Дрогобычский трамвай

Дрогобычский трамвай — трамвайная система, которую планировалось построить в Дрогобыче в начале 20 века.

История

Проект строительства трамвайной линии в Дрогобыче был основан городской элитой магистрата ещё в 1909 году. В первой половине марта 1909 года бургомистр Раймунд Ярош поддержал идею львовских и дрогобычских инженеров проложить в Дрогобыче трамвайную колею, которая должна серьезно модернизировать инфраструктуру Дрогобыча. Как оказалось, еще в декабре 1908 года одна из частных строительных фирм во главе с заместителем государственной железной дороги во Львове дремал Сайнфельд подали краткий план строительства электрической трамвайной колеи. Трассу было запроектировано от главной железнодорожной станции, вдоль улицы Стрыйской к рыночной площади, далее вдоль улицы Трускавецкой к малой станции Дрогобыч-Трускавец (сегодня находится на левом берегу от железнодорожного переезда на Трускавецкой). Общая протяженность первого этапа проекта составила три километра, а оплата проезда по курсу «трамвайного телеги» должна была составить 30 грошей от железнодорожного вокзала до площади рынок, и 20 денег — с рынка к малой станции. Общественность города бодро приветствовала проект магистрата, ведь дорога к вокзалам всегда была проблемной из-за наличия болота на дорогах, загрузки телегами и тому подобное.

20 декабря 1913 года журналисты газеты «Tygodnik Drohobycki» «золотыми буквами» вписали в историю Дрогобыча, ведь это был «день триумфа труда, доброй воли и прогресса, когда магистрат Дрогобыча сделал серьезную попытку модернизировать провинциальный Дрогобыч до развитого европейского города».

24 января 1914 года журналисты опубликовали информацию о ситуации в Задворном предместье Дрогобыча, интеллигенция и политическая элита которого в лице, в частности, господина Свирняка решили обжаловать в суде утверждённый проект строительства электростанции и трамвайной линии.

20 февраля 1914 украинская газета «Дело» все же сообщила общественности края о продолжении работ по реализации проекта трамвайной линии в Дрогобыче. В настоящее время Министерство железных дорог дало право Акционерному обществу в Вене в течение одного года управлять ведением дел технических железных дорог с целью завершения строительства электрической трамвайной линии в Дрогобыче. Отмечалось, что трамвайная колея, согласно предварительным проектам, должна проходить через улицу Стрыйскую к площади Рынок, «с возможным продолжением её через рынок», вдоль улицы Мицкевича, вплоть до улицы Лишняской.

Программа строительства трамвайной линии была частично остановлена в связи с судебным протестом жителей предместья. Правда, с другой стороны, проект не успели бы реализовать, поскольку на это явно нужен был не один год, а в сентябре 1914 года Дрогобыч был занят русскими войсками.

Источники

Богдан Лазорак. Два епізоди про модернізацію «австрійського Дрогобича»: старі вулиці «по-новому» і «непровінційна» мрія про трамвай (1901, 1909—1914 роки) // maydan.drohobych.net/?p=27949

Отрывок, характеризующий Дрогобычский трамвай

Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.