Гримблит, Татьяна Николаевна

Татиана Гримблит
Тюремная фотография. Зырянский край. 1928 год.
Имя в миру	Татьяна Николаевна Гримблит
Рождение	1 декабря 1903(1903-12-01) Томск Российская империя Российская империя
Смерть	23 сентября 1937(1937-09-23) (33 года) Бутовский полигон, Московская область
Почитается	в православии
Прославлена	17 июля 2002 года / Священный Синод Русской Православной Церкви / Москва
В лике	мучеников
День памяти	10 (23) сентября
Подвижничество	мученическая смерть

Татьяна Николаевна Гримблит (1 декабря 1903, Томск — 23 сентября 1937, Бутовский полигон) — советская медсестра, фельдшер, организатор помощи заключённым и ссыльным, в том числе духовенству Русской православной церкви.

17 июля 2002 года постановлением Священного Синода Русской православной церкви причислена канонизирована как мученица.

День памяти: 10/23 сентября, в Соборе святых новомучеников и исповедников Российских и в Соборе Бутовских новомучеников.

Биография

Родилась в глубоко верующей православной семье. Отец — служащий акцизного управления Николай Гримблит. Мать — Вера Антониновна Гримблит. Воспитывалась в любви к Богу и Церкви родным дедушкой, протоиереем Антонином Александровичем Мисюровым.

В 1920 году окончила Мариинскую женскую гимназию в Томске.

В этом же году скончался её отец, и она поступила работать воспитательницей в детскую колонию «Ключи» в Томске.

В тот период завершилась гражданская война в Сибири, начались репрессии со стороны новой советской власти, а вскоре и сама Сибирь с её стала местом заключения и ссылок. Решив посвятить жизнь помощи ближним, Татьяна постановила себе за правило зарабатываемые средства, а также то, что ей удавалось собрать в храмах города Томска, менять на продукты и вещи и передавать их заключенным в Томскую тюрьму. Приходя в тюрьму, она спрашивала у администрации, кто из заключенных не получает продуктовых передач, — и тем передавала.

В 1923 году Татьяна повезла передачи нуждающимся заключенным в тюрьму в город Иркутск. Здесь её арестовали, предъявив обвинение в контрреволюционной деятельности, которая заключалась в благотворительности узникам, но через четыре месяца её освободили.

Занимаясь помощью ссыльным и заключённым, познакомилась со многими известными архиереями и священниками Русской Православной Церкви, находившимися в заключении в тюрьмах Сибири. Её активная благотворительная деятельность все более привлекала внимание сотрудников ОГПУ. Были собраны сведения для её ареста. Наконец в 1925 году она была арестована. На этот раз её освободили через семь дней.

6 мая 1925 года на допросе она сказала:

С 1920 года я оказывала материальную помощь ссыльному духовенству и вообще ссыльным, находящимся в Александровском централе, Иркутской тюрьме и Томской и в Нарымском крае. Средства мной собирались по церквям и городу как в денежной форме, так и вещами и продуктами. Деньги и вещи посылались мной по почте и с попутчиками, то есть с оказией. С попутчиком отправляла в Нарымскую ссылку посылку весом около двух пудов на имя епископа Варсонофия (Вихвелина). Фамилию попутчика я не знаю. Перед Рождеством мною еще была послана посылка на то же имя, фамилию попутчика тоже не знаю. В Александровском централе я оказывала помощь священникам, в Иркутской тюрьме епископу Виктору (Богоявленскому), в Нарымской ссылке священникам Попову и Копылову, епископам Евфимию (Лапину), Антонию (Быстрову), Иоанникию (Сперанскому), Агафангелу (Преображенскому) и заключенному духовенству, находящемуся в Томских домах заключения, и мирянам; вообще заключенным, не зная причин их заключения.

Третий арест

В третий раз арестована 7 мая 1925 года. Заключена в Томское ОГПУ. По окончании следствия 18 мая 1925 года Томское ОГПУ постановило: «Принимая во внимание, что дознанием не представляется возможность добыть необходимые материалы для гласного суда, но виновность… все же установлена, а посему дознание считать законченным и, согласно приказу ОГПУ за № 172, таковое направить в Особое Совещание при Коллегии ОГПУ для применения… внесудебного наказания — административной ссылки». 26 марта 1926 года Особым Совещанием при Коллегии ОГПУ приговорена к ссылке на три года в автономный округ Зырян (Коми) по ст. 58-10 УК РСФСР. 15 июля 1927 года выслана этапом в Туркестан (Казахстан?) отбывать оставшийся срок. 19 декабря 1927 года освобождена по амнистии с правом выбора места жительства.

После освобождения, в период с марта 1928 года по 14 апреля 1931 года, живет в Замоскворечье, где служит певчей храма святителя Николая в Пыжах (настоятель храма — святой Гавриил Мелекесский). Продолжает активно помогать заключённым.

Четвёртый арест

Четвёртый раз арестована 14 апреля 1931 года по обвинению в систематической антисоветской агитации. На допросе подтвердила, что помогала ссыльным и заключенным, но указала, что помогала всем заключенным, как церковным, так и не являющимся верующими. 30 апреля 1931 года приговорена Особым Совещанием при Коллегии ОГПУ по ст. 58-10 УК РСФСР к трем годам заключения в концлагере за активную антисоветскую деятельность, выражавшуюся в организации нелегальных «сестричеств» и «братств», оказание помощи ссыльному духовенству. В период с 14 апреля по 9 мая 1931 года находилась в заключении в Бутырской тюрьме. С мая 1931 по 1932 год — в Вишерском исправительно-трудовом лагере ОГПУ (Уральская область, г. Усолье). В лагере изучила медицину и стала работать фельдшером.

В 1932 году освобождена с запретом жить в двенадцати городах СССР на оставшийся срок. Выбрала местом жительства Юрьев-Польский, где проживала в период с 1932 по 1933 год.

В 1933 году стала работать фельдшером больницы города Александрова.

С 1935 года до последнего раеста — медсестра и лаборантка в Константиновской районной больнице (село Константиново, рядом с Сергиевым Посадом).

Последний арест и мученическая кончина

Последний (пятый) раз арестована 6 сентября 1937 года. На несколько дней помещена в Константиновское районное отделение НКВД. Из записки мученицы Татианы в день ареста:

Я знала, надев крест, тот, что на мне, — опять пойду. За Бога не только в тюрьму, хоть в могилу пойду с радостью.

Из допроса Татьяны Николаевны Гримблит:

— Обвиняемая Гримблит, признаете ли вы себя виновной в ведении вами антисоветской агитации за время служения в Константиновской больнице?

— Никакой антисоветской агитации я нигде никогда не вела. На фразы, когда, жалея меня, мне говорили: «Вы можете тратить деньги на красивую одежду и на сладкий кусок», я предпочитаю поскромнее одеваться, а оставшиеся деньги послать нуждающимся в них.

— Как вы проявлялись как религиозный человек относительно советской власти и окружающего вас народа?

— Перед властью и окружающими я старалась проявить себя честным и добросовестным работником и этим доказать, что и религиозный человек может быть нужным и полезным членом общества. Своей религии я не скрывала…

После этих допросов была помещена в тюрьму в Загорске. Последний допрос состоялся 21 сентября, перед отправкой обвинительного заключения на решение «тройки». Допрашивал сотрудник НКВД Идельсон:

— Вы обвиняетесь в антисоветской агитации. Признаете ли себя виновной?

— Виновной себя не признаю. Антисоветской агитацией никогда не занималась.

— Вы также обвиняетесь в проведении вредительства, сознательном умертвлении больных в больнице села Константиново. Признаете себя виновной?

— Виновной себя не признаю, вредительской деятельностью никогда не занималась.

Прочитав протокол допроса, Татьяна подписалась: «Записано с моих слов верно, мной лично прочитано».

6 сентября 1937 года «Тройка» УНКВД по Московской области приговорила Татьяну к расстрелу по ст.58-10 УК РСФСР за «антисоветскую агитацию, помощь заключенным, религиозные разговоры». 23 сентября 1937 года была расстреляна и погребена на полигоне Бутово под Москвой.

По приговору 1931 года (четвёртый арест) реабилитирована прокуратурой СССР 11 октября 1991 года.

Канонизация

Причислена к лику святых новомучеников и исповедников Российских постановлением Священного Синода от 17 июля 2002 года для общецерковного почитания.

4 ноября 2005 года, в престольный праздник церкви Казанской иконы Божией Матери, по благословению митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия в ограде Казанской церкви в Реутове был совершён чин на основание нового храма в честь Архистратига Божия Михаила и мученицы Татьяны (Гримблит).

В сентябре 2010 года была основана «Служба православных добровольцев святой Татианы (Гримблит)», которая занимается работой с онкологически больными детьми и помощи престарелыми на дому, а также по организации и проведению благотворительных акций и концертов.

Татьяне Гримблит посвящена часть 12 серии документально-исторической программы Феликса Разумовского «Кто мы?» в цикле «Русская Голгофа» (2013).

Поэзия

Сохранилась тетрадь со стихами мученицы Татианы, содержащая как ранние произведения, начиная с 1920 года, так и более поздние, написанные в тюрьме и лагере. «Не великолепие стихотворного слога влечет к себе читателя этих стихов, а в первую очередь беспредельная, вечная любовь ко Христу, выраженная в слове и засвидетельствованная самой жизнью и смертью святой мученицы».

ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ Ложь, клевета благодарностью будут Мне за любовь, за труды. Пусть меня каждый и все позабудут, – Помни всегда только Ты. Вечную память мне дай, умоляю, Память Твою, мой Христос. С радостью светлой мой путь продвигаю, Муку мою кто унес? Кто всю тоску, что мне сердце изъела, Счастьем, любовью сменил, Труд мой посильный в великое дело, Благостно в подвиг вменил? Кто же полюбит, в грехе без просвета, Грязную душу мою?! Только Твое сердце вечно согрето, – Ближе к Кресту припаду. Иго Твое – это благо святое, Бремя же дивно легко, Время молитвы – всегда дорогое, Злоба и мир далеко. Молодость, юность – в одежде терновой, Выпита чаша до дна. Вечная память мне смертным покровом, Верую, будет дана.      1932 г.

Ссылки

• [www.facebook.com/Tatiana.Grimblit Страница на Facebook, посвященная прославлению Новомученицы Татианы (Гримблит)]
• [fond.centro.ru/book/book7/7-19.htm Мученица Татиана (Гримблит)] // Игумен Дамаскин (Орловский). Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия. Книга 7. — Тверь: Булат, 2002, стр. 128—136.
• Мученица Татиана (Гримблит). Жития новомучеников и исповедников Российских XX века Московской епархии. Доп. том I. — Тверь: Булат, 2005, стр. 174—186.
• [drevo.pravbeseda.ru/index.php?id=3495 Гримблит Татьяна Николаевна] в проекте [drevo.pravbeseda.ru/ Открытая православная энциклопедия «Древо»]
• [www.izdatsovet.ru/pcroc/detail.php?ID=30757 Мелентьев Ф. Воспоминания о детстве в поэзии новомученицы Татианы Гримблит] (интернет-версия).
• Мелентьев Ф. И. Воспоминания о детстве в поэзии новомученицы Татианы Гримблит // IX Пасхальные чтения: Материалы Девятой научно-методической конференции «Гуманитарные науки и православная культура» / Науч. ред. И. Г. Минералова. М., 2012. С. 68-73.
• [www.pravmir.ru/article_2082.html Дамаскин (Орловский), игум. «Одеться поскромнее, а оставшиеся деньги раздать нищим». Мученица Татиана Гримблит].
• [www.zamos.ru/dossier/?tree_id=21&qid=392 Татиана (Гримблит). Православная святая.] Вестник Замоскворечья
• [azbyka.ru/days/sv-tatiana-grimblit Мученица Татиана Гримблит]
• [blagolubie.ru/raznoe/publications/stihi/grimblit.php Стихотворения мученицы Татианы (Гримблит)]

Отрывок, характеризующий Гримблит, Татьяна Николаевна

На кресле, подле, сидела сморщенная, худая старушка с кротким выражением детского лица.
– Andre, pourquoi ne pas m'avoir prevenu? [Андрей, почему не предупредили меня?] – сказала она с кротким упреком, становясь перед своими странниками, как наседка перед цыплятами.
– Charmee de vous voir. Je suis tres contente de vous voir, [Очень рада вас видеть. Я так довольна, что вижу вас,] – сказала она Пьеру, в то время, как он целовал ее руку. Она знала его ребенком, и теперь дружба его с Андреем, его несчастие с женой, а главное, его доброе, простое лицо расположили ее к нему. Она смотрела на него своими прекрасными, лучистыми глазами и, казалось, говорила: «я вас очень люблю, но пожалуйста не смейтесь над моими ». Обменявшись первыми фразами приветствия, они сели.
– А, и Иванушка тут, – сказал князь Андрей, указывая улыбкой на молодого странника.
– Andre! – умоляюще сказала княжна Марья.
– Il faut que vous sachiez que c'est une femme, [Знай, что это женщина,] – сказал Андрей Пьеру.
– Andre, au nom de Dieu! [Андрей, ради Бога!] – повторила княжна Марья.
Видно было, что насмешливое отношение князя Андрея к странникам и бесполезное заступничество за них княжны Марьи были привычные, установившиеся между ними отношения.
– Mais, ma bonne amie, – сказал князь Андрей, – vous devriez au contraire m'etre reconaissante de ce que j'explique a Pierre votre intimite avec ce jeune homme… [Но, мой друг, ты должна бы быть мне благодарна, что я объясняю Пьеру твою близость к этому молодому человеку.]
– Vraiment? [Правда?] – сказал Пьер любопытно и серьезно (за что особенно ему благодарна была княжна Марья) вглядываясь через очки в лицо Иванушки, который, поняв, что речь шла о нем, хитрыми глазами оглядывал всех.
Княжна Марья совершенно напрасно смутилась за своих. Они нисколько не робели. Старушка, опустив глаза, но искоса поглядывая на вошедших, опрокинув чашку вверх дном на блюдечко и положив подле обкусанный кусочек сахара, спокойно и неподвижно сидела на своем кресле, ожидая, чтобы ей предложили еще чаю. Иванушка, попивая из блюдечка, исподлобья лукавыми, женскими глазами смотрел на молодых людей.
– Где, в Киеве была? – спросил старуху князь Андрей.
– Была, отец, – отвечала словоохотливо старуха, – на самое Рожество удостоилась у угодников сообщиться святых, небесных тайн. А теперь из Колязина, отец, благодать великая открылась…
– Что ж, Иванушка с тобой?
– Я сам по себе иду, кормилец, – стараясь говорить басом, сказал Иванушка. – Только в Юхнове с Пелагеюшкой сошлись…
Пелагеюшка перебила своего товарища; ей видно хотелось рассказать то, что она видела.
– В Колязине, отец, великая благодать открылась.
– Что ж, мощи новые? – спросил князь Андрей.
– Полно, Андрей, – сказала княжна Марья. – Не рассказывай, Пелагеюшка.
– Ни… что ты, мать, отчего не рассказывать? Я его люблю. Он добрый, Богом взысканный, он мне, благодетель, рублей дал, я помню. Как была я в Киеве и говорит мне Кирюша юродивый – истинно Божий человек, зиму и лето босой ходит. Что ходишь, говорит, не по своему месту, в Колязин иди, там икона чудотворная, матушка пресвятая Богородица открылась. Я с тех слов простилась с угодниками и пошла…
Все молчали, одна странница говорила мерным голосом, втягивая в себя воздух.
– Пришла, отец мой, мне народ и говорит: благодать великая открылась, у матушки пресвятой Богородицы миро из щечки каплет…
– Ну хорошо, хорошо, после расскажешь, – краснея сказала княжна Марья.
– Позвольте у нее спросить, – сказал Пьер. – Ты сама видела? – спросил он.
– Как же, отец, сама удостоилась. Сияние такое на лике то, как свет небесный, а из щечки у матушки так и каплет, так и каплет…
– Да ведь это обман, – наивно сказал Пьер, внимательно слушавший странницу.
– Ах, отец, что говоришь! – с ужасом сказала Пелагеюшка, за защитой обращаясь к княжне Марье.
– Это обманывают народ, – повторил он.
– Господи Иисусе Христе! – крестясь сказала странница. – Ох, не говори, отец. Так то один анарал не верил, сказал: «монахи обманывают», да как сказал, так и ослеп. И приснилось ему, что приходит к нему матушка Печерская и говорит: «уверуй мне, я тебя исцелю». Вот и стал проситься: повези да повези меня к ней. Это я тебе истинную правду говорю, сама видела. Привезли его слепого прямо к ней, подошел, упал, говорит: «исцели! отдам тебе, говорит, в чем царь жаловал». Сама видела, отец, звезда в ней так и вделана. Что ж, – прозрел! Грех говорить так. Бог накажет, – поучительно обратилась она к Пьеру.
– Как же звезда то в образе очутилась? – спросил Пьер.
– В генералы и матушку произвели? – сказал князь Aндрей улыбаясь.
Пелагеюшка вдруг побледнела и всплеснула руками.
– Отец, отец, грех тебе, у тебя сын! – заговорила она, из бледности вдруг переходя в яркую краску.
– Отец, что ты сказал такое, Бог тебя прости. – Она перекрестилась. – Господи, прости его. Матушка, что ж это?… – обратилась она к княжне Марье. Она встала и чуть не плача стала собирать свою сумочку. Ей, видно, было и страшно, и стыдно, что она пользовалась благодеяниями в доме, где могли говорить это, и жалко, что надо было теперь лишиться благодеяний этого дома.
– Ну что вам за охота? – сказала княжна Марья. – Зачем вы пришли ко мне?…
– Нет, ведь я шучу, Пелагеюшка, – сказал Пьер. – Princesse, ma parole, je n'ai pas voulu l'offenser, [Княжна, я право, не хотел обидеть ее,] я так только. Ты не думай, я пошутил, – говорил он, робко улыбаясь и желая загладить свою вину. – Ведь это я, а он так, пошутил только.
Пелагеюшка остановилась недоверчиво, но в лице Пьера была такая искренность раскаяния, и князь Андрей так кротко смотрел то на Пелагеюшку, то на Пьера, что она понемногу успокоилась.


Странница успокоилась и, наведенная опять на разговор, долго потом рассказывала про отца Амфилохия, который был такой святой жизни, что от ручки его ладоном пахло, и о том, как знакомые ей монахи в последнее ее странствие в Киев дали ей ключи от пещер, и как она, взяв с собой сухарики, двое суток провела в пещерах с угодниками. «Помолюсь одному, почитаю, пойду к другому. Сосну, опять пойду приложусь; и такая, матушка, тишина, благодать такая, что и на свет Божий выходить не хочется».
Пьер внимательно и серьезно слушал ее. Князь Андрей вышел из комнаты. И вслед за ним, оставив божьих людей допивать чай, княжна Марья повела Пьера в гостиную.
– Вы очень добры, – сказала она ему.
– Ах, я право не думал оскорбить ее, я так понимаю и высоко ценю эти чувства!
Княжна Марья молча посмотрела на него и нежно улыбнулась. – Ведь я вас давно знаю и люблю как брата, – сказала она. – Как вы нашли Андрея? – спросила она поспешно, не давая ему времени сказать что нибудь в ответ на ее ласковые слова. – Он очень беспокоит меня. Здоровье его зимой лучше, но прошлой весной рана открылась, и доктор сказал, что он должен ехать лечиться. И нравственно я очень боюсь за него. Он не такой характер как мы, женщины, чтобы выстрадать и выплакать свое горе. Он внутри себя носит его. Нынче он весел и оживлен; но это ваш приезд так подействовал на него: он редко бывает таким. Ежели бы вы могли уговорить его поехать за границу! Ему нужна деятельность, а эта ровная, тихая жизнь губит его. Другие не замечают, а я вижу.
В 10 м часу официанты бросились к крыльцу, заслышав бубенчики подъезжавшего экипажа старого князя. Князь Андрей с Пьером тоже вышли на крыльцо.
– Это кто? – спросил старый князь, вылезая из кареты и угадав Пьера.
– AI очень рад! целуй, – сказал он, узнав, кто был незнакомый молодой человек.
Старый князь был в хорошем духе и обласкал Пьера.
Перед ужином князь Андрей, вернувшись назад в кабинет отца, застал старого князя в горячем споре с Пьером.
Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.
Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.


Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.
Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом. Не было этой всей безурядицы вольного света, в котором он не находил себе места и ошибался в выборах; не было Сони, с которой надо было или не надо было объясняться. Не было возможности ехать туда или не ехать туда; не было этих 24 часов суток, которые столькими различными способами можно было употребить; не было этого бесчисленного множества людей, из которых никто не был ближе, никто не был дальше; не было этих неясных и неопределенных денежных отношений с отцом, не было напоминания об ужасном проигрыше Долохову! Тут в полку всё было ясно и просто. Весь мир был разделен на два неровные отдела. Один – наш Павлоградский полк, и другой – всё остальное. И до этого остального не было никакого дела. В полку всё было известно: кто был поручик, кто ротмистр, кто хороший, кто дурной человек, и главное, – товарищ. Маркитант верит в долг, жалованье получается в треть; выдумывать и выбирать нечего, только не делай ничего такого, что считается дурным в Павлоградском полку; а пошлют, делай то, что ясно и отчетливо, определено и приказано: и всё будет хорошо.
Вступив снова в эти определенные условия полковой жизни, Ростов испытал радость и успокоение, подобные тем, которые чувствует усталый человек, ложась на отдых. Тем отраднее была в эту кампанию эта полковая жизнь Ростову, что он, после проигрыша Долохову (поступка, которого он, несмотря на все утешения родных, не мог простить себе), решился служить не как прежде, а чтобы загладить свою вину, служить хорошо и быть вполне отличным товарищем и офицером, т. е. прекрасным человеком, что представлялось столь трудным в миру, а в полку столь возможным.
Ростов, со времени своего проигрыша, решил, что он в пять лет заплатит этот долг родителям. Ему посылалось по 10 ти тысяч в год, теперь же он решился брать только две, а остальные предоставлять родителям для уплаты долга.

Армия наша после неоднократных отступлений, наступлений и сражений при Пултуске, при Прейсиш Эйлау, сосредоточивалась около Бартенштейна. Ожидали приезда государя к армии и начала новой кампании.