Султанов, Иззат Атаханович

Иззат Султан
узб. Иззат Султон
Имя при рождении:	Иззат Атаханович Султанов
Род деятельности:	литературовед, критик, драматург
Награды и премии:	Государственная премия имени Бируни, .

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Изза́т Атаха́нович Султа́нов (узб. Иззат Султон; 16 (29) июня 1910 год, Ош — 29 июля 2001 года, Ташкент) — узбекский литературовед, критик, драматург, государственный и общественный деятель. Академик Академии наук Узбекистана.

Биография

Родился в семье портного, внук тысячника и старшего аксакала муллы Султана Таирбаева, правившего восточной частью города Ош до революции. Учился в русско-туземной школе города Ош, где преподавал его дядя Балтыходжа Султанович. В 14 лет приехал в Ташкент и учился в школе имени Нариманова (Намуна), в 1929 году окончил учебно-воспитательный техникум, в 1930 году работал учителем в школе. Окончил социальный факультет Ташкентского педагогического института (1930—1934).

Работал ответственным секретарём газеты «Батрак» (1931). В 1932 году в газете «Красный Узбекистан» («Кизил Узбекистон») впервые была напечатана его литературно-критическая статья. Учёбу в аспирантуре (1934—1937) совмещал с литературно-критической деятельностью, работал в редакции газеты «Бедный крестьянин» («Kамбагал дехкон»).

В период с 1937 по 1942 год — заместитель директора Института языка и литературы. В 1942—1943 годы — заместитель председателя Госкомитета по радиовещанию Узбекской ССР. С 1943 по 1945 год — директор Ташкентской киностудии. С 1945 года по 1948 год занимал пост заместителя председателя Совета министров Узбекской ССР по вопросам культуры. В 1946 году получил степень кандидата филологических наук. В период 1948—1951 годов был директором Института языка и литературы им. А. С. Пушкина АН Узбекской ССР. В 1950—1953 годы — преподаватель кафедры литературы народов СССР МГУ^{[уточнить]}. В 1955 году защитил докторскую диссертацию по филологии, с 1955 года — заведующий сектором теории литературы Института языка и литературы, длительное время был председателем специализированного учёного совета института.

В 1956—1963 годы — секретарь правления Союза писателей Узбекской ССР (в то время председателем Союза писателей Узбекистана был Шараф Рашидов). В 1964 году получил звание заслуженного деятеля искусств Узбекской ССР, в 1966 году — заслуженного деятеля науки Узбекистана. В 1966 году избран членом-корреспондентом АН Узбекской ССР.

Награждён двумя орденами, в 1992 году одним из первых был награждён медалью «Шухрат». В 1995 году избран действительным членом Узбекской академии наук.

Умер в 2001 году, похоронен на Чигатайском кладбище в Ташкенте.

Литературоведческие работы

Под влиянием своего учителя Абдурауфа Фитрата стал специалистом теории литературы. В 1939 году написал школьный учебник «Теория литературы». В 1980 году издал учебник «Теория литературы» для высших учебных заведений. Автор работ: «Мезонул авзон» и его критический текст" (1947), «Пушкин и узбекская литература» (1949), «О творчестве Абдуллы Кадыри» (1958), «К вопросу о творческом методе узбекской литературы 20-х годов» («Йигирманчи йиллар ўзбек адабиётининг методи масаласига доир», 1953), «Узбекская советская литература на новом этапе» («Ўзбек совет адабиёти янги босқичда», 1961).

Соавтор работы «Очерки по истории узбекской литературы» («Узбек совет адабиёти тарихи очерклари», 1961—1962). Один из авторов крупного справочного издания «История узбекской советской литературы» (1967), за участие в этом коллективном труде в 1970 году удостоен Государственной премии Узбекской ССР имени Бируни.

Наиболее значительная литературоведческая работа — «Книга признаний Навои» («Навоийнинг қалб дафтари», 1969), в 1979 и 1985 годы издавалась на русском языке в переводе А. Зырина.

Соавтор работы «История узбекской советской критики» («Узбек совет танкидчилиги тарихи», 1987). В 1994 году написал монографию «Вечность Бахауддина Накшбанда» («Баховуддин Накшбанд абадияти»), посвящённую суфийскому деятелю XIV века Бахаудину Накшбанди.

Драматургия

Автор исторических драм: «Полёт орла» («Бургутнинг парвози», 1939—1940, поставлена в Театре имени Хамзы в 1942 году) об установлении Советской власти в Узбекистане, деятельности Фрунзе в Туркестане и дружбе узбекских и русских народов; «Алишер Навои» (совместно с Уйгуном, 1940, экранизирована киностудией «Узбекфильм» в 1947 году и поставлена в Театре имени Хамзы в 1948 году). Автор пьесы «Иймон» о жизни учёных («Люди с верой», поставлена в 1960 году в Театре имени Хамзы). В пьесе «Неизвестный» («Номаълум киши»), поставленной в 1963 году в Театре имени Хамзы, воссоздал образ народного повстанца, известного под кличкой Вор Намаз (Намоз-угри).

Киносценарии

Автор сценариев для нескольких кинематографических работ. Снятый в 1947 году Камилем Ярматовым по сценарию Султанова кинофильм «Алишер Навои» был отмечен Сталинской премией второй степени. Также автор сценариев для Кинофильмов «Одержимый» (1966, режиссёр Захид Сабитов), «Навстречу тебе» (1972, режиссёр Альберт Хачатуров), «Ураган в долине» (1972, режиссёр Тахир Сабиров).

Книги

• Иззат Султанов. Теория литературы. Учебник для школы (Адабиёт назарияси. Мактаблар учун дарслик), Ташкент, 1939 год.
• Иззат Султанов. Алишер Навои, в сборнике Узбекская советская драматургия, Москва, 1951 г.
• Иззат Султан. Свет России, журнал «Звезда Востока» № 9 1959 г.
• Иззат Султан. Пьесы, статьи (Пьесалар, маколлалар), Ташкент, 1959 г.
• Иззат Султан. О значении творчества Хамзы Хакимзаде Ниязи в формировании метода социалистического реализма в узбекской литературе. В сборнике Вопросы узбекской литературы, Ташкент, 1967 г.
• Иззат Султан Книга признаний Навои (Навоийнинг қалб дафтари). Издательство литературы и искусства, Ташкент 1969 г.
• Иззат Султан Произведения в 4-х томах (Асарлар 4 томлик), Издательство литературы и искусства, Ташкент 1971—1974 г.
• Иззат Султан. Книга признаний Навои. Жизнь и творчество великого поэта со слов его самого и современников. авториз. пер. с узб. А.Зырин; стихи пер. С.Иванов. Изд-во лит. и искусства, Ташкент, 1979 г. 327 с.
• Иззат Султан Теория литературы (Адабиёт назарияси), Ташкент издательство Укитувчи, 1980 г.
• Иззат Султанов. Теория литературы. Учебник для филологических факультетов вузов 2-е издание (Адабиёт назарияси. Олий ўқув юртлари филология факультетлари учун дарслик. 406 с. 22 см, 2 нашр) Ташкент, изд-во Укитувчи 1986 г.
• Иззат Султан Книга признаний Навои. Жизнь и творчество великого поэта со слов его самого и современников Букинистическое издание. Изд-во лит. и искусства, Ташкент 1985 г. 304 стр. Тираж 60000 экз.

Литература

• Большая Советская Энциклопедия в 30 томах. 3-е изд. 1969—1978, том 25, стр.63
• С. Колосова. Энциклопедический словарь псевдонимов, 2009
• Театральная энциклопедия (под ред. А. П. Маркова). — М.: Советская энциклопедия, 1961—1965
• О. Шокиров. Критик и литературный процесс (Танқидчи ва адабий жараён), Издательство литературы и искусства, Ташкент, 1976
• К. Ш. Шакиров «Иззат Атаханович Султанов» / [Сост. У. Ш. Шакиров] 39 с. портр. 20 см. Ташкент, Фан, 1981
• О. Шарафиддинов. В поисках красоты (Гўзаллик излаб, стр. 190—198). Издательство литературы и искусства, Ташкент, 1985

Ссылки

• [www.uzbekkino-ussr.asia/izzat-sultanov.html Узбекский кинематограф СССР Иззат Султанов]
• [www.centrasia.ru/person2.php?&st=1242981684 Центразия Персоны]
• [www.mfa.uz/ru/press/news/2014/01/1386/ Сайт МИД РУз. Навои каким он был]
• [www.ria.ru/culture/20130728/952569609.html В Ташкенте хотят снести мемориальный дом, где жил]
• [www.turonlib.uz/ru/vidnie/libozod.html Библиотека Озода Шарафиддинова]
• [www.enc-dic.com/ozhegov/Sultan-34601.html Словарь Ожегова]
• [www.uygun.uz Уйгун]
• [www.cheloveknauka.com/stihoslozhenie-v-poezii-i-yusupova Методологические и теоретические основы работы]
• [www.kh-davron.uz/mastura-isxakova-vozvrashhenie-vsadnika-kamil-yarmatov Мастура Исхакова. Возвращение всадника. Камиль Ярматов]
• [www.juif.ru/rpg/persons/191/191660.htm Персона: Султан Иззат]
• [www.wordhelp.ru/word/султан Султан Иззат]
• [www.kultura.uz/view_8_r_1224.html Воспоминания о Папе. Иззат Султанов]
• [www.mytashkent.uz/2014/01/.../izzat-sultanov-chast-1-vospominaniya-o-pape/ Иззат Султанов. Часть 1. Воспоминания о Папе]
• [www.mytashkent.uz/2014/01/18/izzat-sultanov-chast-2-otets/ Иззат Султанов. Часть 2. Отец]
• [www.odaregvol.pochtamt.ru/Znachenie-imeni-izzat.html Иззат Султан]

Отрывок, характеризующий Султанов, Иззат Атаханович

– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.