Два концерта. Акустика
| Два концерта. Акустика | ||||
 | ||||
| Концертный альбом Юрия Шевчука | ||||
|---|---|---|---|---|
| Дата выпуска | ||||
| Записан |
ноябрь 1997;[1] | |||
| Жанр | ||||
| Длительность |
01:32:03 | |||
| Страна | ||||
| Лейбл | ||||
|
| ||||
| Хронология Юрия Шевчука | ||||
| ||||
Два концерта. Акустика — концертный альбом Юрия Шевчука, вышедший в 2001 году. Состоит из записей двух сольных концертов Шевчука, данных 17 и 21 ноября 1997 года в Москве и Санкт-Петербурге.
Содержание
Об альбоме
Фактически это так называемый «Unplugged» Юрия Шевчука. В начале и середине 1990-х годов, после выхода записей Пола Маккартни и Эрика Клэптона, к акустике обратились «Ва-Банкъ», «Машина времени», «Воскресение», «Алиса», «Чайф», «Наутилус Помпилиус», Анатолий Крупнов.
Во вступлении проигрывается ремикс Константина Шумайлова на песню «Фонограмщик». Перед «Пацанами» звучат стихи «Если был ты, старик, на неправой войне...» — это отрывок из песни «Ветры» с альбома Пластун. В конце трека «Париж» Шевчук и Курылёв играют мелодию известной французской песни «Sous le ciel de Paris» («Под небом Парижа»), написанной в 1951 году для одноименного фильма Юбером Жиро на стихи Жана Дрежака. Её исполняли Жюльетт Греко, Эдит Пиаф, Мирей Матьё, Ив Монтан и многие другие.
В оформлении альбома имеется ошибка в дате 1998 года, так как выступления состоялись в канун подготовки программы Мир номер ноль.[2].
Существует также видеоверсия альбома, изданная на DVD Moroz Records в 2004 году в рамках видеоколлекции ДДТ. Однако некоторые песни («Свобода», «Не стреляй») были вырезаны. Расширенную версию показывал канал «ТВС».
На диске 2 трек «Вологда» назван неверно. На самом деле, это стих «Евреи в Третьем рейхе каменном...». На концерте Шевчук читал «Уткнулась Вологда в обрыв...», но в CD-издание этот стих не вошёл, есть только на DVD. Из компакт-диска также убрано стихотворение «Мне обычно ночами не спится...».
Список композиций
Диск 1
|
Диск 2
|
Участники записи
|
ГЦКЗ «Россия», Москва:
БКЗ «Октябрьский», Санкт-Петербург:
|
|
См. также
Напишите отзыв о статье "Два концерта. Акустика"
Примечания
Ссылки
- [www.discogs.com/master/301157 Два концерта. Акустика] (англ.) на сайте Discogs
| ||||||||||||||||||||||||||||||
|
Это заготовка статьи о музыкальном альбоме. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Два концерта. Акустика
– Яков Алпатыч, уволь! Возьми от меня ключи, уволь ради Христа.– Оставь! – сказал Алпатыч строго. – Под тобой насквозь на три аршина вижу, – повторил он, зная, что его мастерство ходить за пчелами, знание того, когда сеять овес, и то, что он двадцать лет умел угодить старому князю, давно приобрели ему славу колдуна и что способность видеть на три аршина под человеком приписывается колдунам.
Дрон встал и хотел что то сказать, но Алпатыч перебил его:
– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.
Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
