Гольцман, Эдуард Соломонович
| Эдуард Соломонович Гольцман | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: |
местечко Крошневице Варшавская губерния |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: |
Москва |
| Гражданство: | |
| Партия: | |
Эдуа́рд Соломо́нович Го́льцман (1882, местечко Крошневице Варшавской губернии — 25 августа 1936, Москва) — российский революционер, член Левой оппозиции, фигурант Первого московского процесса.
Биография
Родился в местечке Крошневице Варшавской губернии. В революционном движении — с начала 1900 годов; с 1903 года — член РСДРП, большевик.
После Октябрьской революции находился на хозяйственной работе. В 1926—1927 годах, по свидетельству Л. Д. Троцкого, «тайно сочувствовал оппозиции», но, поскольку активным оппозиционером не был, избежал исключения из партии в 1927 году. Работал в Наркомате внешней торговли СССР.
В 1932 году входил в подпольную организацию И. Н. Смирнова; поскольку часто выезжал в служебные командировки за рубеж, был одним из тех, через кого Смирнов поддерживал связь с Троцким и кто сообщал редакции «Бюллетеня оппозиции» свежие новости из СССР. Так, в ноябре 1932 года, в форме «Письма из Москвы», был опубликован один из его рассказов о том, о чём молчала советская пресса: о начавшемся голоде, особенно сильном на Украине, о группе «правых», распространяющих в партии свою платформу (см. «Союз марксистов-ленинцев») и др.[1][2].
В январе 1933 года, когда 89 членов организации были арестованы по делу так называемой «контрреволюционной троцкистской группы Смирнова И. Н. и др.»[3][4], Гольцман оказался среди тех, кого ОГПУ выявить не удалось, и избежал ареста. Тем не менее позже был переведён на другую работу, не связанную с зарубежными командировками: в 1936 году — заместитель директора Государственной фабрики театрального костюма.
27 апреля 1936 года был арестован. При аресте у Гольцмана был обнаружен чемодан с двойным дном, в котором хранилось 13 номеров «Бюллетеня оппозиции», относящихся к 1931—1932 годам; через несколько месяцев этот чемодан стал одной из главных «улик» на Первом московском процессе[5].
Гибель
В августе 1936 года был выведен в качестве подсудимого на Первый московский процесс — по делу так называемого «антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра»[6]. Как и все старые большевики на этом процессе, категорически отказался признать свою связь с гестапо («довести их до такого отвратительного самооклеветания ГПУ оказалось не в силах», — прокомментировал Л.Д. Троцкий»[7]); вместе с И.Н. Смирновым, в отличие от большинства подсудимых, отказался признать и свою причастность к террористической деятельности. Наблюдая за процессом по публикациям в советской прессе, Троцкий отметил Гольцмана как «наиболее скупого на признания подсудимого»»[7]; признал он только то, что передавал террористические директивы Троцкого, — «от этого минимума ГПУ не могло отступить»[7]. В качестве «директивы» на процессе фигурировало «открытое письмо» Троцкого, ещё в марте 1932 г. опубликованное в одном из тех номеров «Бюллетеня оппозиции», которые обнаружили в чемодане Гольцмана; в письме Троцкий призывал «наконец выполнить последний настоятельный завет Ленина — убрать Сталина»»[6].
24 августа 1936 года, как и все подсудимые, был приговорен к расстрелу; единственный из всех осуждённых после вынесения приговора не подавал апелляцию. Расстрелян 25 августа 1936 г.; прах захоронен на территории Донского монастыря.
Реабилитирован 13 июля 1988 года Пленумом Верховного Суда СССР.
Напишите отзыв о статье "Гольцман, Эдуард Соломонович"
Примечания
- ↑ [trst.narod.ru/rogovin/t4/ix.htm В. Роговин. 1937]
- ↑ Письмо из Москвы ([web.mit.edu/fjk/Public/BO/BO-31.html Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев), N 31])
- ↑ [web.mit.edu/people/fjk/Rogovin/volume2/xli.html В. Роговин. Власть и оппозиция.]
- ↑ Известия ЦК КПСС. 1991. N 6. С. 82.
- ↑ Записка Комиссии Президиума ЦК КПСС в Президиум ЦК КПСС о результатах работы по расследованию причин репрессий и обстоятельств политических процессов 30-х годов
- ↑ 1 2 [web.mit.edu/people/fjk/Rogovin/volume4/ii.html В. Роговин. 1937. Глава II.]
- ↑ 1 2 3 Л. Троцкий. [lib.meta.ua/book/19464/ Преступления Сталина]. М. Издательство гуманитарной литературы. 1994
| ||||||
Отрывок, характеризующий Гольцман, Эдуард Соломонович
– К главнокомандующему приказали, – отвечал кучер.– Дурак! скотина! – закричал Пьер, что редко с ним случалось, ругая своего кучера. – Домой я велел; и скорее ступай, болван. Еще нынче надо выехать, – про себя проговорил Пьер.
Пьер при виде наказанного француза и толпы, окружавшей Лобное место, так окончательно решил, что не может долее оставаться в Москве и едет нынче же в армию, что ему казалось, что он или сказал об этом кучеру, или что кучер сам должен был знать это.
Приехав домой, Пьер отдал приказание своему все знающему, все умеющему, известному всей Москве кучеру Евстафьевичу о том, что он в ночь едет в Можайск к войску и чтобы туда были высланы его верховые лошади. Все это не могло быть сделано в тот же день, и потому, по представлению Евстафьевича, Пьер должен был отложить свой отъезд до другого дня, с тем чтобы дать время подставам выехать на дорогу.
24 го числа прояснело после дурной погоды, и в этот день после обеда Пьер выехал из Москвы. Ночью, переменя лошадей в Перхушкове, Пьер узнал, что в этот вечер было большое сражение. Рассказывали, что здесь, в Перхушкове, земля дрожала от выстрелов. На вопросы Пьера о том, кто победил, никто не мог дать ему ответа. (Это было сражение 24 го числа при Шевардине.) На рассвете Пьер подъезжал к Можайску.
Все дома Можайска были заняты постоем войск, и на постоялом дворе, на котором Пьера встретили его берейтор и кучер, в горницах не было места: все было полно офицерами.
В Можайске и за Можайском везде стояли и шли войска. Казаки, пешие, конные солдаты, фуры, ящики, пушки виднелись со всех сторон. Пьер торопился скорее ехать вперед, и чем дальше он отъезжал от Москвы и чем глубже погружался в это море войск, тем больше им овладевала тревога беспокойства и не испытанное еще им новое радостное чувство. Это было чувство, подобное тому, которое он испытывал и в Слободском дворце во время приезда государя, – чувство необходимости предпринять что то и пожертвовать чем то. Он испытывал теперь приятное чувство сознания того, что все то, что составляет счастье людей, удобства жизни, богатство, даже самая жизнь, есть вздор, который приятно откинуть в сравнении с чем то… С чем, Пьер не мог себе дать отчета, да и ее старался уяснить себе, для кого и для чего он находит особенную прелесть пожертвовать всем. Его не занимало то, для чего он хочет жертвовать, но самое жертвование составляло для него новое радостное чувство.
24 го было сражение при Шевардинском редуте, 25 го не было пущено ни одного выстрела ни с той, ни с другой стороны, 26 го произошло Бородинское сражение.
Для чего и как были даны и приняты сражения при Шевардине и при Бородине? Для чего было дано Бородинское сражение? Ни для французов, ни для русских оно не имело ни малейшего смысла. Результатом ближайшим было и должно было быть – для русских то, что мы приблизились к погибели Москвы (чего мы боялись больше всего в мире), а для французов то, что они приблизились к погибели всей армии (чего они тоже боялись больше всего в мире). Результат этот был тогда же совершении очевиден, а между тем Наполеон дал, а Кутузов принял это сражение.
Ежели бы полководцы руководились разумными причинами, казалось, как ясно должно было быть для Наполеона, что, зайдя за две тысячи верст и принимая сражение с вероятной случайностью потери четверти армии, он шел на верную погибель; и столь же ясно бы должно было казаться Кутузову, что, принимая сражение и тоже рискуя потерять четверть армии, он наверное теряет Москву. Для Кутузова это было математически ясно, как ясно то, что ежели в шашках у меня меньше одной шашкой и я буду меняться, я наверное проиграю и потому не должен меняться.
Когда у противника шестнадцать шашек, а у меня четырнадцать, то я только на одну восьмую слабее его; а когда я поменяюсь тринадцатью шашками, то он будет втрое сильнее меня.
До Бородинского сражения наши силы приблизительно относились к французским как пять к шести, а после сражения как один к двум, то есть до сражения сто тысяч; ста двадцати, а после сражения пятьдесят к ста. А вместе с тем умный и опытный Кутузов принял сражение. Наполеон же, гениальный полководец, как его называют, дал сражение, теряя четверть армии и еще более растягивая свою линию. Ежели скажут, что, заняв Москву, он думал, как занятием Вены, кончить кампанию, то против этого есть много доказательств. Сами историки Наполеона рассказывают, что еще от Смоленска он хотел остановиться, знал опасность своего растянутого положения знал, что занятие Москвы не будет концом кампании, потому что от Смоленска он видел, в каком положении оставлялись ему русские города, и не получал ни одного ответа на свои неоднократные заявления о желании вести переговоры.
