Коммунистическая партия — оппозиция

Коммунистическая партия — Оппозиция
Kommunistische Partei — Opposition
Лидер:	Генрих Брандлер, Август Тальгеймер
Дата основания:	1929
Дата роспуска:	1939
Идеология:	марксизм
Партийная печать:	газета «Gegen den Strom»

К:Политические партии, основанные в 1929 году

К:Исчезли в 1939 году Коммунисти́ческая па́ртия — Оппози́ция, КПО (нем. Kommunistische Partei — Opposition или KPD-Opposition, KPD (Opposition); KPD-O, KPDO, KPO) — левая политическая организация в Германии, действовавшая в 1929—1939 годах. Поддерживала Правую оппозицию в ВКП(б). Входила в Международную коммунистическую оппозицию.

Создание КПО: 1929

Будущая КПО представляла собой Правую оппозицию в компартии Германии. Лидерами правых в КПГ являлись Генрих Брандлер и Август Тальгеймер, возглавлявшие партию в 1921—1923 годах. Левой частю КПГ Брандлер и Тальгеймер подверглись критике за провал революционного выступления в ноябре 1923 года. В 1925 году их сторонники начинают издавать журнал «Против течения» (англ. Gegen den Strom). В 1928 году они поддержали оппозицию в ВКП(б) во главе с Бухариным, Рыковым и Томским.

В 1929 году Брандлер, Тальгеймер, Пауль Фрёлих, Якоб Вальхер, Альфред Шмидт и другие лидеры правых были исключены из КПГ. После исключения они создают организацию, названную «Коммунистическая партия — Оппозиция». В КПО засчитывалось в тот момент около 1000 членов. Однако в последующие годы КПО, также как и Левая оппозиция КПГ, не смогла найти серьёзную поддержку как среди членов и сторонников сталинистской компартии, так и вне её. КПО выставляла своих кандидатов на выборах только на местном уровне в Тюрингии в декабре 1929 года, получив только 12 тысяч голосов; на остальных выборах она поддерживала кандидатов от КПГ.

КПО активно участвовала в профсоюзном движении. Это отличало её от КПГ, начавшей с 1929 года проводить ультралевую политику т. н. «третьего периода» и создавать независимые от социал-демократических «красные» профсоюзы. Кроме того, отказ от сотрудничества КПГ с социал-демократами в рамках единого фронта, сделал эту тактику важным пропагандистским элементом в деятельности КПО. Рассматривая перспективу прихода к власти фашистов, сторонники Брандлера активно проводят агитацию в поддержку единого фронта. Это не приносит им ощутимого усиления их влияния. Однако в самой СДПГ происходит усиление левых тенденций, что выражается в отколе от неё группы, создавшей в 1931 году Социалистическую рабочую партию Германии (СРПГ).

После образования СРПГ часть КПО считает необходимым объединиться с новой организацией. В результате внутренней дискуссии сторонники объединения с СРПГ составляют меньшинство во главе с Паулем Фрёлихом и Якобом Вальхером. Большинство организации поддерживает Брандлера и Тальгеймера. Фрёлих и Вальхер отказываются признать решения, принятые на четвёртой конференции КПО в январе 1932 года. В итоге, они исключается из КПО и присоединяются к СРПГ.

Приход нацистов к власти: 1933

В 1933 году КПО уходит в подполье во избежание преследований. В апреле 1934 года часть организация проводит конференцию в Дании. В 1935 году конференции проходят в нескольких городах Германии, включая Веймар и Йену. К середине 1930-х годов национальная организация КПО в Германии перестает функционировать. Деятельность организации с этого времени осуществляется только за границей, в эмиграции, и в Саарской области, которая находится под контролем французской администрации. В 1935 году в Сааре проходит референдум об воссоединении с Германией. КПО тогда призывало голосовать за создание на территории области советской республики (англ. Räterepublik) и против объединения с нацистской Германией. Это отличало её позицию от позиции КПГ, выступавшей за продолжение контроля над областью со стороны Франции.

В изгнании руководство КПО находилось в Париже. Там же продолжал издаваться журнал «Gegen den Strom». По многим пунктам организация поддерживает линию Коминтерна и Сталина. Однако ситуация меняется после начала гражданской войны в Испании и политических репрессий. Ряд активистов КПО отправляется в Испанию и воюет в составе интернациональных бригад. Многие из них подвергаются репрессиям и разделяют судьбу активистов ПОУМ.

В это же время в КПО появляется тенденция, выступающая против какой-либо поддержки сталинизма. В 1939 году несколько основателей покидают КПО и создают Международную марксистскую группу (англ. Gruppe Internationale Marxisten). После поражения Франции в 1940 году руководство КПО вновь эмигрирует, и организация фактически перестает действовать.

Некоторые члены организации еврейского происхождения эмигрирует в 1930-е годы в Палестину. Там они начинают взаимодействовать с различными ультралевыми политическими организациями. Итогом становится создание в конце 1930-х годов Революционной коммунистической лиги, установившей связи с Четвертым интернационалом.

Окончание войны

Ведущие деятели КПО, Брандлер и Тальгеймер, во время войны находились на Кубе. Судьба их по окончании войны различна. Тальгеймер скончался на Кубе в сентябре 1948 года. Брандлер вернулся в Германию и в Гамбурге руководил небольшой организацией под названием Группа рабочей политики (англ. Gruppe Arbeiterpolitik), идеологически являвшейся преемницей КПО.

Ссылки

• [www.marxists.org/archive/thalheimer/index.htm Архив работ А. Тальгеймера]  (англ.)
• [www.arbeiterpolitik.de/ Сайт Групп рабочей политики]  (нем.)

Отрывок, характеризующий Коммунистическая партия — оппозиция

– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.