Ерёмин, Борис Львович

Борис Львович Ерёмин (род. 21 сентября 1957 в Москве) — российский специалист по рекламе и связям с общественностью. По образованию — математик и театральный режиссёр. В прошлом игрок интеллектуального телешоу «Что? Где? Когда?», комсомольский функционер.

Образование, научная и преподавательская деятельность

Борис Ерёмин окончил математический факультет Московского государственного педагогического института им. В. И. Ленина. Одновременно с МГПИ окончил театрально-режиссёрское отделение, получив также диплом режиссёра.

Работал в органах комсомола, Бюро международного молодёжного туризма «Спутник». С 1987 года вёл научно-преподавательскую работу в Высшей комсомольской школе при ЦК ВЛКСМ. С 1991 по 2000 год старший преподаватель, доцент кафедры конфликтологии в Институте молодёжи, в который была переформирована ВКШ. В 1997-1999 годах также был доцентом и заместителем декана факультета рекламы. Преподаёт в МГУ (факультеты психологии и журналистики), Высшей школе бизнеса МГУ, ГУ — ВШЭ (Высшая школа менеджмента), Международном институте рекламы, институте повышения квалификации Российской академии государственной службы.

Автор более чем ста статей, книг и учебных пособий по связям с общественностью и рекламе, конфликтологии, менеджменту персонала, интеллектуальной культуре. Академик РАЕН.

Деятельность в области рекламы и связей с общественностью

Ерёмин является главным редактором всероссийского профессионального журнала о связях с общественностью «Советник» и членом жюри Национальной премии в области развития связей с общественностью «Серебряный лучник» (с 2001 года) и Центрально-Чернозёмной премии в области развития связей с общественностью «RuPoR».

Входит в экспертный совет по совершенствованию законодательства о рекламе при Федеральной антимонопольной службе России. Возглавляет Российский филиал Международной рекламной ассоциации (IAA). Член исполкома Российской ассоциации по связям с общественностью (РАСО).

Профессор Европейского института паблик рилейшнз (Париж) и Международного института рекламы. Лауреат премии «Серебряный лучник» (1997, 2000 годы).

Что? Где? Когда?

В телеигру «Что? Где? Когда?» попал ещё студентом в 1978 году. На следующий год возглавил свою команду. Обладатель погона лучшего капитана клуба. В серии юбилейных игр элитарного клуба в 2000 году за стол в составе команды детей знатоков сели двое сыновей Бориса Ерёмина, Данила и Дмитрий. Дмитрий Ерёмин по итогам игры стал сообладателем «Хрустальной совы» (с Мариной Друзь). Сам Борис Ерёмин в этой серии участвовал в двух играх: сборной 70-х годов и сборной родителей. Через десять лет Борис появился за столом в составе команды «старейшин клуба» во главе с Андреем Камориным, проигравшей телезрителям со счётом 6:5.

В последние годы существования СССР Борис Ерёмин работал над созданием Ассоциации клубов интеллектуальных творческих игр (АКИТИ) под эгидой ВЛКСМ.

Источники

• [www.pr-proba.ru/juri/eremin Борис Ерёмин] на сайте [www.pr-proba.ru/ премии PROBA-IPRA]
• [www.marketingacademy.ru/author/eremin.html Борис Ерёмин] на сайте [www.marketingacademy.ru/ Академии маркетинга]
• [chgk.tvigra.ru/znatoki/?eremin Борис Ерёмин] на сайте [www.tvigra.ru/ продюсерского центра «Игра-ТВ»]
• [news.yandex.ru/people/eremin_boris.html Пресс-портрет на Яндексе]

</tr></table>

Отрывок, характеризующий Ерёмин, Борис Львович

– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.