Докса (эсминец)
Эскадренный миноносец Докса (греч. Δόξα — слава) — корабль греческого флота начала 20-го века.
Содержание
Предыстория
После кратковременной и «странной» греко-турецкой войны 1897 года, были предприняты попытки реорганизации Вооружённых сил. Главным выразителем этой тенденции стал Горгиос Феотокис. Феотокис стал премьер-министром Греции 8 декабря 1905 года и сформировал правительство, где морским министром стал Константин Трикупис. Одной из первых акций нового министра стал огромный, для Греции, заказ 8 эсминцев. Первоначально предполагалось разместить заказ всех 8 эсминцев на верфи Yarrow, в Лондоне, бывшей тогда пионером в строительстве эсминцев. То что заказ был разбит на две части и строительство 4-х эсминцев, с характеристиками близкими к английским (типа Тиэлла), было размещено на германской верфи AG Vulcan Stettin, некоторые греческие исследователи объясняют не столько предыдущими заказами флота этой верфи, сколько вмешательством командующего вооружёнными силами наследного принца Константина, который не оставил вне сделки брата своей жены Софии — кайзера Германии Вильгельма II[2].
Строительство
Строительство серии 4 эсминцев (типа Ники) было произведено в период 1905—1906 годов. Корабль получил имя Докса. Другие корабли класса получили имена Аспис, Велос и Ники.
Балканские войны
Корабль принял участие в Балканских войнах 1912—1913 годов, под командованием капитана А. Хадзикириакоса.
3 (16) декабря 1912 года, «Докса», в составе греческого флота, ведомого флагманом броненосным крейсером «Авероф», под командованием адмирала Кунтуриотиса, принял участие в греческой победе над турецким флотом у Элли.
В последовавшей греческой победе над турецким флотом у Лемноса «Докса» не принял участие, поскольку вместе с «Тиэлла», «Логхи (эсминец)» и «Велос» патрулировал между островами Хиос и Псара[3][4].
В марте 1913 года после убийства в македонской столице короля Георга «Докса» сопровождал наследного принца Константина на его пути из Эпирского фронта в Афины[5].
Первая мировая война
В октябре 1916 года корабль был конфискован Антантой, по причине первоначального нейтралитета Греции и был передан французам. 27 июня 1917 года эсминец, под французским флагом и с французским экипажем, сопровождая конвой[6], был потоплен германской подводной лодкой UB-47, недалеко от Мессинского пролива 38°08′ с. ш. 15°35′ в. д. / 38.133° с. ш. 15.583° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=38.133&mlon=15.583&zoom=14 (O)] (Я)Координаты: 38°08′ с. ш. 15°35′ в. д. / 38.133° с. ш. 15.583° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=38.133&mlon=15.583&zoom=14 (O)] (Я), в результате чего погибли 29 членов экипажа[7][8]. После того как Греция вступила в октябре 1917 года официально в войну на стороне Антанты и по окончанию войны, греческий флот получил от союзников, в качестве компенсации за «Доксу» австрийский эсминец «Ulan», который был переименован в «Смирна».
Наследники
- Докса II (эсминец) типа Gleeves. Вошёл в состав флотав 1950 году.
- Докса (канонерская лодка) типа Thetis-Klasse 420. Вошла в состав флота в 1991 году.
Напишите отзыв о статье "Докса (эсминец)"
Ссылки
- ↑ [www.hellasarmy.gr/frame.php?id=hn ΙΣΤΟΡΙΑ ΤΩΝ ΕΛΛΗΝΙΚΩΝ ΕΝΟΠΛΩΝ ΔΥΝΑΜΕΩΝ]. Проверено 17 января 2013. [www.webcitation.org/6DxBgQNm7 Архивировано из первоисточника 26 января 2013].
- ↑ [library.techlink.gr/ptisi/article.asp?mag=2&issue=178&article=4477 ΠΤΗΣΗ 'Αρθρο Τεύχους]. Проверено 17 января 2013. [www.webcitation.org/6E0KiAXcH Архивировано из первоисточника 28 января 2013].
- ↑ Σόλων Ν. Γρηγοριάδης, Οι Βαλκανικοί Πόλεμοι 1912—1913, εκδ. Φυτράκη 1979, σελ131
- ↑ [omogeneia.ana-mpa.gr/press.php?id=12448 Η δράση των αντιτορπιλικών 'ΑΣΠΙΣ', 'ΛΟΓΧΗ' και 'ΣΦΕΝΔΟΝΗ' κατά τη διάρκεια των Βαλκανικών Πολέμων του 1912-13]. Проверено 17 января 2013. [www.webcitation.org/6E0KhJDbi Архивировано из первоисточника 28 января 2013].
- ↑ Σόλων Ν. Γρηγοριάδης, Οι Βαλκανικοί Πόλεμοι 1912—1913, εκδ. Φυτράκη 1979, σελ.74
- ↑ [www.worldwar1atsea.net/WW1NavyGreek.htm Greek Navy, World War 1]
- ↑ Spindler, Handelskrieg, Vol IV, p.349
- ↑ [books.google.com/books?id=V2r_TBjR2TYC&pg=PA386 Conway's All the World's Fighting Ships, 1906-1921]. — Naval Institute Press. — P. 386. — ISBN 978-0-87021-907-8.
Отрывок, характеризующий Докса (эсминец)
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.
В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
