Джугашвили, Екатерина Георгиевна
Поделись знанием:
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.
Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
| Екатерина Георгиевна Джугашвили | |
| ეკატერინე გელაძე | |
 Екатерина Геладзе работы И.И.Бродского | |
| Имя при рождении: |
Екатерина Георгиевна Геладзе |
|---|---|
| Род деятельности: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Отец: |
Глаха Геладзе |
| Мать: |
Louisa Almeda Claflin |
| Супруг: | |
| Дети: |
Михаил, Георгий, Иосиф Сталин |
Екатери́на (Кеке) Гео́ргиевна Гела́дзе (груз. ეკატერინე (კეკე) გელაძე; 1858[1][2]—1937) — мать Иосифа Сталина.
Содержание
Биография
Родилась в семье крепостного садовника Грузинской православной церкви в Гамбареули (Грузия) в 1858 году. Несмотря на то, что её отец, Глаха Геладзе, умер молодым и семья всегда жила бедно, её приемная мать, Мелания Хомезурашвили, способствовала обучению дочери чтению и письму.
Кеке вышла замуж за Виссариона Джугашвили в возрасте 17 лет.
Её первые два ребёнка умерли сразу после рождения — Михаил в 1875 и Георгий в следующем году. Её третий сын (и последний ребёнок), Иосиф, родился 6 (18) декабря 1878 года и был крещён 17 (29) декабря 1878 года в Свято-Успенском соборе города Гори.
В 1890 году[3] она ушла от Виссариона, так как он начал сильно пить. Екатерина Георгиевна была известна как женщина строгая, но горячо любившая сына; она старалась дать своему ребёнку образование и надеялась на такое развитие его карьеры, которое ассоциировалась у неё с положением священника. Ради него она выучилась кройке и шитью, освоила новую по тем временам профессию модистки. Стала достаточно зарабатывать, чтобы обеспечить возможность Иосифу учиться.
Екатерина Геладзе умерла 4 июня 1937 года и похоронена в Тбилиси, в пантеоне Мтацминда.
Напишите отзыв о статье "Джугашвили, Екатерина Георгиевна"
Литература
- Рыбас С. Ю. Сталин. — 2-е изд. — М.: Молодая гвардия. 2010. (Серия: Жизнь замечательных людей)
Примечания
- ↑ [gazeta.aif.ru/_/online/tbilisi/410/15_01 АиФ Тбилиси: «Пророчество Кеке»]
- ↑ [www.hrono.ru/biograf/bio_d/dzhuga_keke.php Хронос: «Екатерина Джугашвили»]
- ↑ «Все усиливающийся удушливый кашель и беспомощное положение состарившейся матери моей, оставленной мужем вот уже 12 лет и видящей во мне единственную опору в жизни…», — пишет из тюрьмы её сын Иосиф в 1902 году [www.intelros.ru/readroom/alternativi/alternativy-3-2011/print:page,1,11454-stalin-i-oxranka-o-chem-govoryat-dokumenty.html].
Ссылки
- [kp.ru/f/12/image/78/48/2364878.jpg Слева направо: Екатерина (Кетеван) Георгиевна, Берия, неизвестный, Сталин. Тифлис, 1935 г. Фото Николая Власика]
- [www.hrono.info/biograf/bio_d/dzhuga_keke.php Екатерина Джугашвили] (рус.). ХРОНОС — www.hrono.info. Проверено 1 апреля 2013. [www.webcitation.org/6FdayaGTz Архивировано из первоисточника 5 апреля 2013].
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Джугашвили, Екатерина Георгиевна
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.
Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
