Янссенс, Жан Батист
| Жан Батист Янссенс | |
 | |
| Награды и премии: |
|
|---|---|
Жан Батист Янссенс (нидерл. Jean-Baptiste Janssens; 22 декабря 1889 — 5 октября 1964) — генерал Общества Иисуса (иезуиты), двадцать седьмой по счёту глава ордена и девятый после его восстановления в 1814 году.
Биография
Жан Батист Янссенс родился в городе Мехелен (Бельгия). Обучался в школе в Хасселте, затем в Университете Сен-Луи в Брюсселе. 23 сентября 1907 года поступил в новициат ордена иезуитов. В 1909 году принял обеты в ордене.
После двух лет обучения в иезуитском колледже в Лувене, он получил докторскую степень в области гражданского права в Католическом университете Лувена. С 1921 по 1923 год изучал каноническое право в Григорианском университете Рима, где получил вторую докторскую степень, в области канонического права.
С 1923 по 1929 года преподавал каноническое право в иезуитском колледже Лувена, в 1929 году назначен его ректором. В 1938 году Янссенс стал провинциалом иезуитской провинции Северная Бельгия. В 1939 году Янссенс совершал визитацию иезуитской миссии в Заире (тогда Бельгийское Конго).
Во время Второй мировой войны и нацистской оккупации Бельгии Янссенс принимал активное участие в спасении большой группы еврейских детей, которые были спрятаны в зданиях, принадлежавших иезуитам[1]. После войны Янссенс был удостоен звания Праведник мира.
Когда в 1942 году генерал Общества Влодзимеж Ледуховский скончался, генеральный викарий иезуитов Норберт де Буан, на котором лежала обязанность созыва Генеральной конгрегации, не смог этого сделать из-за идущей войны. Фактически генеральный викарий управлял Обществом более трёх лет, а пост генерала оставался вакантным. 29-ю Генеральную конгрегацию Общества Иисуса удалось созвать только в сентябре 1946 года. 15 сентября Жан Батист Янссенс был избран новым главой ордена.
Общество выкупило виллу Кавалетти в Альбанских горах, которая стала новой резиденцией генерала и местом для отдыха иезуитов Рима и сотрудников Григорианского Университета. В 1949 году Янссенс выпустил «Инструкцию по общественному апостольству», которая стала вехой в истории иезуитского образования. В ней Янссенс также предостерегает членов Общества от тесного союза с капиталистами, призывая больше заботиться о нуждающихся. В течение всего времени своего руководства орденом двумя главными целями Янссенса было провести обновление и оживление иезуитских колледжей, а также сформулировать новые цели для общественного апостольства членов ордена в условиях второй половины XX века. Под его руководством иезуиты достигли своей наивысшей численности в истории, 36 тысяч человек. Впоследствии число членов Общества начало неуклонно снижаться.
В 1957 году с связи с ухудшившимся здоровьем главы ордена по его просьбе был избран генеральный викарий, канадец Джон Свейн.
Жан Батист Янссенс скончался 5 октября 1964 года. Похоронен на римском кладбище Кампо Верано. Его преемником на посту генерала иезуитов стал Педро Аррупе.
| Предшественник: Влодзимеж Ледуховский |
Генерал Общества Иисуса 1946 — 1964 |
Преемник: Педро Аррупе |
Напишите отзыв о статье "Янссенс, Жан Батист"
Примечания
- ↑ [books.google.ru/books?id=psleDQml1WsC&pg=PA143&lpg=PA143&dq=Jean-Baptiste+Janssens+Jewish+children&source=bl&ots=v_efl4O9MC&sig=DpDQAbyWMH80Tn_U0Ko2BE3XM-8&hl=ru&ei=rGpFTeH8N4zpOdXhvP0B&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=3&ved=0CCsQ6AEwAg#v=onepage&q=Jean-Baptiste%20Janssens%20Jewish%20children&f=false Mordecai Paldiel. Churches and the Holocaust: unholy teaching, good samaritans, and reconciliation. Стр.143]
Отрывок, характеризующий Янссенс, Жан Батист
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
