Дом у дороги (фильм)
| Дом у дороги | |
| англ. Road House | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер | |
| Автор сценария | |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
114:06 мин.[1] |
| Бюджет | |
| Сборы |
$30,050,028 |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«Придорожное заведение» (в русском переводе также известен как «Придорожная закусочная» и «Дом у дороги»; англ. Road House) — американский боевик 1989 года, снятый режиссёром Роуди Херрингтоном с Патриком Суэйзи в главной роли Джеймса Далтона — вышибалы, который приезжает в маленький провинциальный городок в Миссури, чтобы навести порядок в баре, но сталкивается с коррумпированным бизнесменом и лидером местной банды[3].
Съёмки фильма начались в 1988 году, а премьера фильма в США состоялась 19 мая 1989 года. Несмотря на то, что фильм был выдвинут в 5 номинациях на получение премии «Razzie Awards», он собрал значительную кассу, в два раза окупив 15-миллионный бюджет, и стал значимым событием в американской культуре: отсылки к фильму регулярно появляются в различных культурных произведениях — кино, телефильмах и анимации.
Содержание
Сюжет
Профессиональный вышибала Джеймс Далтон (Патрик Суэйзи) получает приглашение на работу в ночной клуб-бар «Две двойки» («Двойная порция», в фильме также переводится как «Дважды два») (англ. Double Deuce), который находится в Джаспере в штате Миссури.
Однако жизнь городка зависит от рэкетира Бреда Уэсли. Уэсли сколотил состояние вымогательством денег у предпринимателей. И никто не решается дать ему отпор. И тут в городе появляется Далтон.
Далтон наводит порядок в баре и выводит его из сферы влияния Уэсли. Уэсли пытается заставить хозяина бара Фрэнка Тилмана продолжать платить, однако Далтон срывает этот план. В город на помощь приезжает друг Далтона Вэд Гаррет. В госпитале Джеймс знакомится с Элизабет Клэй. Но когда-то Уэсли сам «положил глаз» на Элизабет, теперь он видит в Далтоне ещё и соперника.
Уэсли, демонстрируя своё влияние, сжигает магазин Реда Уэбстера, уничтожает машины Стьюденмайера, пытается убить Эммета, хозяина дома, в котором Далтон снимает комнату. Далтон вытаскивает Эммета из огня и расправляется с Джимми, бандитом, совершившим это. На следующий день Уэсли звонит Далтону в бар и сообщает, что в отместку убьёт одного из двух — Вэда Гаррета или Элизабет. Далтон бросается в госпиталь, к Элизабет. Но Элизабет, ставшая свидетельницей убийства Джимми, отказывается уехать с ним из города. Далтон возвращается в бар, где находит убитого Вэда и издевательскую записку Уэсли.
Далтон приезжает в дом Уэсли, где расправляется со всеми его подручными. Но не может добить раненого Уэсли, и тот пытается застрелить Далтона. Однако в этот момент появляются разорённые предприниматели (в том числе Эммет и Тилман) из городка и сводят с ним счёты, спасая Далтона.
В ролях
| Актёр | Роль |
|---|---|
| Патрик Суэйзи | Джеймс Далтон |
| Келли Линч | доктор Элизабет Клэй |
| Сэм Эллиотт | Вэд Гаррет |
| Бен Газзара | Бред Уэсли |
| Маршалл Тиг | Джимми |
| Джули Майклс | Дениза |
| Джеф Хили | Коди |
| Кевин Тай | Фрэнк Тилман |
| Саншин Паркер | Эммет |
| Ред Вест | Ред Вебстер |
| Бенни Уркидес | эпизод |
Съёмочная группа
- Авторы сценария: Дэвид Ли Хенри и Хилари Хенкин
- Режиссёр: Роди Херингтон
- Продюсеры: Тим Мур, Стив Перри и Джоэл Силвер
- Оператор: Дин Канди
- Композитор: Майкл Кеймен
- Художник: Вильям Даррелл и Джеймс Хинкл
- Костюмы: Мэрилин Вэнс
- Монтаж: Джон Линк и Фрэнк Джей Уриосте
- Кастинг: Джеки Барч
- Постановка боёв, каскадёр: Бенни Уркидес
Интересные факты
- Теглайн: «The dancing’s over. Now it gets dirty.» (рус. Танцы закончились. Теперь становится грязно.): реминисценсция к фильму с участием Патрика Суэйзи «Грязные танцы».
- Фильм получил четыре номинации на антипремию Золотая Малина (1990): худший фильм, худший сценарий, худший режиссёр (Роуди Херрингтон) и худшая мужская роль второго плана (Бен Газзара)
- Магазин автозапчастей Реда Уэста и бар «Две двойки» на самом деле являлись только фасадами, у которых было всего две стороны. Они были построены неподалёку от города Фресно (Калифорния), где и проходили съёмки. Интерьер бара был создан внутри звукозаписывающей студии[4].
- Дом и сарай фермера Эммета были специально построены для фильма в месте под названием Королевское ранчо, расположенном недалеко от Фресно, на реке Кингс. Постройки были искусственно «состарены» для подлинности[4].
- Саундтрек к фильму и все музыкальные номера исполнил известный канадский гитарист и блюзмен Джефф Хили. Джеф с детства слеп, поэтому играет в свойственной только ему манере, что придаёт его композициям неподражаемые, уникальные с технической точки зрения формы исполнения.
- Группа Cruzados приняла участие в съёмках фильма, имя солиста Тито Ларрива, но в титрах солист группы идёт как Умберто Ларрива. Тито Ларрива известен многим по фильму "От заката до рассвета" как солист группы «Tito & Tarantula»,
- Автомобиль, на котором Далтон ездил в бар — Buick Riviera 1965 года.
Культурное влияние
В эпизоде Brian's Got a Brand New Bag мультсериала «Гриффины» после просмотра фильма Питер зацикливается на использовании кругового удара (roundhouse kick) для решения повседневных задач (даже для управления автомобилем). Избивая всех подряд, Питер приговаривает название фильма («дом у дороги»). Эта шутка повторится в эпизоде «Business Guy» с Хью Лори в роли Доктора Хауса, а также в эпизоде «Trading Places», где Питер и Лоис решили поменяться местами со своими детьми, и Питер перебирает названия фильмов, подходящих для ситуации, среди которых был «Дом у дороги». Кроме этого данный фильм упоминается в мультипликационном сериале «Американский папаша!» в 14-й серии 5-го сезона.
Ремейк
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этом разделе не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 25 декабря 2015 года. |
Студия MGM пригласила Роба Коэна, режиссёра первого Форсажа, заняться постановкой ремейка «Придорожная закусочная».
Другие названия
-
Дом у дороги, Придорожная закусочная, Придорожное заведение -
Road House -
Road House, Bar routier -
Road House — kuuma kapakka -
Országúti diszkó -
Il duro del Road House -
De profesión: duro -
Profissão: Duro -
Matador de Aluguel -
El duro
Напишите отзыв о статье "Дом у дороги (фильм)"
Примечания
- ↑ [www.bbfc.co.uk/AFF062052/ ROAD HOUSE (18)]. British Board of Film Classification (5 июня 1989). Проверено 27 января 2012. [www.webcitation.org/6I959Imst Архивировано из первоисточника 16 июля 2013].
- ↑ [articles.latimes.com/1988-07-24/entertainment/ca-10319_1_dirty-dancing MOVIES SEXY SWAYZE On the Set of His First Film Since `Dirty Dancing'], The Los Angeles Times (24 июля 1988). Проверено 28 января 2011.
- ↑ Benson, Sheila. [articles.latimes.com/1989-05-28/entertainment/ca-1567_1_indiana-jones-dirty-dancing-indy Losing Sight of the Reasons for Success Film makers sometimes have blind spots when they seek to capitalize on an earlier movie], The Los Angeles Times (28 мая 1989). Проверено 28 января 2011.
- ↑ 1 2 Комментарии к фильму режиссёра Роуди Херрингтона, доступные в качестве бонусов на лицензионном диске.
Ссылки
- «Дом у дороги» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.allmovie.com/movie/v41559 Дом у дороги] (англ.) на сайте allmovie
- [www.film.ru/afisha/movie.asp?vg=95665 «Придорожная закусочная» на сайте Фильм. Ру]
Отрывок, характеризующий Дом у дороги (фильм)
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…
Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
