Партия Центра (Германия)
| Партия Центра | |
| Zentrumspartei | |
| Лидер: |
Алоиз Деглер |
|---|---|
| Дата основания: | |
| Дата роспуска: | |
| Штаб-квартира: | |
| Идеология: | |
| Союзники и блоки: | |
| Количество членов: |
650[1] |
| Персоналии: |
члены партии в категории (23 чел.) |
| Сайт: |
[www.zentrumspartei.de/ zentrumspartei.de] |
Партия Центра (нем. Deutsche Zentrumspartei), Партия католического Центра — политическая партия в Германии, одна из самых влиятельных в период Германской империи и Веймарской республики. Выражала интересы католической части населения страны.
Содержание
История
Возникновение
Католическая группа существовала в парламенте Пруссии ещё в 1850-х-1860-х годах, её представители занимали центральную часть парламента, находясь между консерваторами справа и либералами слева, отсюда появившееся в 1858 году название «фракция Центра», которое католическая группа приняла, чтобы включить депутатов-некатоликов. В 1867 году она прекратила существование.
В октябре 1870 года группа католических политиков Германии собралась в городе Зост, где выработала единую политическую программу, включающую защиту автономии и прав католической церкви, противодействие введению светских браков, создание и поддержку церковно-приходских школ в стране. В декабре 1870 в Прусском парламенте была воссоздана католическая фракция Центра, также известная как Конституционная партия.
В следующем году прошли первые выборы в Рейхстаг Германской империи, по итогам которых партии Центра досталось 61 из 382 мест. Партия выступала в защиту не только католиков, но и других меньшинств Германии — поляков, эльзасцев и ганноверцев.
В это же время в Германии появились региональные католические партии, сотрудничающие с Центром: в Баварии — Баварская патриотическая партия, в Бадене — Католическая народная партия.
Одним из влиятельных лидеров партии стал ганноверский адвокат Людвиг Виндтхорст. По его заявлению, партия Центра была открыта не только для католиков, но и для всех, разделяющих её программу, но, несмотря на это, поддержка Центра со стороны протестантского населения империи оставалась очень незначительной. Впоследствии отдельные представители партии неоднократно высказывались в пользу преобразования Центра в более широкую, общехристианскую политическую организацию.
Партия Центра в Германской империи
С самого начала партия Центра противостояла кайзеру и германскому правительству во главе с Бисмарком, особенно проводимой ими в 1871—1878 годах политике Культуркампфа, направленной на уменьшение влияния католической церкви в стране. После прекращения Культуркампфа правительство пошло на некоторые уступки; партия Центра осталась в оппозиции, но всё чаще поддерживала правительственные начинания, особенно после отставки Бисмарка в 1890 году.
Центр не всегда был лоялен Ватикану, особенно в светских вопросах. Так, в 1886 году партия отказалась поддержать предложенный Бисмарком военный бюджет, несмотря на то, что тот предварительно заручился одобрением папы, обещая тому отменить некоторые принятые во времена Культуркампфа законы. Это привело к политическому скандалу и роспуску Рейхстага; перед новыми выборами Бисмарк агитировал католиков голосовать против партии, мотивируя это тем, что Центр утратил лояльность папе. Но Виндтхорсту удалось получить от папы подтверждение автономии партии.
Перед Первой мировой войной партия Центра поддерживала внешнюю политику правительства Германии, а с началом войны поддержала выпуск военных облигаций в обмен на отмену последних антииезуитских законов.
Веймарская республика
После Ноябрьской революции и падения монархии партия Центра получила 19.7 % голосов и заняла второе место на выборах в Национальное собрание Германии, вместе с СДПГ и Немецкой демократической партией образовала так называемую Веймарскую коалицию и стала одним из основных авторов Веймарской конституции, добившись равных прав для католиков и протестантов и гарантий независимости католической церкви в Германии. Представитель партии Константин Ференбах был избран председателем Национального собрания.
В 1919 году баварское отделение Центра создало собственную независимую Баварскую народную партию, как правило, выступавшую с более консервативных позиций.
Занимая гибкую позицию и находясь в центре политического спектра, партия Центра принимала участие почти во всех коалиционных правительствах Германии (чаще всего ей доставались посты министра финансов и министра труда), блокируясь как с левыми партиями, так и с правыми. В разное время её союзниками успели выступить СДПГ, НДП, Баварская народная партия, национал-либеральная Немецкая народная партия и правая Немецкая национальная народная партия. В 1920—1922, 1923—1925, 1926—1928 и 1930—1932 её представители (Константин Ференбах, Йозеф Вирт, Вильгельм Маркс и Генрих Брюнинг) были канцлерами Германии. В 1925 году Вильгельм Маркс занял третье место в первом туре первых президентских выборов. Кандидат от СДПГ Отто Браун получил вдвое больше голосов, но согласился перед вторым туром снять свою кандидатуру в пользу Маркса, которого поддержала также НДП. Тем не менее, во втором туре Маркс проиграл единому кандидату от правых Паулю фон Гинденбургу.
Всё это время внутри партии велись дискуссии между левым и правым крылом; первое (его видными представителями были Йозеф Вирт и убитый в 1921 фрайкорами Маттиас Эрцбергер) считало, что партии надо сближаться с христианскими профсоюзами, второе (заметным представителем которого был Франц фон Папен) было ближе к националистическим партиям Германии.
После того, как в 1930 году коалиция, возглавляемая канцлером Брюнингом, получила на выборах в Рейхстаг меньшинство мест, ему пришлось обратиться за поддержкой к Гинденбургу, который имел возможность назначить Брюнинга канцлером в обход парламента (такая практика получила название «авторитарной демократии»). В обмен на это Центр поддержал Гинденбурга на президентских выборах 1932 года, не став выдвигать собственного кандидата, но вскоре после выборов позиция Гинденбурга сдвинулась вправо. На место Брюнинга был назначен член правого крыла партии Центра Франц фон Папен, но партия отказалась поддержать новое правительство, исключила Папена из своих рядов и с этого момента перешла в непримиримую оппозицию, а Папен стал главной мишенью её критики. Дело дошло до начала переговоров Центра с НСДАП об образовании коалиции сначала в Пруссии, затем на федеральном уровне, в которой Центр, обладавший меньшим числом мест в Рейхстаге, соглашался занять подчинённое положение. Переговоры были подвергнуты критике внутри партии Центра и в итоге зашли в тупик. Наступил политический кризис, председатель партии Людвиг Каас предлагал Гинденбургу сформировать коалиционное правительство, включающее национал-социалистов, не называя при этом конкретных кандидатур на должность канцлера; но и переговоры Гинденбурга с Гитлером, и попытка Кааса сформировать коалицию в Рейхстаге не увенчались успехом. В итоге канцлером стал беспартийный генерал Курт фон Шлейхер, но он пробыл в должности всего 57 дней и лишился её в результате интриг Папена, который смог договориться с Гитлером.
30 января 1933 Гитлер стал канцлером Германии, а Папен — вице-канцлером. Вскоре был предложен акт, наделявший правительство законодательными полномочиями сроком на 4 года. Каас решился поддержать его в обмен на полученные от Гитлера устные гарантии (включавшие уважение свободы церкви со стороны правительства, признание её права на вмешательство в сферу культуры и образования); многие члены партии, в том числе Вирт, Брюнинг и бывший премьер-министр Пруссии Адам Штегервальд, выступили против, но в итоге согласились подчиниться мнению большинства депутатов от партии Центра, которое поддержало Кааса.
В это время многие члены партии стали переходить в НСДАП, а 5 июля 1933 она приняла решение о роспуске.
Послевоенная Германия
Сразу после окончания войны партия Центра была воссоздана в ФРГ, но большинство её членов (в том числе будущий канцлер Конрад Аденауэр) перешло в новый Христианско-демократический союз с близкой идеологией (но в отличие от Центра ориентирующийся не только на католических, но и на протестантских избирателей). Партия Центра сохранила сильные позиции в отдельных регионах, но в достаточно короткий срок утратила их (в 1957 закончилось её представительство в бундестаге, в 1958 — в парламенте Северного Рейна — Вестфалии, в 1959 — Нижней Саксонии), после чего ей уже не удалось вернуться в большую политику (так, на выборах 2009 года в бундестаг её партийный список получил всего 6087 голосов[2]); в настоящее время она представлена в некоторых городских советах Северного Рейна — Вестфалии и Саксонии-Анхальта.
В настоящее время полное официальное название партии звучит как Deutsche Zentrumspartei — Älteste Partei Deutschlands gegründet 1870 (Германская партия Центра — старейшая партия Германии, основана в 1870)[3].
Организационная структура
НПЦ состояла из округов по одному на избирательный округ (могли заменяться земельными комитета (landesausschuss)), округа из районов (kreisverband) по одному на район, городской район (или внерайонный город) или небольшую землю (могли отсутствовать), районы из местных групп (ortsgruppe) по одному на города, общину или округ (могли отсутствовать).
Высший орган — национальный съезд (reichsparteitag), избиравшийся окружными съездами, между имперскими съездами — национальный комитет (reichsausschuss), избиравшийся окружными съездами, между национальными комитетами — национальное правление (reichsvorstand), избиравшийся национальным съездом, высшее должностное лицо — национальный председатель (reichsvorsitzender), избиравшийся национальным съездом.
Высший орган округа — окружной съезд (bezirksparteitag), избиравшийся районными съездами, между окружными съездами — окружное правление (bezirksvorstand), избиравшийся окружным съездом, высшее должностное лицо округа — окружной председатель (bezirksvorsitzender), избиравшийся окружным съездом.
Высший орган района — районный съезд (kreisparteitag), избиравшийся общими собраниями, между районными съездами — районное правление (kreisvorstand), избиравшийся районным съездом, высшее должностное лицо района — районный председатель (kreisvorsitzender), избиравшийся районным съездом.
Высший орган местной организации — общее собрание (mitgliederversammlung), между общими собраниями — правления местных групп (ortsgruppenvorstand), избиравшийся общим собранием, высшее должностное лицо местной группы — председатель местной группы (ortsgruppenvorsitzender), избиравшийся общим собранием.
Молодёжная организация — Союз Виндхорста (Windhorstbundes).
Напишите отзыв о статье "Партия Центра (Германия)"
Примечания
Ссылки
- [www.zentrumspartei.de/ Официальный сайт]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Партия Центра (Германия)
– A propos, dites, donc, est ce vrai que toutes les femmes ont quitte Moscou? Une drole d'idee! Qu'avaient elles a craindre? [Кстати, скажите, пожалуйста, правда ли, что все женщины уехали из Москвы? Странная мысль, чего они боялись?]– Est ce que les dames francaises ne quitteraient pas Paris si les Russes y entraient? [Разве французские дамы не уехали бы из Парижа, если бы русские вошли в него?] – сказал Пьер.
– Ah, ah, ah!.. – Француз весело, сангвинически расхохотался, трепля по плечу Пьера. – Ah! elle est forte celle la, – проговорил он. – Paris? Mais Paris Paris… [Ха, ха, ха!.. А вот сказал штуку. Париж?.. Но Париж… Париж…]
– Paris la capitale du monde… [Париж – столица мира…] – сказал Пьер, доканчивая его речь.
Капитан посмотрел на Пьера. Он имел привычку в середине разговора остановиться и поглядеть пристально смеющимися, ласковыми глазами.
– Eh bien, si vous ne m'aviez pas dit que vous etes Russe, j'aurai parie que vous etes Parisien. Vous avez ce je ne sais, quoi, ce… [Ну, если б вы мне не сказали, что вы русский, я бы побился об заклад, что вы парижанин. В вас что то есть, эта…] – и, сказав этот комплимент, он опять молча посмотрел.
– J'ai ete a Paris, j'y ai passe des annees, [Я был в Париже, я провел там целые годы,] – сказал Пьер.
– Oh ca se voit bien. Paris!.. Un homme qui ne connait pas Paris, est un sauvage. Un Parisien, ca se sent a deux lieux. Paris, s'est Talma, la Duschenois, Potier, la Sorbonne, les boulevards, – и заметив, что заключение слабее предыдущего, он поспешно прибавил: – Il n'y a qu'un Paris au monde. Vous avez ete a Paris et vous etes reste Busse. Eh bien, je ne vous en estime pas moins. [О, это видно. Париж!.. Человек, который не знает Парижа, – дикарь. Парижанина узнаешь за две мили. Париж – это Тальма, Дюшенуа, Потье, Сорбонна, бульвары… Во всем мире один Париж. Вы были в Париже и остались русским. Ну что же, я вас за то не менее уважаю.]
Под влиянием выпитого вина и после дней, проведенных в уединении с своими мрачными мыслями, Пьер испытывал невольное удовольствие в разговоре с этим веселым и добродушным человеком.
– Pour en revenir a vos dames, on les dit bien belles. Quelle fichue idee d'aller s'enterrer dans les steppes, quand l'armee francaise est a Moscou. Quelle chance elles ont manque celles la. Vos moujiks c'est autre chose, mais voua autres gens civilises vous devriez nous connaitre mieux que ca. Nous avons pris Vienne, Berlin, Madrid, Naples, Rome, Varsovie, toutes les capitales du monde… On nous craint, mais on nous aime. Nous sommes bons a connaitre. Et puis l'Empereur! [Но воротимся к вашим дамам: говорят, что они очень красивы. Что за дурацкая мысль поехать зарыться в степи, когда французская армия в Москве! Они пропустили чудесный случай. Ваши мужики, я понимаю, но вы – люди образованные – должны бы были знать нас лучше этого. Мы брали Вену, Берлин, Мадрид, Неаполь, Рим, Варшаву, все столицы мира. Нас боятся, но нас любят. Не вредно знать нас поближе. И потом император…] – начал он, но Пьер перебил его.
– L'Empereur, – повторил Пьер, и лицо его вдруг привяло грустное и сконфуженное выражение. – Est ce que l'Empereur?.. [Император… Что император?..]
– L'Empereur? C'est la generosite, la clemence, la justice, l'ordre, le genie, voila l'Empereur! C'est moi, Ram ball, qui vous le dit. Tel que vous me voyez, j'etais son ennemi il y a encore huit ans. Mon pere a ete comte emigre… Mais il m'a vaincu, cet homme. Il m'a empoigne. Je n'ai pas pu resister au spectacle de grandeur et de gloire dont il couvrait la France. Quand j'ai compris ce qu'il voulait, quand j'ai vu qu'il nous faisait une litiere de lauriers, voyez vous, je me suis dit: voila un souverain, et je me suis donne a lui. Eh voila! Oh, oui, mon cher, c'est le plus grand homme des siecles passes et a venir. [Император? Это великодушие, милосердие, справедливость, порядок, гений – вот что такое император! Это я, Рамбаль, говорю вам. Таким, каким вы меня видите, я был его врагом тому назад восемь лет. Мой отец был граф и эмигрант. Но он победил меня, этот человек. Он завладел мною. Я не мог устоять перед зрелищем величия и славы, которым он покрывал Францию. Когда я понял, чего он хотел, когда я увидал, что он готовит для нас ложе лавров, я сказал себе: вот государь, и я отдался ему. И вот! О да, мой милый, это самый великий человек прошедших и будущих веков.]
– Est il a Moscou? [Что, он в Москве?] – замявшись и с преступным лицом сказал Пьер.
Француз посмотрел на преступное лицо Пьера и усмехнулся.
– Non, il fera son entree demain, [Нет, он сделает свой въезд завтра,] – сказал он и продолжал свои рассказы.
Разговор их был прерван криком нескольких голосов у ворот и приходом Мореля, который пришел объявить капитану, что приехали виртембергские гусары и хотят ставить лошадей на тот же двор, на котором стояли лошади капитана. Затруднение происходило преимущественно оттого, что гусары не понимали того, что им говорили.
Капитан велел позвать к себе старшего унтер офицера в строгим голосом спросил у него, к какому полку он принадлежит, кто их начальник и на каком основании он позволяет себе занимать квартиру, которая уже занята. На первые два вопроса немец, плохо понимавший по французски, назвал свой полк и своего начальника; но на последний вопрос он, не поняв его, вставляя ломаные французские слова в немецкую речь, отвечал, что он квартиргер полка и что ему ведено от начальника занимать все дома подряд, Пьер, знавший по немецки, перевел капитану то, что говорил немец, и ответ капитана передал по немецки виртембергскому гусару. Поняв то, что ему говорили, немец сдался и увел своих людей. Капитан вышел на крыльцо, громким голосом отдавая какие то приказания.
Когда он вернулся назад в комнату, Пьер сидел на том же месте, где он сидел прежде, опустив руки на голову. Лицо его выражало страдание. Он действительно страдал в эту минуту. Когда капитан вышел и Пьер остался один, он вдруг опомнился и сознал то положение, в котором находился. Не то, что Москва была взята, и не то, что эти счастливые победители хозяйничали в ней и покровительствовали ему, – как ни тяжело чувствовал это Пьер, не это мучило его в настоящую минуту. Его мучило сознание своей слабости. Несколько стаканов выпитого вина, разговор с этим добродушным человеком уничтожили сосредоточенно мрачное расположение духа, в котором жил Пьер эти последние дни и которое было необходимо для исполнения его намерения. Пистолет, и кинжал, и армяк были готовы, Наполеон въезжал завтра. Пьер точно так же считал полезным и достойным убить злодея; но он чувствовал, что теперь он не сделает этого. Почему? – он не знал, но предчувствовал как будто, что он не исполнит своего намерения. Он боролся против сознания своей слабости, но смутно чувствовал, что ему не одолеть ее, что прежний мрачный строй мыслей о мщенье, убийстве и самопожертвовании разлетелся, как прах, при прикосновении первого человека.
Капитан, слегка прихрамывая и насвистывая что то, вошел в комнату.
Забавлявшая прежде Пьера болтовня француза теперь показалась ему противна. И насвистываемая песенка, и походка, и жест покручиванья усов – все казалось теперь оскорбительным Пьеру.
«Я сейчас уйду, я ни слова больше не скажу с ним», – думал Пьер. Он думал это, а между тем сидел все на том же месте. Какое то странное чувство слабости приковало его к своему месту: он хотел и не мог встать и уйти.
Капитан, напротив, казался очень весел. Он прошелся два раза по комнате. Глаза его блестели, и усы слегка подергивались, как будто он улыбался сам с собой какой то забавной выдумке.
– Charmant, – сказал он вдруг, – le colonel de ces Wurtembourgeois! C'est un Allemand; mais brave garcon, s'il en fut. Mais Allemand. [Прелестно, полковник этих вюртембергцев! Он немец; но славный малый, несмотря на это. Но немец.]
Он сел против Пьера.
– A propos, vous savez donc l'allemand, vous? [Кстати, вы, стало быть, знаете по немецки?]
Пьер смотрел на него молча.
– Comment dites vous asile en allemand? [Как по немецки убежище?]
– Asile? – повторил Пьер. – Asile en allemand – Unterkunft. [Убежище? Убежище – по немецки – Unterkunft.]
– Comment dites vous? [Как вы говорите?] – недоверчиво и быстро переспросил капитан.
– Unterkunft, – повторил Пьер.
– Onterkoff, – сказал капитан и несколько секунд смеющимися глазами смотрел на Пьера. – Les Allemands sont de fieres betes. N'est ce pas, monsieur Pierre? [Экие дурни эти немцы. Не правда ли, мосье Пьер?] – заключил он.
– Eh bien, encore une bouteille de ce Bordeau Moscovite, n'est ce pas? Morel, va nous chauffer encore une pelilo bouteille. Morel! [Ну, еще бутылочку этого московского Бордо, не правда ли? Морель согреет нам еще бутылочку. Морель!] – весело крикнул капитан.
Морель подал свечи и бутылку вина. Капитан посмотрел на Пьера при освещении, и его, видимо, поразило расстроенное лицо его собеседника. Рамбаль с искренним огорчением и участием в лице подошел к Пьеру и нагнулся над ним.
– Eh bien, nous sommes tristes, [Что же это, мы грустны?] – сказал он, трогая Пьера за руку. – Vous aurai je fait de la peine? Non, vrai, avez vous quelque chose contre moi, – переспрашивал он. – Peut etre rapport a la situation? [Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что нибудь против меня? Может быть, касательно положения?]
Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.
– Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de l'amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C'est a la vie et a la mort. C'est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.
– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.
– Oui, mon cher ami, voila les caprices de la fortune, – начал он. – Qui m'aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de Bonaparte, comme nous l'appellions jadis. Et cependant me voila a Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, – продолжал он грустным я мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, – que notre nom est l'un des plus anciens de la France. [Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.]
И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои родственныеимущественные, семейные отношения. «Ma pauvre mere [„Моя бедная мать“.] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.
– Mais tout ca ce n'est que la mise en scene de la vie, le fond c'est l'amour? L'amour! N'est ce pas, monsieur; Pierre? – сказал он, оживляясь. – Encore un verre. [Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.]
