Иремашвили, Иосиф
Иосиф Иремашвили (груз. იოსებ ირემაშვილი, нем. Iosseb Iremaschwili; 1878—1944) — грузинский политик и мемуарист, друг детства и политический оппонент И. В. Сталина, известный своей книгой воспоминаний о детстве и юности Сосо Джугашвили.
Содержание
Биография
Иремашвили учился вместе с Джугашвили в Горийском духовном училище[1], а затем в Тифлисской духовной семинарии. В 1901 г. стал учителем в Горийской семинарии. Помогал Кобе (Сосо Джугашвили) скрываться от полиции.
Иремашвили вступил в РСДРП, вёл политическую деятельность. После 1903 года порвал с большевиками, стал меньшевиком.
17 октября 1905 г. Иремашвили и Джугашвили участвовал в тифлисской демонстрации, состоявшейся после объявления манифеста о свободе прессы и собраний. В конце того же 1905 года Коба руководил вооруженным нападением на машину казны на площади Паскевича-Эриванского. В 1907 г. Иремашвили опубликовал статью «Большевистская опасность», с резким осуждением тактики большевиков. Полемика с Кобой вскоре переросла в личную вражду.
Впоследствии стал учителем в Тбилиси , учил первого сына Сталина Якова Джугашвили, который рос и воспитывался у родственников его матери Екатерины Сванидзе в Грузии.
В 1919—1921 гг. Иремашвили был членом Учредительного собрания Грузинской демократической республики. Назначен комиссаром Душетского уезда.
После того как в ходе Советско-грузинской войны 1921 года независимая Грузия была оккупирована войсками РСФСР, а затем аннексирована, Иремашвили был арестован и посажен в Метехский замок. Его сестра выхлопотала у Сталина освобождение Иремашвили. В 1922 году он, вместе с другими социал-демократами (меньшевиками), был выслан из СССР[2]. Получил политическое убежище в Германии. До конца своих дней активно боролся за независимость Грузии.
Воспоминания о Сталине
В 1932 году в Берлине на немецком языке вышла книга его воспоминаний «Сталин и трагедия Грузии» (нем. «Stalin und die Tragoedie Georgiens»). Книга считается ценным источником, поскольку принадлежит очевидцу, близко знавшему Сталина, и вышла за пределами СССР, т.е. не подверглась советской цензуре. В книге содержится ряд интересных сведений о биографии лидера ВКП(б), отсутствующих в других источниках. Так, согласно Иремашвили, оба родителя Иосифа Джугашвили - отец Виссарион Джугашвили (Дзугаев) и мать Кетеван (Екатерина) Геладзе - были осетинами-кударцами, а не только одна мать, как считалось ранее.
Иремашвили рассказывает о жестоких побоях, которыми награждал маленького Coco пьяный Виссарион, и о постепенно возраставшей антипатии Coco к отцу. Согласно Иремашвили, юному Сталину были присущи такие черты характера, как злопамятность, мстительность, коварство, честолюбие и властолюбие. По его словам, перенесённые в детстве унижения сделали Сталина...Свою характеистику Иремашвили заканчивает словами:...жестоким и бессердечным, как и его отец. Он был убеждён в том, что человек, которому должны подчиняться другие люди, должен быть таким, как его отец, и поэтому в нём вскоре выработалась глубокая неприязнь ко всем, кто был выше его по положению. С детских лет целью его жизни стала месть, и этой цели он подчинил всё[3].
Из круга чтения, по словам Иремашвили, особое впечатление произвёл на юного Сосо роман грузинского писателя Казбеги «Отцеубийца», с героем которого — абреком Кобой — он себя отождествлял. По мнению Иремашвили,Триумфом для него было достигать победы и внушать страх [4].
Коба стал для Coco богом, смыслом его жизни. Он хотел бы стать вторым Кобой, борцом и героем, знаменитым, как этот последний[5].
Сталин и царская охранка
Иремашвили не сомневался в связях Сталина с царской охранкой, что, по мнению Иремашвили, было причиной исключения Сталина из социал-демократической партии Грузии. Социал-демократия также отвергала «эксы» (террористические акты, налёты и грабежи), которые проводили Л. Б. Красин и М. М. Литвинов, при активном участии Сталина. Однако В. И. Ленин считал данную деятельность важной для пополнения партийной кассы, что в итоге привело к расколу партии.
Труды
- Joseph Iremaschwili. Stalin und die Tragödie Georgiens. Berlin, Verfasser, 1932. - 95 S. (илл.) (нем.) //
- совр. переиздание: ი.ირემაშვილი, სტალინი და საქართველოს ტრაგედია, თბ, 2006. - 138 с. - ISBN 9992869194 (груз.)
Напишите отзыв о статье "Иремашвили, Иосиф"
Литература
- В. А. Торчинов, А. М. Леонтюк Вокруг Сталина. Историко-биографический справочник. - Санкт-Петербург, 2000.
Ссылки
- [www.regnum.ru/news/1298852.html Станислав Тарасов: Где искать "досье" на Сталина]
- [www.worldlingo.com/ma/dewiki/en/Iosseb_Iremaschwili Iosseb Iremaschwili Multilingual Archive]
Примечания
- ↑ Факт их знакомства и их принадлежности к подпольной группе подтверждается статьёй В. Каминского и И. Верещагина «Детство и юность вождя» (Молодая Гвардия. 1939. № 12. С. 39, 72).
- ↑ [www.hrono.ru/biograf/bio_i/iremashvili.html Иосиф Иремашвили. Биография на "Хронос.Ру"]
- ↑ [www.pedlib.ru/Books/1/0197/1_0197-70.shtml Педагогическая библиотека:Чернявская А. Г. Психология господства и подчинения: Хрестом]
- ↑ [www.urao.edu/stalin1.htm?#otnoshenie Университет Российской Академии Образования — Об университете]
- ↑ Такер Р. [bookz.ru/authors/taker-robert/stalin_taker/page-5-stalin_taker.html Сталин. Путь к власти]
Отрывок, характеризующий Иремашвили, Иосиф
И он, как всегда, бодрыми шагами вошел в гостиную, быстро окинул глазами всех, заметил и перемену платья маленькой княгини, и ленточку Bourienne, и уродливую прическу княжны Марьи, и улыбки Bourienne и Анатоля, и одиночество своей княжны в общем разговоре. «Убралась, как дура! – подумал он, злобно взглянув на дочь. – Стыда нет: а он ее и знать не хочет!»Он подошел к князю Василью.
– Ну, здравствуй, здравствуй; рад видеть.
– Для мила дружка семь верст не околица, – заговорил князь Василий, как всегда, быстро, самоуверенно и фамильярно. – Вот мой второй, прошу любить и жаловать.
Князь Николай Андреевич оглядел Анатоля. – Молодец, молодец! – сказал он, – ну, поди поцелуй, – и он подставил ему щеку.
Анатоль поцеловал старика и любопытно и совершенно спокойно смотрел на него, ожидая, скоро ли произойдет от него обещанное отцом чудацкое.
Князь Николай Андреевич сел на свое обычное место в угол дивана, подвинул к себе кресло для князя Василья, указал на него и стал расспрашивать о политических делах и новостях. Он слушал как будто со вниманием рассказ князя Василья, но беспрестанно взглядывал на княжну Марью.
– Так уж из Потсдама пишут? – повторил он последние слова князя Василья и вдруг, встав, подошел к дочери.
– Это ты для гостей так убралась, а? – сказал он. – Хороша, очень хороша. Ты при гостях причесана по новому, а я при гостях тебе говорю, что вперед не смей ты переодеваться без моего спроса.
– Это я, mon pиre, [батюшка,] виновата, – краснея, заступилась маленькая княгиня.
– Вам полная воля с, – сказал князь Николай Андреевич, расшаркиваясь перед невесткой, – а ей уродовать себя нечего – и так дурна.
И он опять сел на место, не обращая более внимания на до слез доведенную дочь.
– Напротив, эта прическа очень идет княжне, – сказал князь Василий.
– Ну, батюшка, молодой князь, как его зовут? – сказал князь Николай Андреевич, обращаясь к Анатолию, – поди сюда, поговорим, познакомимся.
«Вот когда начинается потеха», подумал Анатоль и с улыбкой подсел к старому князю.
– Ну, вот что: вы, мой милый, говорят, за границей воспитывались. Не так, как нас с твоим отцом дьячок грамоте учил. Скажите мне, мой милый, вы теперь служите в конной гвардии? – спросил старик, близко и пристально глядя на Анатоля.
– Нет, я перешел в армию, – отвечал Анатоль, едва удерживаясь от смеха.
– А! хорошее дело. Что ж, хотите, мой милый, послужить царю и отечеству? Время военное. Такому молодцу служить надо, служить надо. Что ж, во фронте?
– Нет, князь. Полк наш выступил. А я числюсь. При чем я числюсь, папа? – обратился Анатоль со смехом к отцу.
– Славно служит, славно. При чем я числюсь! Ха ха ха! – засмеялся князь Николай Андреевич.
И Анатоль засмеялся еще громче. Вдруг князь Николай Андреевич нахмурился.
– Ну, ступай, – сказал он Анатолю.
Анатоль с улыбкой подошел опять к дамам.
– Ведь ты их там за границей воспитывал, князь Василий? А? – обратился старый князь к князю Василью.
– Я делал, что мог; и я вам скажу, что тамошнее воспитание гораздо лучше нашего.
– Да, нынче всё другое, всё по новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.
Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.
Князь Василий, оставшись один на один с князем, тотчас же объявил ему о своем желании и надеждах.
– Что ж ты думаешь, – сердито сказал старый князь, – что я ее держу, не могу расстаться? Вообразят себе! – проговорил он сердито. – Мне хоть завтра! Только скажу тебе, что я своего зятя знать хочу лучше. Ты знаешь мои правила: всё открыто! Я завтра при тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. – Князь фыркнул.
– Пускай выходит, мне всё равно, – закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.
– Я вам прямо скажу, – сказал князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. – Вы ведь насквозь людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.
– Ну, ну, хорошо, увидим.
Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших без мужского общества, при появлении Анатоля все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во всех их, и как будто до сих пор происходившая во мраке, их жизнь вдруг осветилась новым, полным значения светом.
Княжна Марья вовсе не думала и не помнила о своем лице и прическе. Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее мужем, поглощало всё ее внимание. Он ей казался добр, храбр, решителен, мужествен и великодушен. Она была убеждена в этом. Тысячи мечтаний о будущей семейной жизни беспрестанно возникали в ее воображении. Она отгоняла и старалась скрыть их.
«Но не слишком ли я холодна с ним? – думала княжна Марья. – Я стараюсь сдерживать себя, потому что в глубине души чувствую себя к нему уже слишком близкою; но ведь он не знает всего того, что я о нем думаю, и может вообразить себе, что он мне неприятен».
И княжна Марья старалась и не умела быть любезной с новым гостем. «La pauvre fille! Elle est diablement laide», [Бедная девушка, она дьявольски дурна собою,] думал про нее Анатоль.
M lle Bourienne, взведенная тоже приездом Анатоля на высокую степень возбуждения, думала в другом роде. Конечно, красивая молодая девушка без определенного положения в свете, без родных и друзей и даже родины не думала посвятить свою жизнь услугам князю Николаю Андреевичу, чтению ему книг и дружбе к княжне Марье. M lle Bourienne давно ждала того русского князя, который сразу сумеет оценить ее превосходство над русскими, дурными, дурно одетыми, неловкими княжнами, влюбится в нее и увезет ее; и вот этот русский князь, наконец, приехал. У m lle Bourienne была история, слышанная ею от тетки, доконченная ею самой, которую она любила повторять в своем воображении. Это была история о том, как соблазненной девушке представлялась ее бедная мать, sa pauvre mere, и упрекала ее за то, что она без брака отдалась мужчине. M lle Bourienne часто трогалась до слез, в воображении своем рассказывая ему , соблазнителю, эту историю. Теперь этот он , настоящий русский князь, явился. Он увезет ее, потом явится ma pauvre mere, и он женится на ней. Так складывалась в голове m lle Bourienne вся ее будущая история, в самое то время как она разговаривала с ним о Париже. Не расчеты руководили m lle Bourienne (она даже ни минуты не обдумывала того, что ей делать), но всё это уже давно было готово в ней и теперь только сгруппировалось около появившегося Анатоля, которому она желала и старалась, как можно больше, нравиться.
