Жилярди, Доменико
| Доменико Жилярди | |
 | |
| Основные сведения | |
|---|---|
| Страна | |
| Дата рождения | |
| Место рождения |
Монтаньола, кантон Тичино, Швейцария |
| Дата смерти |
26 февраля 1845 (59 лет) |
| Место смерти | |
| Работы и достижения | |
| Работал в городах | |
| Архитектурный стиль | |
| Важнейшие постройки |
Восстановление общественных зданий Москвы после пожара 1812 года |
Доме́нико[1] Жиля́рди (Domenico Gilardi, на русский лад Деме́нтий Ива́нович Жилярди; 1785—1845) — швейцарский архитектор, работавший в Москве. Сын архитектора Джованни Жилярди, дядя Алессандро Жилярди. Лично и в соавторстве с А. Г. Григорьевым восстановил разрушенные пожаром 1812 года общественные здания Москвы: Университет, Слободской дворец, Екатерининский институт и др. Автор городских усадеб, здания Опекунского Совета и загородной усадьбы Кузьминки.
Содержание
Биография
Швейцарский кантон Тичино издавна поставлял мастеров-строителей (тессинцев) в европейские столицы. Семья Жилярди обосновалась в Москве во 2-й половине XVIII века; отец, Джованни Жилярди работал в Москве штатным архитектором Воспитательного дома. Доменико, родившись в Швейцарии, появился в России в возрасте 11 лет. Начал учиться азам ремесла у художника Феррари; в 1799—1803 гг. обучался живописи в Санкт-Петербурге — у Карло Скотти. В 1803—1810 годах продолжал образование в Европе: учился в Академии живописи Брера, изучал искусство и архитектуру. По возвращении в Россию работал в «семейной фирме» в Воспитательном доме.
Пожар 1812 года, разоривший тысячи семейств, оказался золотой жилой для архитекторов. В 1813 году Доменико Жилярди поступил в Экспедицию кремлёвского строения, работал над восстановлением Колокольни Ивана Великого и других зданий Кремля. В 1817 году, когда состарившийся отец вернулся в Швейцарию, Доменико унаследовал его должность архитектора Воспитательного дома. В этом же году он начал свою наиболее известную работу — восстановление здания Московского Университета на Моховой (1817—1819, совместно с Д. Г. Григорьевым), сгоревшего в 1812 году. В следующем году Жилярди получил подряды на восстановление Екатерининского института и Вдовьего дома на Кудринской площади, сосредоточив в своих руках четыре крупных проекта. В 1826—1832 годах Жилярди восстановил Слободской дворец на Лефортовской площади.
Крупнейшая работа Жилярди в новом строительстве — здание Опекунского совета на участке, прилегающем к Воспитательному дому (1823—1826). Это единственная его постройка «в чистом поле», не связанная необходимостью использовать старые фундаменты. Жилярди также строил в Москве:
- Усадьбу Гагариных на Поварской, 25а (1820—1822);
- Дом Лунина на Никитском бульваре, 12, позже дом «Государственного коммерческого банка» (1818—1823);
- Усадьба Усачёвых — Найдёновых («Высокие горы») на Земляном Валу (1829—1831)
- Конный двор и Музыкальный павильон в усадьбе Кузьминки (1820—1832);
- Усадьбу «Студенец» на Пресне.
Все эти работы (возможно, исключая усадьбу Гагариных) — построены совместно Жилярди и Григорьевым, разделить вклады каждого из мастеров невозможно. Собственный стиль Жилярди (и отчасти Григорьева) опирается на европейский ампир, творчество Луиджи Каньолы (итал. и Антонио Антолини (итал.), строителя Форума Бонапарта — с их работами Жилярди познакомился в Европе в 1800-е годы. Ампир Жилярди — итальянский, а не французский, как у петербургских архитекторов.
В 1832 году Жилярди уехал домой, в Швейцарию. На родине его единственной постройкой стала придорожная часовня близ Монтаньолы. В Москве продолжили работу ученики Жилярди: Алессандро Жилярди, Е. Д. Тюрин, М. Д. Быковский.
Напишите отзыв о статье "Жилярди, Доменико"
Примечания
- ↑ [kurufin.ru/html/italy.html The Kurufin's Castle]
Литература
- Белецкая Е. А., Покровская З. К. Д. И. Жилярди // Зодчие Москвы. — М.: Московский рабочий, 1981. — С. 206—216. — 302 с.
Ссылки
- [www.projectclassica.ru/school/09_2003/school2003_09_01b.htm Владимир Седов. Московский ампир]
- [www.hrono.ru/biograf/bio_zh/zhilyardi.php Жилярди Дементий Доменико, Иванович] на сайте «Хронос»
- [russiapedia.rt.com/foreigners/domenico-gilardi/ Foreigners in Russia: Domenico Gilardi] (англ.)
- [www.hls-dhs-dss.ch/textes/d/D24536.php Gilardi, Domenico] (нем.)
Отрывок, характеризующий Жилярди, Доменико
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
