Ауфхойзер, Зигфрид

Зигфрид Ауфхойзер

Зигфрид Ауфхойзер (нем. Siegfried Aufhäuser; 1 мая 1884, Аугсбург, Германская империя — 6 декабря 1969, Западный Берлин) — деятель немецких профсоюзов и СДПГ.

Биография

Родился в семье купца и окончил коммерческое училище. В 1912 году вступил в СДПГ, а в следующем году вошел в руководство Союза технико-промышленных служащих.

Активно контактировал с объединениями служащих, тяготеющими к социал-демократам, и в 1915 году основал Союз независимых объединений служащих. В 1917 году стал председателем правления, а в 1921 году — президентом Всеобщего свободного союза служащих (ВССС), действующего параллельно с Всеобщим объединением немецких профсоюзов (ВОНП). Ауфхойзер тесно сотрудничал с председателем ВОНП Карлом Легином (например, при организации забастовки во время капповского путча).

В 1917—1922 годах был членом Независимой социал-демократической партии Германии. В 1920 году вошел в состав Временного имперского экономического совета. В 1921 году был избран в рейхстаг, где пробыл до выборов 1933 года.

28 марта 1933 года в знак протеста против сближения ВОНП с новыми нацистскими властями Ауфхойзер ушел с поста президента ВССС, а 30 марта и сам союз объявил о самороспуске. Затем Ауфхойзер несколько раз арестовывался; кроме того, 10 мая нацистами были сожжены все написанные им книги. Вскоре Ауфхойзер через Саарбрюккен иммигрировал в Прагу. Там он начал работать в Сопаде (SoPaDe, название СДПГ в эмиграции). Считал, что для борьбы с нацистским режимом (которую он рассматривал с классовых позиций) было необходимо объединение социал-демократов и коммунистов в Народный фронт. Но большинство Сопаде, не согласное с позицией Ауфхойзера, в 1935 году исключило его из правления организации вместе с поддерживавшим его Карлом Бёхелем, после чего они основали Рабочий кружок революционных социалистов Германии. В декабре 1936 года Ауфхойзер был одним из подписавших «Обращение к немецкому народу», составленное Комитетом по организации Немецкого народного фронта. После заключения Мюнхенского соглашения Ауфхойзер переехал в Париж, а в 1939 году — в Нью-Йорк, где занимался литературной и журналистской деятельностью. Входил в состав социал-демократической эмигрантской организации «Германская рабочая делегация». В мае 1944 года участвовал в создании Совета демократической Германии.

В 1951 году вернулся в Германию и с 1952 по 1959 год был председателем берлинского отделения Профсоюза немецких служащих.

В 1964 году сенат Берлина присвоил Ауфхойзеру звание старшины Берлина.

Похоронен рядом с женой на фрайбургском еврейском кладбище.

6 декабря 1984 года в честь Ауфхойзера была названа одна из площадей в западноберлинском районе Нойкёльн (Siegfried-Aufhäuser-Platz).

Литература

• Lange, Günter. Wie die Angestellten zu ihrem Recht kamen. // VER.DI PUBLIK 04. — April 2009. — S. 17. — ISSN 1610-7691.
• Mielke, Siegfried; Goers, Marion; Heinz, Stefan; Oden, Matthias; Bödecker, Sebastian. Einzigartig. Dozenten, Studierende und Repräsentanten der Deutschen Hochschule für Politik (1920—1933) im Widerstand gegen den Nationalsozialismus. — Berlin, 2008. — S. 346 ff. — ISBN 978-3-86732-032-0.
• Reichshandbuch der Deutschen Gesellschaft. Das Handbuch der Persönlichkeiten in Wort und Bild. — Erster Band. — Berlin: Deutscher Wirtschaftsverlag, 1930. — S. 41. — ISBN 3-598-30664-4.
• Schumacher, Martin; Lübbe, Katharina; Schröder, Wilhelm Heinz. M.d.R. Die Reichstagsabgeordneten der Weimarer Republik in der Zeit des Nationalsozialismus. Politische Verfolgung, Emigration und Ausbürgerung, 1933—1945. Eine biographische Dokumentation. — 3. Auflage. — Düsseldorf: Droste, 1994. — ISBN 3-7700-5183-1.

Ссылки

• [www.fes.de/archiv/adsd_neu/inhalt/nachlass/nachlass_a/aufhaeuser-si.htm Биография Зигфрида Ауфхойзера в Архиве социал-демократии Фонда Фридриха Эберта (Бонн)]  (нем.)
• [geschichte.verdi.de/persoenlichkeiten/siegfried_aufhaeuser Siegfried Aufhäuser: Ein Leben für die Angestelltenbewegung]  (нем.)

Отрывок, характеризующий Ауфхойзер, Зигфрид

Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…