Дэй, Ричард
| Ричард Дэй | |
| Richard Day | |
 Ричард Дэй в своей мастерской | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: |
Голливуд, штат Калифорния, США |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
| Карьера: |
1923—1970 |
| Награды: |
«Оскар» (1936, 1937, 1942, 1943 — дважды, 1952, 1955) |
Ричард Дэй (англ. Richard Day; 9 мая 1896, Виктория — 23 мая 1972, Голливуд) — канадский художник-постановщик, семикратный лауреат премии «Оскар», номинировавшийся на неё ещё 12 раз.
Коллеги Дэя неоднократно отмечали, что он был художником с великолепными техническими способностями, прекрасным чувством различать хорошие эскизы от плохих, и заинтересованностью к качеству своей работы[1]. Некоторые называли его «первоклассным постановщиком», а некоторые — «особым»[1]. Его фильмография содержит в себе около 265 фильмов, многие из которых признаны классикой мирового кино.
За жизненные достоинства в 2004 году Ричард Дэй был посмертно включён в Зал Славы Гильдии художников-постановщиков США.
Содержание
Биография
Ричард Дэй родился 9 мая 1896 года в городе Виктория, Канада. Кинокарьера молодого художника началась, когда режиссёр Эрих фон Штрогейм обнаружил в нём определённый талант[2]. Он и пригласил Дэя создать декорации для своего фильма «Карусель», однако имя художника по какой-то причине в титрах так и не появилось.
В эпоху немого кино в свет вышло множество лент, к которым Дэй приложил руку: «Беверли из Гростарка» (1926), «Свадебный марш», «Вупи!». За создание последнего постановщик получил первую в жизни номинацию на «Оскар», но на церемонии вручения проиграл Максу Ри.
С 1927 по 1930 года Дэй работал в компании MGM совместно с художником-постановщиком Седриком Гиббонсом[3]. В 1930 году он устроился в кинокомпанию Samuel Goldwyn Productions, руководил которой именитый продюсер Сэм Голдвин[3]. Проработав там 9 лет, Дэй окончательно сменил место работы, отправившись к Дэррилу Зануку в 20th Century Fox[1]. На тот момент у Дэя уже была одна статуэтка «Оскара» за картину «Тёмный ангел».
Ключевым эпизодом в биографии Ричарда Дэя является сотрудничество с режиссёром Элиа Казаном. Казан, наблюдая за успехами Дэя в кино, позвал его на съёмочную площадку драмы «Трамвай „Желание“», для которой тот впоследствии создал декорации и получил пятого «Оскара». Их следующая встреча состоялась в 1954 году, когда Казан приступил к съёмкам новой ленты «В порту»[4]. Благодаря вмешательству Дэя в производство фильма, обстановка фильма стала соответствовать обстановке в настоящем порту[4]. Тяжелая и выверенная работа принесла Дэю седьмой и последний в жизни «Оскар».
Последней работой Ричарда Дэя в кино стала военная драма «Тора! Тора! Тора!», принёсшая художнику финальную номинацию на премию Академии. Дэй скончался 23 мая 1972 года в Голливуде, штат Калифорния.
Напишите отзыв о статье "Дэй, Ричард"
Литература
- Ричард Сильберт, Сильвия Таунсенд. Designing Movies: Portrait of a Hollywood Artist. — Public Library, 2006.
- Питер Роллинс. Hollywood As Historian: American Film in a Cultural Context. — The University Press of Kentucky, 1983.
Примечания
- ↑ 1 2 3 Sylbert, 2006, p. 5.
- ↑ [www.filmreference.com/Writers-and-Production-Artists-Ch-De/Day-Richard.html#b DAY, Richard] (англ.). Filmreference. Проверено 12 июня 2012.
- ↑ 1 2 Sylbert, 2006, p. 4.
- ↑ 1 2 Rollins, 1983, p. 176.
Ссылки
- Ричард Дэй (англ.) на сайте Internet Movie Database
Отрывок, характеризующий Дэй, Ричард
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.
Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
