Ито, Масао
Масао Ито | ||
Место рождения: | ||
---|---|---|
Научная сфера: | ||
Место работы: | ||
Учёное звание: |
профессор (1970) | |
Альма-матер: | ||
Награды и премии: |
Премия Грубера (2006) |
Масао Ито (яп. 伊藤 正男, Itō Masao; род. 4 декабря 1928, Нагоя, Япония) — японский учёный-нейрофизиолог, специалист по изучению мозжечка. Иностранный член РАН, директор RIKEN Brain Science Institute[en] в 1997—2003 годах[1].
Содержание
Биография
- В 1953 году окончил Токийский университет
- В 1959 году защитил диссертацию доктора философии
- В 1959—1962 годах работал в лаборатории Джона Экклса
- В 1962—1988 годах работал в Токийском университете
- С 1989 года работал в RIKEN[2]
- С 1989 года — действительный член Японской академии наук[3]
- 31 марта 1994 года избран иностранным членом Российской академии наук
- В 1997—2003 годах директор RIKEN Brain Science Institute[en][1]
Награды
- Премия Японии (1996)
- Премия Грубера (2006)
Напишите отзыв о статье "Ито, Масао"
Примечания
Ссылки
- [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-50591.ln-ru Профиль Ито Масао] на официальном сайте РАН
|
Отрывок, характеризующий Ито, Масао
– Отчего вы не служите в армии?– После Аустерлица! – мрачно сказал князь Андрей. – Нет; покорно благодарю, я дал себе слово, что служить в действующей русской армии я не буду. И не буду, ежели бы Бонапарте стоял тут, у Смоленска, угрожая Лысым Горам, и тогда бы я не стал служить в русской армии. Ну, так я тебе говорил, – успокоиваясь продолжал князь Андрей. – Теперь ополченье, отец главнокомандующим 3 го округа, и единственное средство мне избавиться от службы – быть при нем.
– Стало быть вы служите?
– Служу. – Он помолчал немного.
– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.