Вот он месяц живет у меня, и в первый раз я его вижу в свете. Ничто так не нужно молодому человеку, как общество умных женщин.


Анна Павловна улыбнулась и обещалась заняться Пьером, который, она знала, приходился родня по отцу князю Василью. Пожилая дама, сидевшая прежде с ma tante, торопливо встала и догнала князя Василья в передней. С лица ее исчезла вся прежняя притворность интереса. Доброе, исплаканное лицо ее выражало только беспокойство и страх.
– Что же вы мне скажете, князь, о моем Борисе? – сказала она, догоняя его в передней. (Она выговаривала имя Борис с особенным ударением на о ). – Я не могу оставаться дольше в Петербурге. Скажите, какие известия я могу привезти моему бедному мальчику?
Несмотря на то, что князь Василий неохотно и почти неучтиво слушал пожилую даму и даже выказывал нетерпение, она ласково и трогательно улыбалась ему и, чтоб он не ушел, взяла его за руку.
– Что вам стоит сказать слово государю, и он прямо будет переведен в гвардию, – просила она.
– Поверьте, что я сделаю всё, что могу, княгиня, – отвечал князь Василий, – но мне трудно просить государя; я бы советовал вам обратиться к Румянцеву, через князя Голицына: это было бы умнее.
Пожилая дама носила имя княгини Друбецкой, одной из лучших фамилий России, но она была бедна, давно вышла из света и утратила прежние связи. Она приехала теперь, чтобы выхлопотать определение в гвардию своему единственному сыну. Только затем, чтоб увидеть князя Василия, она назвалась и приехала на вечер к Анне Павловне, только затем она слушала историю виконта. Она испугалась слов князя Василия; когда то красивое лицо ее выразило озлобление, но это продолжалось только минуту. Она опять улыбнулась и крепче схватила за руку князя Василия.
– Послушайте, князь, – сказала она, – я никогда не просила вас, никогда не буду просить, никогда не напоминала вам о дружбе моего отца к вам. Но теперь, я Богом заклинаю вас, сделайте это для моего сына, и я буду считать вас благодетелем, – торопливо прибавила она. – Нет, вы не сердитесь, а вы обещайте мне. Я просила Голицына, он отказал. Soyez le bon enfant que vous аvez ete, [Будьте добрым малым, как вы были,] – говорила она, стараясь улыбаться, тогда как в ее глазах были слезы.
– Папа, мы опоздаем, – сказала, повернув свою красивую голову на античных плечах, княжна Элен, ожидавшая у двери.
Но влияние в свете есть капитал, который надо беречь, чтоб он не исчез. Князь Василий знал это, и, раз сообразив, что ежели бы он стал просить за всех, кто его просит, то вскоре ему нельзя было бы просить за себя, он редко употреблял свое влияние. В деле княгини Друбецкой он почувствовал, однако, после ее нового призыва, что то вроде укора совести. Она напомнила ему правду: первыми шагами своими в службе он был обязан ее отцу. Кроме того, он видел по ее приемам, что она – одна из тех женщин, особенно матерей, которые, однажды взяв себе что нибудь в голову, не отстанут до тех пор, пока не исполнят их желания, а в противном случае готовы на ежедневные, ежеминутные приставания и даже на сцены. Это последнее соображение поколебало его.
– Chere Анна Михайловна, – сказал он с своею всегдашнею фамильярностью и скукой в голосе, – для меня почти невозможно сделать то, что вы хотите; но чтобы доказать вам, как я люблю вас и чту память покойного отца вашего, я сделаю невозможное: сын ваш будет переведен в гвардию, вот вам моя рука. Довольны вы?
– Милый мой, вы благодетель! Я иного и не ждала от вас; я знала, как вы добры.
Он хотел уйти.
– Постойте, два слова. Une fois passe aux gardes… [Раз он перейдет в гвардию…] – Она замялась: – Вы хороши с Михаилом Иларионовичем Кутузовым, рекомендуйте ему Бориса в адъютанты. Тогда бы я была покойна, и тогда бы уж…
Князь Василий улыбнулся.
– Этого не обещаю. Вы не знаете, как осаждают Кутузова с тех пор, как он назначен главнокомандующим. Он мне сам говорил, что все московские барыни сговорились отдать ему всех своих детей в адъютанты.
– Нет, обещайте, я не пущу вас, милый, благодетель мой…
– Папа! – опять тем же тоном повторила красавица, – мы опоздаем.
– Ну, au revoir, [до свиданья,] прощайте. Видите?
– Так завтра вы доложите государю?
– Непременно, а Кутузову не обещаю.
– Нет, обещайте, обещайте, Basile, [Василий,] – сказала вслед ему Анна Михайловна, с улыбкой молодой кокетки, которая когда то, должно быть, была ей свойственна, а теперь так не шла к ее истощенному лицу.
Она, видимо, забыла свои годы и пускала в ход, по привычке, все старинные женские средства. Но как только он вышел, лицо ее опять приняло то же холодное, притворное выражение, которое было на нем прежде. Она вернулась к кружку, в котором виконт продолжал рассказывать, и опять сделала вид, что слушает, дожидаясь времени уехать, так как дело ее было сделано.
– Но как вы находите всю эту последнюю комедию du sacre de Milan? [миланского помазания?] – сказала Анна Павловна. Et la nouvelle comedie des peuples de Genes et de Lucques, qui viennent presenter leurs voeux a M. Buonaparte assis sur un trone, et exaucant les voeux des nations! Adorable! Non, mais c'est a en devenir folle! On dirait, que le monde entier a perdu la tete. [И вот новая комедия: народы Генуи и Лукки изъявляют свои желания господину Бонапарте. И господин Бонапарте сидит на троне и исполняет желания народов. 0! это восхитительно! Нет, от этого можно с ума сойти. Подумаешь, что весь свет потерял голову.]
Князь Андрей усмехнулся, прямо глядя в лицо Анны Павловны.
– «Dieu me la donne, gare a qui la touche», – сказал он (слова Бонапарте, сказанные при возложении короны). – On dit qu'il a ete tres beau en prononcant ces paroles, [Бог мне дал корону. Беда тому, кто ее тронет. – Говорят, он был очень хорош, произнося эти слова,] – прибавил он и еще раз повторил эти слова по итальянски: «Dio mi la dona, guai a chi la tocca».
– J'espere enfin, – продолжала Анна Павловна, – que ca a ete la goutte d'eau qui fera deborder le verre. Les souverains ne peuvent plus supporter cet homme, qui menace tout. [Надеюсь, что это была, наконец, та капля, которая переполнит стакан. Государи не могут более терпеть этого человека, который угрожает всему.]
– Les souverains? Je ne parle pas de la Russie, – сказал виконт учтиво и безнадежно: – Les souverains, madame! Qu'ont ils fait pour Louis XVII, pour la reine, pour madame Elisabeth? Rien, – продолжал он одушевляясь. – Et croyez moi, ils subissent la punition pour leur trahison de la cause des Bourbons. Les souverains? Ils envoient des ambassadeurs complimenter l'usurpateur. [Государи! Я не говорю о России. Государи! Но что они сделали для Людовика XVII, для королевы, для Елизаветы? Ничего. И, поверьте мне, они несут наказание за свою измену делу Бурбонов. Государи! Они шлют послов приветствовать похитителя престола.]
И он, презрительно вздохнув, опять переменил положение. Князь Ипполит, долго смотревший в лорнет на виконта, вдруг при этих словах повернулся всем телом к маленькой княгине и, попросив у нее иголку, стал показывать ей, рисуя иголкой на столе, герб Конде. Он растолковывал ей этот герб с таким значительным видом, как будто княгиня просила его об этом.
– Baton de gueules, engrele de gueules d'azur – maison Conde, [Фраза, не переводимая буквально, так как состоит из условных геральдических терминов, не вполне точно употребленных. Общий смысл такой : Герб Конде представляет щит с красными и синими узкими зазубренными полосами,] – говорил он.
Княгиня, улыбаясь, слушала.
– Ежели еще год Бонапарте останется на престоле Франции, – продолжал виконт начатый разговор, с видом человека не слушающего других, но в деле, лучше всех ему известном, следящего только за ходом своих мыслей, – то дела пойдут слишком далеко. Интригой, насилием, изгнаниями, казнями общество, я разумею хорошее общество, французское, навсегда будет уничтожено, и тогда…
Он пожал плечами и развел руками. Пьер хотел было сказать что то: разговор интересовал его, но Анна Павловна, караулившая его, перебила.
– Император Александр, – сказала она с грустью, сопутствовавшей всегда ее речам об императорской фамилии, – объявил, что он предоставит самим французам выбрать образ правления. И я думаю, нет сомнения, что вся нация, освободившись от узурпатора, бросится в руки законного короля, – сказала Анна Павловна, стараясь быть любезной с эмигрантом и роялистом.
– Это сомнительно, – сказал князь Андрей. – Monsieur le vicomte [Господин виконт] совершенно справедливо полагает, что дела зашли уже слишком далеко. Я думаю, что трудно будет возвратиться к старому.
– Сколько я слышал, – краснея, опять вмешался в разговор Пьер, – почти всё дворянство перешло уже на сторону Бонапарта.
– Это говорят бонапартисты, – сказал виконт, не глядя на Пьера. – Теперь трудно узнать общественное мнение Франции.
– Bonaparte l'a dit, [Это сказал Бонапарт,] – сказал князь Андрей с усмешкой.
(Видно было, что виконт ему не нравился, и что он, хотя и не смотрел на него, против него обращал свои речи.)
– «Je leur ai montre le chemin de la gloire» – сказал он после недолгого молчания, опять повторяя слова Наполеона: – «ils n'en ont pas voulu; je leur ai ouvert mes antichambres, ils se sont precipites en foule»… Je ne sais pas a quel point il a eu le droit de le dire. [Я показал им путь славы: они не хотели; я открыл им мои передние: они бросились толпой… Не знаю, до какой степени имел он право так говорить.]
– Aucun, [Никакого,] – возразил виконт. – После убийства герцога даже самые пристрастные люди перестали видеть в нем героя. Si meme ca a ete un heros pour certaines gens, – сказал виконт, обращаясь к Анне Павловне, – depuis l'assassinat du duc il y a un Marietyr de plus dans le ciel, un heros de moins sur la terre. [Если он и был героем для некоторых людей, то после убиения герцога одним мучеником стало больше на небесах и одним героем меньше на земле.]
Не успели еще Анна Павловна и другие улыбкой оценить этих слов виконта, как Пьер опять ворвался в разговор, и Анна Павловна, хотя и предчувствовавшая, что он скажет что нибудь неприличное, уже не могла остановить его.
– Казнь герцога Энгиенского, – сказал мсье Пьер, – была государственная необходимость; и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке.
– Dieul mon Dieu! [Боже! мой Боже!] – страшным шопотом проговорила Анна Павловна.
– Comment, M. Pierre, vous trouvez que l'assassinat est grandeur d'ame, [Как, мсье Пьер, вы видите в убийстве величие души,] – сказала маленькая княгиня, улыбаясь и придвигая к себе работу.
– Ah! Oh! – сказали разные голоса.
– Capital! [Превосходно!] – по английски сказал князь Ипполит и принялся бить себя ладонью по коленке.
Виконт только пожал плечами. Пьер торжественно посмотрел поверх очков на слушателей.
– Я потому так говорю, – продолжал он с отчаянностью, – что Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться перед жизнью одного человека.
– Не хотите ли перейти к тому столу? – сказала Анна Павловна.
Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C'est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.
– Как вы хотите, чтобы он всем отвечал вдруг? – сказал князь Андрей. – Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного лица, полководца или императора. Мне так кажется.
– Да, да, разумеется, – подхватил Пьер, обрадованный выступавшею ему подмогой.
– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Князь Андрей, видимо желавший смягчить неловкость речи Пьера, приподнялся, сбираясь ехать и подавая знак жене.

Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
– Ah! aujourd'hui on m'a raconte une anecdote moscovite, charmante: il faut que je vous en regale. Vous m'excusez, vicomte, il faut que je raconte en russe. Autrement on ne sentira pas le sel de l'histoire. [Сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо вас им поподчивать. Извините, виконт, я буду рассказывать по русски, иначе пропадет вся соль анекдота.]
И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
– В Moscou есть одна барыня, une dame. И она очень скупа. Ей нужно было иметь два valets de pied [лакея] за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела une femme de chambre [горничную], еще большой росту. Она сказала…
Тут князь Ипполит задумался, видимо с трудом соображая.
– Она сказала… да, она сказала: «девушка (a la femme de chambre), надень livree [ливрею] и поедем со мной, за карета, faire des visites». [делать визиты.]