Жиронда, Винс

Винс Жиронда
Личная информация
Пол	мужской
Полное имя	Vincent Anselmo Gironda
Оригинальное имя	Vince Gironda
Гражданство	США
Специализация	Бодибилдинг, тренер
Дата рождения	9 ноября 1917(1917-11-09)
Место рождения	Бронкс, Нью-Йорк
Дата смерти	18 октября 1997(1997-10-18) (79 лет)
Место смерти	Вентура, Калифорния
Спортивная карьера	1960 — 1995

Винс Ансельмо Жиронда (англ. Vincent Anselmo Gironda; 9 ноября 1917 года в Бронксе, Нью-Йорк — 18 октября 1997 года в г.Вентура, Калифорния) — американский культурист, тренер звёзд шоу-бизнеса и киноиндустрии и выступавших культуристов, автор многочисленных статей журнала «IronMan» и учебных пособий по питанию, основатель компании по производству пищевых добавок, создатель метода «8х8» силового тренинга.

Жиронда за свою карьеру вырастил больше чемпионов, чем любой другой тренер в мире. Среди титулованных чемпионов, которые занимались по его системам, такие звёзды, как: Фредди Ортис, Ларри Скотт, Арнольд Шварцнеггер, Серхио Олива, Мохаммед Маккави (англ. Mohamed Makkawy), Дон Ховорт (англ. Don Howorth), Per Льюис (англ. Reg Lewis), Джон Тристрам (англ. John Tristram), Дон Питере (англ. Don Peters), Пит Капуто (англ. Pete Caputo) и многие другие. В различных СМИ Жиронду не раз называли одним из величайших тренеров по бодибилдингу всех времён.

Биография

Ранние годы

Семья переехала на запад в Лос-Анджелесе, когда отец Винса, каскадёр, получил предложение работать в предстоящем фильме Бен-Гур: история Христа в 1925 году. Винс попробовал свои силы в работе каскадера, но когда он увидел фотографию Джона Гримека, он понял, что нужно большее физическое развитие, и начал поднимать тяжести в возрасте 22 лет.

Первый тренажёрный зал, в котором тренировался Винс Жиронда, был в местном YMCA («Ассоциация молодых христиан»). Там он тренировался в течение восьми месяцев до того момента, как стал тренироваться в зале братьев Истон (англ. Easton). Братья Истон готовили из Жиронда тренера, там он работал и экспериментировал с программами тренировок, прежде чем открыть свой зал в Северном Голливуде, штат Калифорния в 1948 году.

Тренер звёзд

К началу 1950-х годов Жиронда был очень известным тренером чемпионов бодибилдеров, актёров кино и телевидения. Он утверждал, что сможет привести в форму быстрее, чем кто-либо, поэтому киностудии будут посылать своих актёров и актрис именно к нему.

Краткий список звёзд, которые тренировались в тренажёрном зале Винса: Роберт Блейк, Шер, Клинт Иствуд, Дензел Вашингтон, Джеймс Гарнер, Томми Чонг (из комического дуэта Чича и Чонга), Брайан Кит и Эрик Эстрада.

Зал Винса Жиронды находился под боком у нескольких киностудий, и режиссёры отправляли туда заплывших жиром актёров и актрис, чтобы быстро подготовить их к съёмкам. Винс умел за считанные недели привести киноактёров в хорошую форму, и многие воспринимали это как чудо. Благодаря этому тренер и получил славу и признание. Такие актёры, как Курт Рассел и Клинт Иствуд, называли Винса «настоящим волшебником» и считали своим другом.

Писатель

В 1970 Винс писал бесчисленные статьи для журнала «IronMan», организовал бизнес-заказы по почте, основал компанию по производству пищевых добавок и был автором своих учебных пособий по питанию, всё это время тренажёрный зал работал.

В 1980 году книга была издана в сотрудничестве с «MuscleMag International» в соавторстве с Робертом Кеннеди под названием «Освобождение дикого тела» (англ. Unleashing the Wild Physique). В ней содержатся «тонны» знаний Винса, собранные и испытанные им на протяжении всей своей 30-летней карьеры. Выпуску книги сопутствовал промотур, на котором «Железный Гуру» проводил семинары по всей территории США и Канады.

Репутация и падение

В 1960-х годах репутация Винса как личного тренера по бодибилдингу выросла в связи с победами его учеников на важнейших соревнованиях, самый известный того времени Ларри Скотт выиграл первый конкурс «International Federation of BodyBuilding & Fitness» («IFBB») «Мистер Олимпия» в 1965 году. Бодибилдеры, которые тренировались в тренажёрном зале Винса на протяжении многих лет: Джейк Стейнфелд (Jake Steinfeld), Лу Ферриньо, Фрэнк Зейн, Дон Ховарт (Don Howorth) и даже Арнольд Шварценеггер. Жиронда стал известен как «Железный Гуру», этим именем его окрестил бывший редактор журнала и фотожурналист Дени Уолтер.

В 1990-х растущая популярность современных тренажёрных залов, привлекательных для широких масс, всё более затрудняла работу личным тренерам звёзд в простых спортзалах. Так, спортзал Винса закрылся в ноябре 1995 года, причиной был любимый сын Винса — Гай, который имел серьёзные проблемы со здоровьем. Со слов Ларри Скотта, все оборудование зала было продано всего лишь за 5 000 долларов.

Философия тренинга

Питание

Жиронда был помешанным на здоровом питании и часто цитировал, что успех в бодибилдинге на 85 % зависит именно от питания. Также он был рьяным сторонником диет с низким содержанием углеводов и рекомендовал включать в рацион множество дополнений, в том числе таблетки высушенной печени, ламинарии, ферменты пищеварения. При определённых обстоятельствах Жиронда рекомендовал бы до 3 десятков куриных яиц в день, наряду с сырым молоком (негомогенизированное, непастеризованное). По мнению Жиронда, большое количество яиц по эффекту схожи с анаболическим стероидом Метандиеноном. Научно обоснованного доказательства своей теории он никогда не предоставлял.

«Оригинальные» идеи

Жиронда имел много «оригинальных» идей силового тренинга. Например, в отличие от других тренеров бодибилдинга, он не заставлял делать регулярно приседания для большинства молодых спортсменов, в его зале даже не было стоек для приседания, заявляя, что приседания были причиной чрезмерного развития ягодиц и бёдер по отношению к икрам. Исключением были лишь женщины и некоторые мужчины, которым действительно необходимы более развитые ягодицы и бёдра.

Жиронда выступал против использования регулярного жима лёжа для развития груди. Для Винса жим лёжа был «плохим» упражнения — он выступал за «жим из-за шеи», в котором штанга с широким хватом ниже на шее вместо грудной клетки. Он считал свои «жирондовские отжимания» лучшими для общей разработки пекторальных мышц (отжимания можно считать эквивалентными опусканию скамьи для жима). Для Винса, грудные мышцы должны быть «широкие плиты», а не похожие на женскую грудь.

Методы тренинга Жиронда для новичков были «уникальны» и сильно отличались от тех, которых придерживались так называемые специалисты и владельцы спортзалов. Например, большинство авторитетных специалистов рекомендуют начинающим бодибилдерам тренироваться три раза в неделю, выполняя 8-10 упражнений в три сета по 8-10 повторений. Жиронда считал, что начинающий спортсмен не нуждается в днях отдыха между тренировками и советовал новичкам тренироваться ежедневно, отдыхая только в субботу. Объяснял он это тем, что начинающие спортсмены обычно столь честолюбивы и помешаны на результативности тренинга, что предпочитают тренироваться каждый день. В первую неделю Винс заставлял их тренироваться шесть дней подряд, выполняя только по одному сету каждого упражнения. Вторая неделя состояла из шести тренировок, где каждое упражнение выполнялось в двух сетах. А для третьей недели количество сетов каждого упражнения возрастало до трёх. На протяжении четвертой недели Винс устанавливал для спортсменов трёхразовый график тренировок, и как минимум один день отдыха между ними. Далее он советовал в течение шести месяцев взять за правило выполнение каждого упражнения в трёх сетах, периодически меняя комплекс упражнений. Это позволяло сохранить спортивный энтузиазм, избежать скуки и проработать мышцы под разными углами.

Особо одаренные спортсмены адаптируются к упражнениям в течение трёх тренировочных сессий, им Жиронда советовал чаще менять программу тренировок, а тем, кто благодаря своей одержимости и спортивному энтузиазму, мог придерживаться одной и той же программы тренинга на протяжении многих месяцев или даже лет, добиваясь хорошей «накачки» мышц, наращивая их силу и сохраняя стабильные темпы роста, Жиронда советовал ничего не менять. Суть философии тренинга Жиронды: «Если ничего не сломалось, то нечего и чинить. Если что-то работает, зачем это менять?».

Идеи сверх нагрузки

Одна из главных идей, которые проповедовал Винс Жиронда, заключалась в простом принципе сверх нагрузок: работать нужно с малыми или средними весами, но очень много, постепенно увеличивая нагрузку по мере адаптации мышц в соответствии с правилами силового тренинга. Жиронда заявлял, что только постепенное увеличение нагрузки способно предъявить организму реальные требования, которые впоследствии приводят к мышечному росту — суперкомпенсации, а также настаивал, что тренировки должны проходить примерно в одно и тоже время суток, и не важно, проходят они утром или вечером, — это помогает организму настраивать свои внутренние часы и заранее готовиться к нагрузкам; в ожидании тренировок, тонус мышц повышается.

Жиронда говорил, что сила не всегда означает рост мышечной массы, по крайней мере, не сразу. Некоторые люди могут развить силу сухожилий, совершенно не увеличив, или увеличив незначительно, объём мышц. Мышечный рост происходит, только когда тренинг со сверх нагрузкой сочетается с правильным в качественном и количественном соотношении питанием.

Программы тренинга

Всю свою жизнь Жиронда пытался создать самую лучшую систему силового тренинга, но лишь на закате своей карьеры ему это удалось. Он создал тренировочную программу, в основу которой лёг метод «8х8», которая способна в кратчайшие сроки привести мышцы в тонус, подтянуть их, и одновременно сжечь жировую прослойку.

Сосредоточенность

Винс настаивал, что в спортзале не должно быть никакой музыки! После долгих размышлений и многочисленных попыток он пришёл к выводу, что музыка способствует только установке и регулированию ритма и темпа аэробных упражнений, выполняемых в оживлённой танцевальной манере. Кроме того, поскольку музыкальные вкусы у всех разные, одним она может нравиться, а других отвлекать и раздражать. Винс считал, что те, кому во время тренинга требовалась музыка, не обладали психологическим настроем, необходимым для успеха в бодибилдинге и подчёркивал: «Моя система работает, чего иногда нельзя сказать о моих учениках. Если вы не хотите работать, вы знаете, где находится дверь.».

«Невозможно работать над созданием и изменением мышечных форм под фонограмму новомодной рок-группы. Неужели эти музыкально настроенные люди не понимают, что достижение физического совершенства требует живого воображения, огромного желания, абсолютной веры в себя, мысленного представления результата и бесконечной преданности выбранному пути? Как можно этого добиться под звуки отвлекающей музыки?» Кстати, Джо Голд также никогда не позволял включать музыку в своём спортзале.

Литература

• Джин Мози (англ. Gene Mozee). Журнал Ironman Magazine, #6, 2006.
• Robert Kennedy and Vince Gironda, «Unleashing the Wild Physique», 1984, Sterling Pub. Co, ISBN 0-8069-7888-0.
• Alan Palmieri, «Vince Gironda Legend And Myth», CD-ROM, 2004.
• Daryl Conant, «InVINCEable», 2009.
• Randy Roach, «Muscle, Smoke and Mirros». Vol,1 (2008) Vol,2 (2011).

Ссылки

• [ironguru.com www.ironguru.com]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Жиронда, Винс

– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.


На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»

Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.


Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.
В девять часов утра, в назначенный день, князь Андрей явился в приемную к графу Аракчееву.
Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видал его, но всё, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку.
«Он – военный министр, доверенное лицо государя императора; никому не должно быть дела до его личных свойств; ему поручено рассмотреть мою записку, следовательно он один и может дать ход ей», думал князь Андрей, дожидаясь в числе многих важных и неважных лиц в приемной графа Аракчеева.
Князь Андрей во время своей, большей частью адъютантской, службы много видел приемных важных лиц и различные характеры этих приемных были для него очень ясны. У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приемной графа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорности; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство неловкости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные шепчась смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet [насмешливое прозвище] Силы Андреича и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важное лицо) видимо оскорбленный тем, что должен был так долго ждать, сидел перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.
Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгновенно только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за голову, прошел через приемную.
Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.