Фишер, Рут

Рут Фишер
Имя при рождении:	Эльфрида Эйслер
Дата рождения:	11 декабря 1895(1895-12-11)
Место рождения:	Лейпциг
Дата смерти:	13 марта 1961(1961-03-13) (65 лет)
Место смерти:	Париж
Партия:	КПГ, Ленинбунд

Рут Фи́шер (нем. Ruth Fischer, настоящее имя Эльфри́да Э́йслер, нем. Elfriede Eisler; 11 декабря 1895, Лейпциг — 13 марта 1961, Париж)) — немецкая коммунистка, один из лидеров Коммунистической партии Германии, а затем — Ленинбунда. Согласно рассекреченным в 2010 году документам, Рут Фишер на протяжении 8 лет была агентом американской разведывательной группы «Пруд» («The Pond»).

Биография

Семья

Рут Фишер родилась в 1895 году в Лейпциге в семье австрийского философа Рудольфа Эйслера. Сестра немецкого композитора Ханса Эйслера и левого журналиста Герхарда Эйслера. Изучала философию, политэкономию и политологию в Вене. В 1915 году вышла замуж за журналиста Пауля Фридляндера (нем. Paul Friedländer). В 1917 году родился их сын Фридрих Герхард (нем. Friedrich Gerhart Friedländer), ставший математиком. Уже тогда активно участвовала в политической жизни.

В австрийской компартии

В Вене 3 ноября 1918 года приняла ведущее участие в создании Коммунистической партии немецкой Австрии (КПДА), имела членский билет № 1. Участвовала в вооруженном захвате редакции консервативного издания «Neuen Freien Presse». Была арестована и провела три недели в тюрьме. 9 февраля 1919 года читала основной доклад перед делегатами 1-го съезда КПДА. В это же время она была ответственным редактором органа австрийской компартии «Der Weckruf/Die Rote Fahne», а также редактором журнала «Die revolutionäre Proletarierin».

В компартии Германии

В августе 1919 года семья Фридляндеров по приглашению Вилли Мюнценберга приехала в Берлин. Тогда же взяла себе псевдоним «Рут Фишер». С 1920 года сотрудничала в теоретическом органе Компартии Германии (КПГ) «Die Internationale». В 1921 году она развелась в Паулем Фридляндером. С 1921 года вместе с Аркадием Масловым возглавляли берлинскую организацию КПГ. В последующие годы они стали ключевыми фигурами левого крыла компартии. Это крыло резко критиковало партийное руководство Августа Тальйгемера, Генриха Брандлера и Эрнста Мейера, особенно, после неудавшегося восстания в Гамбурге в 1923 году.

Фишер и Аркадий Маслов были сопредседателями КПГ в 1924—1925 годах. Проводили ультралевый курс. В 1926 году за поддержку Объединенной оппозиции в ВКП(б) были исключены из КПГ. Была одним из организаторов Ленинбунда, к которому присоединились многие исключенные из КПГ левые. Депутат рейхстага в 1924—1928 годах.

Для получения гражданства Фишер вступила в формальный брак с немецким коммунистом и работником Коминтерна Густавом Гольке, с которым развелась, опять-таки формально, в 1929 году. Вплоть до 1941 года она состояла в гражданском браке с Масловым.

В марте 1923 года Фишер показала себя как наиболее радикальный представитель левого крыла партии. На окружном съезде организации КПГ Северного Рейна в Эссене она внесла резолюцию, согласно которой «рабочий класс» должен использовать немецко-французский конфликт в Рурской области и создать собственную рабочую республику. Эта республика должна была послать свои вооруженные силы в Среднюю Германию и захватить там власть. Резолюция была отвергнута 68 голосами против 55.

В 1924 году была выбрана в высшее руководство партии. Как председатель Политбюро Центра КПГ она стояла во главе партии и определяла её ультралевый курс того периода. Направлением главного удара считалась Социал-демократическая партия Германии. В это время Рут Фишер стала кандидатом в Исполком Коминтерна (ИККИ). С середины 1924 года — депутат рейхстага (3-е место в списке) и депутат прусского ландтага (1-е место в списке) от КПГ.

После исключения из КПГ

Из-за ультралевого курса КПГ группа Фишер — Маслова в августе 1924 года попала под критику Коминтерна. В 1925 году они были сняты с своих постов. Новым лидерами партии стали Эрнст Тельман, Герман Реммеле и Хайнц Нойман. В 1926 году Фишер и Маслов поддерживают Объединенную оппозицию в ВКП(б), после чего исключаются из КПГ. Вместе с Гуго Урбансом принимают участие в создании Ленинбунда. После «раскаяния» и восстановления в ВКП(б) Зиновьева и Каменева, Фишер вместе с Масловым в 1929 году также пытаются вернуться в КПГ. Однако после неудачи этих попыток, Фишер отходит от политической деятельности и до 1933 года работает преподавателем и социальным работником в берлинском районе Веддинг.

В эмиграции

В 1933 году с Масловым бежала через Прагу в Париж. Там они создали вместе с несколькими товарищами создали Международную группу (нем. Gruppe Internationale), которая сотрудничала с Троцким. В 1941 году бежали на Кубу, где пытались получить американскую визу. Её смогла получить только Фишер, и Маслов был вынужден остаться в Гаване, где погиб в результате несчастного случая в ноябре 1941 года.

В эмиграции публиковала статьи, в которых выступала против сталинизма. С 1944 года Фишер выпускала информационный бюллетень «The Network». В 1945 по заданию Кембриджского университета занималась исследованиями по истории коммунизма. Результатом этих исследований стал выход в 1948 году книги «Сталин и немецкий коммунизм». В этой работе Фишер анализировала историю КПГ в 1920—1930-е годы. С 1955 года вновь жила в Париже. В 1956 году в Западной Германии вышли её книги «От Ленина к Мао. Коммунизм в Бандунгскую эру» и «Трансформация советского общества. Хроника реформ».

Согласно рассекреченным в 2010 году документам, Рут Фишер на протяжении 8 лет была агентом американской разведывательной группы «Пруд» («The Pond»).

Работы

• Sexualethik des Kommunismus; Wien 1920. — Публиковалась под именем Эльфрида Фридляндер (Elfriede Friedländer).
• Deutsche Kinderfibel; Berlin: Rowohlt, 1933. — Совместно с Францем Вейманом (Franz Weimann).
• Stalin and German Communism; Cambridge/MA, 1948 (переиздание — Stalin und der Deutsche Kommunismus. Frankfurt am Main, 1950).
• Von Lenin zu Mao. Kommunismus in der Bandung-Ära; Köln/Düsseldorf 1956.
• Die Umformung der Sowjet-Gesellschaft. Chronik der Reformen; Köln/Düsseldorf 1956.

Ссылки

• [www.iisg.nl/archives/en/files/f/10920401.php Работы Рут Фишер]  (англ.)
• [baseportal.de/cgi-bin/baseportal.pl?htx=/jarmerdhm/main&localparams=1&db=main&cmd=list&range=40,10&cmd=all&Id=79 Рут Фишер (1895—1961)]  (нем.)

Отрывок, характеризующий Фишер, Рут

– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.