Дерворгила Голуэйская

Дерворгила Голуэйская
Мать:	Маргарита Хантингтонская

Дерворгила Голуэйская (англ. Dervorguilla of Galloway, фр. Derborgail de Galloway, род. 1210 г. — ум. 28 января 1290 г.) — шотландо-гэльская аристократка, одна из богатейших женщин Британии XIII века. Мать короля Шотландии Иоанна I.

Биография

Дерворгила родилась в одной из знатнейших шотландских семей, её отцом был гэльский принц, Алан, граф Голуэя, матерью — вторая жена Алана, Маргарита Хантингтонская. Имя Дерворгила (или Деворгилла) является латинизированной формой от гэльской формы Dearbhfhorghaill (или Derborgaill, Dearbhorghil). По материнской линии Дерворгила происходила от шотландского короля Давида I — она была внучкой Давида Шотландского, 8-го графа Хантингтонского, который сам был внуком короля Давида по отцовской линии, и Мод Честерской, и приходилась близкой родственницей шотландским королям Малкольму IV и Уильяму Льву.

В 1223 году Дерворгила выходит замуж за Джона Балиолла, 5-го барона Баллиола. К моменту этой свадьбы феодальное семейство Балиоллов проживало в замке Барнард-касл на севере Англии, в графстве Дарем. В 1234 году её отец, вместе со своим единственным законным сыном, умирает (граф Алан имел также внебрачного сына, Томаса). В результате Дерворгила, совместно со своими старшими сёстрами, Элен и Кристиной, становится его наследницей (в отличие от Англии, в гэльской Шотландии законы майората редко применялись). Ей достались земли в Голуэе, которые присоединились к фамильным владениям Баллиол и Комин. В 1263 году барон Джон в результате разрешения земельного спора с епископом Дарема Уолтером Киркхэмом, часть вырученных средств вложил в открытие колледжа для бедных в Оксфордском университете. Так как это пожертвование оказалось весьма весомым материально, его воплощение переняла также и супруга Джона, Дерворгила. После смерти своего супруга, Дервогила ещё длительное время практически руководила этим учебным заведением, финансируя его и разработав его устав и создав управленческую иерархию. В результате колледж до сих пор носит имя основателя (Колледж Баллиола). Дерворгила также была основательницей в апреле 1273 года цистерцианского аббатства в юго-западной Шотландии, в 7 милях южнее Дамфриса. Сохранились его стены из красного песчаника.

После смерти сэра Джона Баллиола в 1269 году его жена приказала забальзамировать его сердце и хранила его в ларце из слоновой кости, украшенной серебром. Эта реликвия хранилась у Дерворгилы до конца её жизни и сопровождала её во всех её поездках. В 1274—1288 годах она была активной участницей ряда судебно-имущественных процессов в Англии и Шотландии, оспаривая земли, рыбные угодья либо денежные суммы у различных светских и духовных феодалов обеих государств (в 1274-75 — иск к ней Джона де Фолксуорта, в 1275-76 — Роберта де Феррерса, в 1280—1281 — Лоуренса Дуке, в 1288 году — тяжба с Джоном, аббатом Рамси, и многие другие). В последние годы жизни Дерворгилы политическую жизнь в Шотландии омрачала проблема с престолонаследием - в отсутствие прямого мужского наследника престола. Баронесса скончалась до того, как принцесса Маргарита была провозглашена наследницей шотландской короны. Дерворгила похоронена рядом с её мужем, сэром Джоном Баллиолом, в шотландском аббатстве Свитхерт (Sweetheart Abbey — аббатство Нежных сердец).

Потомки

В браке Джона де Баллиола и Дерворгилы Голуэйской родились дети:

• Хью де Баллиол (ум. до 10 апреля 1271)
• Алан де Баллиол
• Александр де Баллиол (ум. до 13 ноября 1278)
• Джон, король Шотландии (1292—1296)
• Сесиль де Баллиол — замужем за рыцарем Джоном де Бург из Хертфордшира
• Ада де Баллиол, — с 1266 замужем за Уильямом де Линдси из Бервикшира
• Элеанора де Баллиол — замужем за Джоном II де Комин, лордом Баденош
• Мод де Баллиол — замужем за Брайаном ФицАланом, лордом ФицАлан и Бедейл, рыцарем.

Источники

• Anderson, Rev. John, editor, Callendar of the Laing Charters A.D. 854—1837, Edinburgh, 1899, page 13, number 46, contains the Foundation Charter for Sweetheart Abbey by Devorguilla, daughter of the late Alan of Galloway, dated 10 April and confirmed by King David II on May 15, 1359 which gives relationships for this family.
• Oram, Richard D., Devorgilla, The Balliols and Buittle in 'Transactions of the Dumfrieshire and Galloway Natural History and Antiquarian Society', 1999, LXXIII. pp. 165-181.
• Huyshe, Wentworth, Dervorguilla, Lady of Galloway, 1913, has been condemned as «romantic twaddle and error» by the historians of Balliol College.

Отрывок, характеризующий Дерворгила Голуэйская

Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.
Заметив на лице Балашева произведенное этим приемом неприятное впечатление, Даву поднял голову и холодно спросил, что ему нужно.
Предполагая, что такой прием мог быть сделан ему только потому, что Даву не знает, что он генерал адъютант императора Александра и даже представитель его перед Наполеоном, Балашев поспешил сообщить свое звание и назначение. В противность ожидания его, Даву, выслушав Балашева, стал еще суровее и грубее.
– Где же ваш пакет? – сказал он. – Donnez le moi, ije l'enverrai a l'Empereur. [Дайте мне его, я пошлю императору.]
Балашев сказал, что он имеет приказание лично передать пакет самому императору.
– Приказания вашего императора исполняются в вашей армии, а здесь, – сказал Даву, – вы должны делать то, что вам говорят.
И как будто для того чтобы еще больше дать почувствовать русскому генералу его зависимость от грубой силы, Даву послал адъютанта за дежурным.
Балашев вынул пакет, заключавший письмо государя, и положил его на стол (стол, состоявший из двери, на которой торчали оторванные петли, положенной на два бочонка). Даву взял конверт и прочел надпись.
– Вы совершенно вправе оказывать или не оказывать мне уважение, – сказал Балашев. – Но позвольте вам заметить, что я имею честь носить звание генерал адъютанта его величества…
Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие.
– Вам будет оказано должное, – сказал он и, положив конверт в карман, вышел из сарая.
Через минуту вошел адъютант маршала господин де Кастре и провел Балашева в приготовленное для него помещение.
Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках.
На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро.
После четырехдневного уединения, скуки, сознания подвластности и ничтожества, особенно ощутительного после той среды могущества, в которой он так недавно находился, после нескольких переходов вместе с багажами маршала, с французскими войсками, занимавшими всю местность, Балашев привезен был в Вильну, занятую теперь французами, в ту же заставу, на которой он выехал четыре дня тому назад.
На другой день императорский камергер, monsieur de Turenne, приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции.
Четыре дня тому назад у того дома, к которому подвезли Балашева, стояли Преображенского полка часовые, теперь же стояли два французских гренадера в раскрытых на груди синих мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустава. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильве, из которого отправлял его Александр.