Черевченко, Игорь Геннадьевич

Игорь Черевченко
Общая информация
Полное имя	Игорь Геннадьевич Черевченко
Родился
Гражданство
Позиция	защитник
Информация о клубе
Клуб	Завершил карьеру
Карьера
Клубная карьера*
1992—1994	Памир
1995	Индустрия	36 (4)
1996—2001	Локомотив (Москва)	123 (5)
2002	Торпедо (Москва)	12 (0)
2002	→  Алания	5 (0)
Национальная сборная**
1993—1994	Таджикистан	8 (0)
Тренерская карьера
2008—2015	Локомотив (Москва)	тренер
2014	Локомотив (Москва)	и. о.
2015—2016	Локомотив (Москва)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

И́горь Генна́дьевич Чере́вченко (тадж. Игор Геннадевич Черевченко; 21 августа 1974; Душанбе, Таджикская ССР, СССР) — таджикистанский и российский футболист, выступавший на позиции защитника. С 2008 года начал тренерскую деятельность. С июня 2015 по 10 августа 2016 — главный тренер московского «Локомотива».

Сын футболиста Геннадия Черевченко, проведшего почти всю карьеру за душанибинский «Памир». В 1993—1994 годах выступал за национальную сборную Таджикистана. Известен по выступлениям за московский «Локомотив». Во второй половине 90-х годов являлся одним из ключевых игроков команды. Первый в истории российского футбола обладатель Кубка России в качестве игрока и тренера.

Карьера игрока

Клубная

Первое футбольное обучение прошёл в спортивной школе Душанбе, тренерами в которой работали бывшие партнеры его отца по «Памиру». В 1992 году в 18-летнем возрасте стал чемпионом страны. В 1994 году в матче против «Равшана» Куляб (10:0) забил 7 мячей. Спустя некоторое время после распада Советского Союза семья Черевченко эмигрировала из Таджикистана и перебралась в Подмосковье. Игорь стал играть во Второй лиге России — в Обнинске за «Индустрию». В 1996 году был приглашён в московский «Локомотив» главным тренером Юрием Сёминым, который в начале своей тренерской карьеры руководил «Памиром» с игравшим в его составе Геннадием Черевченко. В составе «Локомотива» четырежды становился призёром чемпионата России, четырежды обладателем Кубка России, дважды участвовал в полуфиналах Кубка обладателей кубков УЕФА.

За время самого успешного для себя периода карьеры сыграл за клуб в 170 матчах, забил 9 мячей:

Чемпионат России: 123 (5);

Кубок России: 16 (1);

Еврокубки: 31 (3).

После ухода из «Локомотива» в первой половине чемпионата России 2002 года выступал за московское «Торпедо», а после неудачного просмотра в немецкой «Энерги» перешел в «Аланию» на правах аренды. Завершил карьеру из-за травм.

В сборной

Согласно сайту «National Footbal Teams» Черевченко в 1993 и 1994 годах провёл за сборную Таджикистана по 4 матча, голов не забивал. Согласно сайту «Uzfootball.uz» сборная Таджикистана в 1993 году матчей не проводила. Согласно сайту «rsssf.com» Таджикистан в 1993 году провёл один неофициальный матч; в нём принимал участие Черевченко, в 1994 году он забил один мяч в свои ворота в матче со сборной Узбекистана. По словам самого Черевченко он забивал голы за сборную.

Тренерская карьера

«Локомотив»

Работал в ДЮСШ «Локомотив-Перово». С февраля 2008 года пополнил тренерский штаб Рашида Рахимова в московском «Локомотиве», сохранив пост тренера при последующих главных тренерах. В сентябре—октябре 2014 года и с 11 мая 2015 года по 2 июня 2015 года — исполняющий обязанности главного тренера команды. 21 мая 2015 года Черевченко в качестве и. о. главного тренера выиграл с «Локомотивом» Кубок России, обыграв в финальном матче «Кубань» (3:1).

2 июня 2015 года официально стал главным тренером «железнодорожников». 8 августа 2016 года сообщил о своей отставке, а 10 августа на заседании совета директоров клуба заявление было удовлетворено.

Достижения

В качестве игрока

Командные

Памир

• Чемпион Таджикистана: 1992
• Серебряный призёр чемпионата Таджикистана (2): 1993, 1994
• Обладатель Кубка Таджикистана: 1992

Локомотив

• Серебряный призёр чемпионата России (3): 1999, 2000, 2001
• Бронзовый призёр чемпионата России: 1998
• Обладатель Кубка России (4): 1996, 1997, 2000, 2001

Личные

• В списках 33 лучших футболистов чемпионата России (2): № 2 (1999); № 3 (1996)

В качестве тренера

«Локомотив»

• Обладатель Кубка России: 2014/15

Статистика выступлений

Сезон	Команда	Чемпионат	Кубок	Еврокубки
1992	Памир	? (?)
1993	— // —	? (?)
1994	— // —	? (?)
1995	Индустрия	36 (4)	1 (0)	0 (0)
1996	Локомотив (Москва)	28 (1)	3 (0)	4 (1)
1997	— // —	25 (0)	3 (0)	3 (0)
1998	— // —	21 (1)	3 (0)	6 (0)
1999	— // —	20 (2)	2 (0)	6 (0)
2000	— // —	19 (1)	4 (1)	6 (1)
2001	— // —	10 (0)	1 (0)	6 (1)
2002	Торпедо (Москва)	12 (0)	0 (0)	0 (0)
2002	Алания	5 (0)	0 (0)	0 (0)

Тренерская статистика

По состоянию на 10 августа 2016 года

Клуб	Страна	Начало работы	Окончание работы	Результаты
				И	В	Н	П	В %
«Локомотив» (М)		15 сентября 2014	4 октября 2014	3	2	0	1	66,66
«Локомотив» (М)		11 мая 2015	10 августа 2016	46	19	14	13	41,30
Всего				49	21	14	14	42,85

Личная жизнь

• Отец — один из самых известных футболистов Таджикистана, ветеран «Памира» Геннадий Черевченко (1948—2014).
• Жена — серебряный призер Олимпиады-2000, чемпионка Европы по волейболу, спортивный комментатор Татьяна Грачёва.

Ссылки

• [www.bronepoezd.ru/players/cherevchenko_about.htm Игорь Черевченко. ЗАЩИТНИК БОЖЬЕЙ МИЛОСТЬЮ]
• [www.sport-express.ru/football/rfpl/reviews/879435/ ИГОРЬ ЧЕРЕВЧЕНКО: «БЫТЬ ПОМОЩНИКОМ ЛЕГКО. ГЛАВНЫМ — ИНТЕРЕСНЕЕ»]
• [www.fclm.ru/ru/lokoteam/person/31 Профиль на официальном сайте ФК «Локомотив» Москва]
• [torpedom.narod.ru/players/cherevchenko.htm Профиль на сайте посвящённом ФК «Торпедо» Москва]

Отрывок, характеризующий Черевченко, Игорь Геннадьевич

– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».


Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»


Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.