Симферопольский трамвай

Симферопольский трамвай

Описание
Страна	Российская империя Российская империя → СССР СССР
Расположение	Симферополь
Дата открытия	31 июля (старый стиль) 1914 года (13 августа по новому стилю)
Дата закрытия	30 ноября 1970 года
Эксплуатант	1914—1917 гг. — «Управление трамваев и освещения Бельгийского анонимного общества в г. Симферополе»,1917-1959 гг. — ?, после 1959 — Крымское трамвайно-транспортное управление, позже — «Крымтроллейбус».
Маршрутная сеть
Число маршрутов	4
Подвижной состав
Основные типы ПС	Godarville, Ragheno, Gotha, LOWA
Число депо	1

Симферопольский трамвай — система трамвайного транспорта метровой колеи в Симферополе, действовавшая с 1914 по 1970 год.

История

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Ещё в 1881 году на заседании городской Думы впервые заговорили о строительстве в Симферополе трамвайной линии, но не электрической, а конной — француз Маловерн предложил проект перевозки грузов с железнодорожного вокзала при помощи конки.

В следующий раз разговор о необходимости городу трамвая продолжили уже в 1896 году. Теперь речь шла именно об электрическом транспорте. Подобные вагончики уже 4 года ходили по Киеву — он стал первым городом в Российской империи, где появились электрические трамваи. Да и в этом же 1896 строительство трамвайных линий началось в Севастополе. В Симферополе тоже объявили «конкурс на устройство трамвая», заявки подали москвичи, ростовчане и даже парижане с нью-йоркцами, но денег у города на заманчивые предложения не было, и дальше разговоров дело зашло лишь через 7 лет.

Городская дума и управа Симферополя из-за отсутствия средств были не в состоянии решить многие вопросы благоустройства города и потому прибегали нередко к услугам предпринимателей. В 1903 году был разработан проект трамвайной линии, однако появиться вагончикам на улицах города помешало начало русско-японской войны.

Спустя семь лет городская Дума основательно занялась трамвайными проблемами: вплоть до 1914 года было 36 заседаний Думы по этому вопросу и 60 заседаний специальной комиссии. Так, с помощью иностранного частного капитала появились в Симферополе трамвай и электрические лампочки. В 1911 году заключили договор с бельгийскими подданными, те внесли деньги, образовав «Бельгийское анонимное общество симферопольских электрических трамваев и освещения».

В 1912 году на месте нынешних домов № 7 и 9 по ул. Гаспринского начала свою деятельность контора — «Управление трамваев и освещения Бельгийского анонимного общества в Симферополе»

Прокладка путей, установка столбов началась летом 1912 года, а на месте дома № 9 по ул. Гаспринского была построена дизельная электростанция общества мощностью 2200 киловатт. Между домами № 5 и № 7 находился трамвайный парк.

1 июня 1914 года зажглись электрические лампочки общества.

Линия трамвая бельгийского «Анонимного общества симферопольских электрических трамваев и освещения» открыта для пробного движения в июне 1914 года, для регулярного движения — 31 июля(13 августа по новому стилю) 1914 года. Первый трамвай с весёлым перезвоном покатил от железнодорожного вокзала к центру города. Это сугубо местное событие совпало с другим, эпохальным и трагическим — началом первой мировой войны.

Пассажирами в первый день были только зажиточные горожане, так как билет стоил достаточно дорого — 10 копеек в один конец «безъ пересадки». Но тому было оправдание, уже началась Первая мировая война, и весь сбор пошёл, как было написано на трамвайном билете, «въ пользу семействъ запасныхъ и ратниковъ ополчена призванныхъ на войну и учащихся городск. начальн. школъ», позже стоимость поездки на трамвае снизилась до 3 копеек. Утром 31 июля в здании центральной станции Бельгийского анонимного общества (сейчас ул. Гаспринского, 7) состоялся акт освящения движения трамвая, а в зале Депутатского дворянского Собрания (ул. Горького, 10) прошёл торжественный вечер. На пригласительном билете, сохранившемся в архивах главы городской управы Василия Александровича Иванова, указано меню: «лимонади закуски, бульон с пирожками, осетрина паровая, дичь разная, мороженое, чай, кофе, воды разныя», и дописка карандашом — «ввиду запрещения продажи крепких напитков по случаю мобилизации».

«Электрификация» же улиц подвигалась медленно. Из отчётов «анонимного общества» за 1916 г. можно заключить, что лампочки накаливания в 600 свечей установлены не слишком густо: по улице Салгирной (проспект Кирова) — 1 лампа, Лазаревской (Ленина) — 3 лампы, Воронцовской (Воровского) — 2 лампы.

В период революции и гражданской войны трамвай почти не работал. После гражданской войны трамвайное движение вновь открылось 12 марта 1924 года.

Весной 1924 года уже повсеместно ощущался перелом к лучшему. В Симферополе предвестником добрых перемен послужило возобновившееся движение трамвая. С 12 марта на участке Железнодорожный вокзал — Центр — Нижне-Госпитальная улица побежали сцепы свежевыкрашенных вагончиков, оглашая улицы весёлыми, полузабытыми трелями звонков. Восстановленные дизельные электростанции дали свет в жилые кварталы. Для ремонта электростанций из Севастополя были переданы дизельгенераторы старых подводных лодок.

Во время войны трамвай не работал с ноября 1941 по ноябрь 1944 года.

Гитлеровцы наталкивались на сопротивление повсюду — они пытались оживить предприятия, заставить Симферополь работать на себя, но все приказы и угрозы оставались тщетными. И тогда они разграбили город — полностью вывезли в Германию Симферопольский авторемонтный завод, всё ценное оборудование локомотивного депо, всё сколько-нибудь пригодное оборудование заводов, фабрик, электростанции. Новые хозяева вывезли в Германию трамвайный контактный медный провод и металлические части вагонов — на переплавку.

А по городу, по рельсам пустили чудовищную колесницу — трамвай в человеческой упряжке: на сиденьях открытого вагона — самодовольные нацисты, в сбруе — заключённые из концлагеря, тени людей.

К моменту освобождения Симферополя не существовало электростанций, контактной сети, подвижного состава и большей части путей.

Трамвайная сеть полностью восстановлена 2 декабря 1946 г. Последний трамвай прошёл по городу 30 ноября 1970 года.

Маршруты

Трамвайные маршруты Симферополя
№	Конечные пункты		Маршрут
1	Ж.-д. вокзал — Нижне-Госпитальная ул.		Бульв. Ленина — ул. Карла Маркса — просп. Кирова — Советская пл. — ул. Ленина — ул. Ефремова
2	Ромашковая ул. (Красная горка) — Центральный рынок		Садовая ул. — ул. Лермонтова — просп. Победы (Феодосийское шоссе) — пл. Куйбышева — Советская пл. — просп. Кирова — Севастопольская ул.
3	Нижне-Госпитальная ул. — ул. Калинина (Бетлинговская ул.)		Ул. Чехова — ул. Гоголя — ул. Крейзера
4	Ж.-д. вокзал — ул. 51-й Армии (Оборонная ул.)		Ул. 51-й Армии — просп. Победы (Феодосийское шоссе) — пл. Куйбышева — просп. Кирова — Советская пл. — ул. Ленина — Пролетарская ул. — ул. Курчатова — ул. Ефремова — Нижне-Госпитальная ул. — ул. Чехова — парк Тренева — ул. Гоголя — ул. Павленко — бульв. Ленина

Подвижной состав

К 1915 году трамвайный парк насчитывал 20 моторных «Рагено» (Ragheno) и 8 прицепных вагонов «Гударвиль» (Godarville) бельгийского производства.

После Гражданской войны трамвайный парк пополнился 7 моторными вагонами б/у из Харькова, 6 коночными прицепами из Одессы и 3 прицепами из Твери. Бельгийские вагоны были модернизированы.

В 1937 году получено три моторных вагона из Владикавказа, и в 1938 году 16 моторных типа «Х» из Тбилиси.

К началу 40-х годов уже 51 вагон ходил по трем маршрутам.

1 мая 1945 года вновь был запущен трамвай. Сначала по улицам ходили 12 моторных и 10 прицепных вагонов, к пятидесятым годам трамвайный парк состоял почти из 50 вагонов.

В 1946 году городу получили 14 моторных и 12 прицепных вагонов из Кёнигсберга. Изготовлены в 1924—1931 на заводе Steinfurt.

В 1952—1954 из Ленинграда переданы 8 составов МС+ПС.

В 1955 году прибыли 4 состава LOWA Т54+В54 с номерами 34+75… 37+78

В 1957 получены вагоны производства ГДР Gotha Т-57+В-57 с номерами 38+79… 42+83.

В 1958 — Gotha Т-57+В-57 с номерами 44, 45, 146—156 (T) и 85—98 (B).

В 1960 — Gotha T59E/B59E с номерами 157—159 (T) и 99—101 (B).

В 1965 году в парке был 81 вагон.

После закрытия трамвайного движения несколько вагонов были переданы в Винницу, Львов, Евпаторию.

Во Львов переданы — 10 T+8 B с номерами 481—490/581-588 (номера во Львове 481—490 и 581—588). В Винницу — 7T + 4 B (в Виннице поезда 95+96…101+102 и одиночки 103, 104 и 105). В Евпаторию — 5 T + 3 B. (номера 151, 154, 157, 158, 159 и 99-101 (в Евпатории под номерами 014, 013, 003, 011, 053, 062, 063, 012).

Ссылки

• [stts.mosfont.ru/city/126/ Симферопольский трамвай] на Transphoto.ru
• Чупиков Б. П., Петровская М. В. [simferopoll.ru/?page_id=4 Симферополь]: Таврия, 1984. — 160 с., ил.
• [oldcards.org.ru/library/simferopol2/simferopol2.html В. А. Широков О. В. Широков. Симферополь: "Улицы рассказывают.— Симферополь: Таврия, 1983]
• Гасско И. Б. День в Симферополе. — Симферополь: Таврия, 1984. — 80 с., ил., 16 л. ил.
• [photo.tramvaj.ru/simf1.htm Симферополь. Трамваи.]
• [home.arcor.de/heuer.c/gothawagen/ausland/ausland.html www. Gothawagen .de — Im Ausland]
• [krymology.info/index.php?title=%D0%A4%D0%B0%D0%B9%D0%BB:Simf_tram_Map_1917-1950.gif Схема трамвайных линий Симферополя]

См. также

• Симферопольский троллейбус
• Симферопольский автобус

Отрывок, характеризующий Симферопольский трамвай

Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.
Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.
Предположения о сознании Наполеоном опасности растяжения линии и со стороны русских – о завлечении неприятеля в глубь России – принадлежат, очевидно, к этому разряду, и историки только с большой натяжкой могут приписывать такие соображения Наполеону и его маршалам и такие планы русским военачальникам. Все факты совершенно противоречат таким предположениям. Не только во все время войны со стороны русских не было желания заманить французов в глубь России, но все было делаемо для того, чтобы остановить их с первого вступления их в Россию, и не только Наполеон не боялся растяжения своей линии, но он радовался, как торжеству, каждому своему шагу вперед и очень лениво, не так, как в прежние свои кампании, искал сражения.
При самом начале кампании армии наши разрезаны, и единственная цель, к которой мы стремимся, состоит в том, чтобы соединить их, хотя для того, чтобы отступать и завлекать неприятеля в глубь страны, в соединении армий не представляется выгод. Император находится при армии для воодушевления ее в отстаивании каждого шага русской земли, а не для отступления. Устроивается громадный Дрисский лагерь по плану Пфуля и не предполагается отступать далее. Государь делает упреки главнокомандующим за каждый шаг отступления. Не только сожжение Москвы, но допущение неприятеля до Смоленска не может даже представиться воображению императора, и когда армии соединяются, то государь негодует за то, что Смоленск взят и сожжен и не дано пред стенами его генерального сражения.
Так думает государь, но русские военачальники и все русские люди еще более негодуют при мысли о том, что наши отступают в глубь страны.
Наполеон, разрезав армии, движется в глубь страны и упускает несколько случаев сражения. В августе месяце он в Смоленске и думает только о том, как бы ему идти дальше, хотя, как мы теперь видим, это движение вперед для него очевидно пагубно.
Факты говорят очевидно, что ни Наполеон не предвидел опасности в движении на Москву, ни Александр и русские военачальники не думали тогда о заманивании Наполеона, а думали о противном. Завлечение Наполеона в глубь страны произошло не по чьему нибудь плану (никто и не верил в возможность этого), а произошло от сложнейшей игры интриг, целей, желаний людей – участников войны, не угадывавших того, что должно быть, и того, что было единственным спасением России. Все происходит нечаянно. Армии разрезаны при начале кампании. Мы стараемся соединить их с очевидной целью дать сражение и удержать наступление неприятеля, но и этом стремлении к соединению, избегая сражений с сильнейшим неприятелем и невольно отходя под острым углом, мы заводим французов до Смоленска. Но мало того сказать, что мы отходим под острым углом потому, что французы двигаются между обеими армиями, – угол этот делается еще острее, и мы еще дальше уходим потому, что Барклай де Толли, непопулярный немец, ненавистен Багратиону (имеющему стать под его начальство), и Багратион, командуя 2 й армией, старается как можно дольше не присоединяться к Барклаю, чтобы не стать под его команду. Багратион долго не присоединяется (хотя в этом главная цель всех начальствующих лиц) потому, что ему кажется, что он на этом марше ставит в опасность свою армию и что выгоднее всего для него отступить левее и южнее, беспокоя с фланга и тыла неприятеля и комплектуя свою армию в Украине. А кажется, и придумано это им потому, что ему не хочется подчиняться ненавистному и младшему чином немцу Барклаю.
Император находится при армии, чтобы воодушевлять ее, а присутствие его и незнание на что решиться, и огромное количество советников и планов уничтожают энергию действий 1 й армии, и армия отступает.
В Дрисском лагере предположено остановиться; но неожиданно Паулучи, метящий в главнокомандующие, своей энергией действует на Александра, и весь план Пфуля бросается, и все дело поручается Барклаю, Но так как Барклай не внушает доверия, власть его ограничивают.
Армии раздроблены, нет единства начальства, Барклай не популярен; но из этой путаницы, раздробления и непопулярности немца главнокомандующего, с одной стороны, вытекает нерешительность и избежание сражения (от которого нельзя бы было удержаться, ежели бы армии были вместе и не Барклай был бы начальником), с другой стороны, – все большее и большее негодование против немцев и возбуждение патриотического духа.
Наконец государь уезжает из армии, и как единственный и удобнейший предлог для его отъезда избирается мысль, что ему надо воодушевить народ в столицах для возбуждения народной войны. И эта поездка государя и Москву утрояет силы русского войска.
Государь отъезжает из армии для того, чтобы не стеснять единство власти главнокомандующего, и надеется, что будут приняты более решительные меры; но положение начальства армий еще более путается и ослабевает. Бенигсен, великий князь и рой генерал адъютантов остаются при армии с тем, чтобы следить за действиями главнокомандующего и возбуждать его к энергии, и Барклай, еще менее чувствуя себя свободным под глазами всех этих глаз государевых, делается еще осторожнее для решительных действий и избегает сражений.
Барклай стоит за осторожность. Цесаревич намекает на измену и требует генерального сражения. Любомирский, Браницкий, Влоцкий и тому подобные так раздувают весь этот шум, что Барклай, под предлогом доставления бумаг государю, отсылает поляков генерал адъютантов в Петербург и входит в открытую борьбу с Бенигсеном и великим князем.
В Смоленске, наконец, как ни не желал того Багратион, соединяются армии.
Багратион в карете подъезжает к дому, занимаемому Барклаем. Барклай надевает шарф, выходит навстречу v рапортует старшему чином Багратиону. Багратион, в борьбе великодушия, несмотря на старшинство чина, подчиняется Барклаю; но, подчинившись, еще меньше соглашается с ним. Багратион лично, по приказанию государя, доносит ему. Он пишет Аракчееву: «Воля государя моего, я никак вместе с министром (Барклаем) не могу. Ради бога, пошлите меня куда нибудь хотя полком командовать, а здесь быть не могу; и вся главная квартира немцами наполнена, так что русскому жить невозможно, и толку никакого нет. Я думал, истинно служу государю и отечеству, а на поверку выходит, что я служу Барклаю. Признаюсь, не хочу». Рой Браницких, Винцингероде и тому подобных еще больше отравляет сношения главнокомандующих, и выходит еще меньше единства. Сбираются атаковать французов перед Смоленском. Посылается генерал для осмотра позиции. Генерал этот, ненавидя Барклая, едет к приятелю, корпусному командиру, и, просидев у него день, возвращается к Барклаю и осуждает по всем пунктам будущее поле сражения, которого он не видал.