Первомайское (Фёдоровский район, Саратовская область)
Село
|
Первомайское (до сентября 1941 года — Гнаденфлюр или Флёрское) — село в Фёдоровском муниципальном районе Саратовской области, административный центр сельского поселения Первомайское муниципальное образование. Расположено у истока реки Большой Караман. Основано немецкими колонистами в 1850 году.
Население - 939[1] (2010)
Содержание
История
Предки большинства поселенцев села Гнаденфлюр прибыли из дочених колоний Поволжья. Большинство жителей были лютеране. Расположено село в степи, население составляло в 1912 году — 1091 человек, в 1926 — 977 человек. Каждый поселенец обязан был на своем участке посадить деревья, так что временами домов из-за деревьев не было видно. Гнаденфлюр был похож на оазис в степи. Село расположилось на левом берегу речушки Большой Караман рядом с прудом, на левом берегу проходила дорога в бригаду № 1, невдалеке была табачная плантация и 33 гектара огорода. Овощи на приусадебных участках не выращивали — все получали с общественного огорода. На плантациях работали большинство женщин. На берегу Большого Карамана построили насосную станцию для поливки огорода и табачной плантации. В 1930-х годах был организован колхоз «Солнечный дом», но он вскоре развалился. После этого был организован колхоз «Коминтерн», МТС, мельница, конюшня и скотный двор. Возле МТС механизаторы построили себе дома. В центре села на площади находились — милиция, церковь, где служил службу пастор Харф Отто (Harff, Otto, Pastor, geb. 23. Juni 1872, ord. 27. Okt./8. Nov. 1896.) и магазины — Зайферта Давыда, Зайферта Карла, Финка Фрица и Финка Карла. В селе было родильное отделение и две школы. В «Конфирмацион» школе учились до 15 лет, в «Синей» школе (она была покрашена в синий цвет) предподавали русский язык. Большинство домов были построены из «самана», и совсем мало из кирпича и леса. Крыши крыли жестью и тёсом, потолки утепляли соломой, а сверху наносили глиняный раствор. В селе было 4 длинные улицы (до километра длиной) вдоль Малого Карамана. Дворы были сделаны так, что дом и все постройки находились под одной крышей. Во дворе обычно находились — помещение для лошадей и скота, потом сараи для телег и сельхозорудий, сенники, в конце двора находились сарай для зерна, площадка для молотьбы зерна и навозные кучи. Напротив дома строилась «летняя кухня» — где всё лето жила семья. Снаружи дома облицовывались глиной и на Троицу белились. В погребах хранились копченое сало и мясо, самодельная колбаса, солонина и мочёные яблоки. Все это продолжалось до 28 августа 1941 — когда Указом Верховного Совета СССР все жители села, как и все немцы АССР Немцев Поволжья были депортированы, и 8 сентября эшелоном № 866 были отправлены со станции Мокроус (сейчас Фёдоровский район Саратовской области) в Сибирь, Алтайский край, Залесовский район. В 1942 году село Гнаденфлюр было переименовано в Первомайское.
В 1935—1941 годах село Гнаденфлюр являлось центром Гнаденфлюрского кантона АССР немцев Поволжья[2]. Сейчас в селе Первомайское построена школа, но в которой не хватает детей. В селе есть магазины, клуб, детский сад.
Население
Динамика численности населения
| 1859[3] | 1883[3] | 1889[3] | 1897[3] | 1904[3] | 1910[3] | 1920[3] | 1922[3] | 1923[3] | 1926[3] | 1931[3] | 1939[3] | 1959[4] | 1987[5] |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 478 | 552 | 609 | 647 | 929 | 1046 | 1199 | 981 | 927 | 1001 | 1807 | 2479 | 1499 | ≈1200 |
| Численность населения |
|---|
| 2010[1] |
| 939 |
См. также
Напишите отзыв о статье "Первомайское (Фёдоровский район, Саратовская область)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 [srtv.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_ts/srtv/resources/566a8480428b0574a07aec2d59c15b71/Численность+и+размещение.pdf Всероссийская перепись населения 2010 года. Численность и размещение населения Саратовской области]. Проверено 6 июля 2014. [www.webcitation.org/6Qqeuafko Архивировано из первоисточника 6 июля 2014].
- ↑ [wolgadeutsche.net/lexikon/_ATD.htm АДМИНИСТРАТИВНО-ТЕРРИТОРИАЛЬНЫЕ ПРЕОБРАЗОВАНИЯ В НЕМПОВОЛЖЬЕ]
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 [wolgadeutsche.net/diesendorf/Ortslexikon.pdf Дизендорф, Виктор Фридрихович. Немцы России: населённые пункты и места поселения: энциклопедический словарь. — Москва: Общественная Академия наук российских немцев, 2006. — 479 с. — ISBN 5-93227-002-0.]
- ↑ [demoscope.ru/weekly/ssp/rus59_reg3.php Демоскоп Weekly - Приложение. Справочник статистических показателей]
- ↑ [www.etomesto.ru/map-genshtab_m38-b/?z=1&x=47.622079867249&y=51.464745612712 Карты Генштаба M-38 (Б) 1:100000. Саратовская и Волгоградская области]
Ссылки
- [gnadenflur.ucoz.ru Страница о селе Гнаденфлюр]
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Первомайское (Фёдоровский район, Саратовская область)
Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.
