Гепецкий, Николай Емельянович

Николай Емельянович Гепецкий
Дата рождения:	1 декабря 1869(1869-12-01)
Место рождения:	Кишинёв
Дата смерти:	10 сентября 1920(1920-09-10) (50 лет)
Место смерти:	с. Староказачье, Бессарабия
Гражданство:	Российская империя Российская империя
Род деятельности:	член Государственной думы III и IV созывов от Бессарабской губернии

Никола́й Емелья́нович Гепецкий (1869—1920) — член Государственной думы 3-го и 4-го созывов от Бессарабской губернии, протоиерей.

Биография

Сын протоиерея Емельяна Авксентьевича Гепецкого, бывшего преподавателем Кишиневской духовной семинарии.

Образование получил в Кишиневской духовной семинарии, по окончании которой в 1890 году был рукоположен в священники к Рождество-Богородичной церкви в Кишинёве. В 1893 году был перемещен священником к Покровской церкви села Староказачье Аккерманского уезда, где имел 100 десятин церковной земли. Благодаря стараниям отца Николая в селе были открыты общество потребителей, касса мелкого кредита, почтовое отделение, образцовая больница, одноклассное училище, а также мужская и женская церковно-приходские школы с общим числом учащихся до 300 человек. Был удостоен благодарностей Аккерманского уездного и епархиального училищных советов. Из церковных наград имел набедренник (1897) и Библию от Святейшего Синода (1900).

С 1896 года состоял депутатом от духовенства в Аккерманском уездном земстве, а затем членом его ревизионной комиссии. Кроме того, был членом уездного училищного совета, председателем уездного отделения епархиального училищного совета, уездным наблюдателем церковно-приходских школ и попечителем Старо-Казачьей больницы. Опубликовал ряд сочинений, посвященных народному образованию и церковно-общественным вопросам. Был членом Бессарабской партии центра, основанной П. Н. Крупенским.

В 1907 году был избран членом III Государственной думы от Бессарабской губернии. Входил во фракцию умеренно-правых, с 3-й сессии — в русскую национальную фракцию, с 4-й сессии — в группу независимых националистов П. Н. Крупенского. Состоял членом бюджетной и по народному образованию комиссий.

В 1912 году был переизбран в Государственную думу. Входил во фракцию центра, а с 1915 года — и в Прогрессивный блок. Состоял секретарем комиссии по народному образованию, а также членом комиссий: бюджетной, по делам православной церкви и о путях сообщения.

После Февральской революции был командирован в Кишинев в качестве комиссара Временного комитета Государственной думы и Временного правительства, однако не сумел исполнить поручение из-за болезни. В августе 1917 года участвовал в Государственном совещании в Москве. Дважды просил председателя Государственной думы Родзянко включить его в состав Поместного собора Православной церкви. 9 октября 1917 года был избран в члены Поместного собора вместо И. Т. Евсеева.

После Октябрьской революции вернулся в Бессарабию. Умер в 1920 году в Староказачьем. Был женат, имел троих детей.

Источники

• 3-й созыв Государственной думы: портреты, биографии, автографы. — СПб.: издание Н. Н. Ольшанскаго, 1910.
• 4-й созыв Государственной думы: Художественный фототип. альбом с портретами и биографиями. — СПб.: издание Н. Н. Ольшанскаго, 1913.
• [www.tez-rus.net/ViewGood30413.html Государственная дума Российской империи: 1906—1917]. — М.: РОССПЭН, 2008.
• [zarubezhje.narod.ru/gi/G_660.htm Биография на сайте «Религиозные деятели русского зарубежья»]
• [starokozache.odessa.ua/земляки/гепецкий-николай-эмилианович Биографические сведения из ведомостей о церкви Измаильского архива]

Отрывок, характеризующий Гепецкий, Николай Емельянович

После казни Пьера отделили от других подсудимых и оставили одного в небольшой, разоренной и загаженной церкви.
Перед вечером караульный унтер офицер с двумя солдатами вошел в церковь и объявил Пьеру, что он прощен и поступает теперь в бараки военнопленных. Не понимая того, что ему говорили, Пьер встал и пошел с солдатами. Его привели к построенным вверху поля из обгорелых досок, бревен и тесу балаганам и ввели в один из них. В темноте человек двадцать различных людей окружили Пьера. Пьер смотрел на них, не понимая, кто такие эти люди, зачем они и чего хотят от него. Он слышал слова, которые ему говорили, но не делал из них никакого вывода и приложения: не понимал их значения. Он сам отвечал на то, что у него спрашивали, но не соображал того, кто слушает его и как поймут его ответы. Он смотрел на лица и фигуры, и все они казались ему одинаково бессмысленны.
С той минуты, как Пьер увидал это страшное убийство, совершенное людьми, не хотевшими этого делать, в душе его как будто вдруг выдернута была та пружина, на которой все держалось и представлялось живым, и все завалилось в кучу бессмысленного сора. В нем, хотя он и не отдавал себе отчета, уничтожилась вера и в благоустройство мира, и в человеческую, и в свою душу, и в бога. Это состояние было испытываемо Пьером прежде, но никогда с такою силой, как теперь. Прежде, когда на Пьера находили такого рода сомнения, – сомнения эти имели источником собственную вину. И в самой глубине души Пьер тогда чувствовал, что от того отчаяния и тех сомнений было спасение в самом себе. Но теперь он чувствовал, что не его вина была причиной того, что мир завалился в его глазах и остались одни бессмысленные развалины. Он чувствовал, что возвратиться к вере в жизнь – не в его власти.
Вокруг него в темноте стояли люди: верно, что то их очень занимало в нем. Ему рассказывали что то, расспрашивали о чем то, потом повели куда то, и он, наконец, очутился в углу балагана рядом с какими то людьми, переговаривавшимися с разных сторон, смеявшимися.
– И вот, братцы мои… тот самый принц, который (с особенным ударением на слове который)… – говорил чей то голос в противуположном углу балагана.
Молча и неподвижно сидя у стены на соломе, Пьер то открывал, то закрывал глаза. Но только что он закрывал глаза, он видел пред собой то же страшное, в особенности страшное своей простотой, лицо фабричного и еще более страшные своим беспокойством лица невольных убийц. И он опять открывал глаза и бессмысленно смотрел в темноте вокруг себя.
Рядом с ним сидел, согнувшись, какой то маленький человек, присутствие которого Пьер заметил сначала по крепкому запаху пота, который отделялся от него при всяком его движении. Человек этот что то делал в темноте с своими ногами, и, несмотря на то, что Пьер не видал его лица, он чувствовал, что человек этот беспрестанно взглядывал на него. Присмотревшись в темноте, Пьер понял, что человек этот разувался. И то, каким образом он это делал, заинтересовало Пьера.
Размотав бечевки, которыми была завязана одна нога, он аккуратно свернул бечевки и тотчас принялся за другую ногу, взглядывая на Пьера. Пока одна рука вешала бечевку, другая уже принималась разматывать другую ногу. Таким образом аккуратно, круглыми, спорыми, без замедления следовавшими одно за другим движеньями, разувшись, человек развесил свою обувь на колышки, вбитые у него над головами, достал ножик, обрезал что то, сложил ножик, положил под изголовье и, получше усевшись, обнял свои поднятые колени обеими руками и прямо уставился на Пьера. Пьеру чувствовалось что то приятное, успокоительное и круглое в этих спорых движениях, в этом благоустроенном в углу его хозяйстве, в запахе даже этого человека, и он, не спуская глаз, смотрел на него.
– А много вы нужды увидали, барин? А? – сказал вдруг маленький человек. И такое выражение ласки и простоты было в певучем голосе человека, что Пьер хотел отвечать, но у него задрожала челюсть, и он почувствовал слезы. Маленький человек в ту же секунду, не давая Пьеру времени выказать свое смущение, заговорил тем же приятным голосом.
– Э, соколик, не тужи, – сказал он с той нежно певучей лаской, с которой говорят старые русские бабы. – Не тужи, дружок: час терпеть, а век жить! Вот так то, милый мой. А живем тут, слава богу, обиды нет. Тоже люди и худые и добрые есть, – сказал он и, еще говоря, гибким движением перегнулся на колени, встал и, прокашливаясь, пошел куда то.