Каасуитсуп
| ||
| Страна | ||
|---|---|---|
| Статус | ||
| Административный центр | ||
| Дата образования |
2009 | |
| Официальный язык | ||
| Население (2012) |
17 679[1] (2-е место) | |
| Плотность |
0,027 чел./км² (4-е место) | |
| Площадь |
660 000 км² | |
|
| ||
| Часовой пояс | ||
| Код ISO 3166-2 |
GL-QA | |
| [www.qaasuitsup.gl/ Официальный сайт] | ||
Каасуитсуп (гренл. Qaasuitsup Kommunia, дат. Qaasuitsup Kommune) — с 2009 года одна из четырёх коммун Гренландии.
Население — 17 687 человек (2012),[1] проживающих на территории 660 тыс. км². Крупнейший город и административный центр — Илулиссат (4528 человек, 2009). Всё население проживает на побережье и близлежащих островах. Континентальную часть занимает ледник.
Коммуна Каасуитсуп включает бывшие коммуны Каанаак, Уумманнак, Упернавик, Кекертарсуак, Илулиссат, Касигианнгут и Аасиаат. Другие крупные географические объекты — остров Диско и полуостров Нууссуак.
Коммуна занимает площадь, превышающую площадь всей Украины и почти в два раза больше Финляндии. Это самая большая по территории административная единица второго порядка в мире[2](на самом деле это не соответствует действительности , так как Таймырский Долгано-Ненецкий и Эвенкийский районы в Красноярском крае имеют большую площадь - 879 900 км² и 763 200 км² соответственно ). Коммуна на северо-западе граничит по проливу с Канадой.
В северной части коммуны расположена авиабаза Туле (Питуффик), административно не входящая ни в одну из коммун Гренландии.
См. также
Напишите отзыв о статье "Каасуитсуп"
Примечания
Ссылки
- [www.qaasuitsup.gl/ Qaasuitsup Kommunia] — официальная страница коммуны (датск.), (гренл.), (англ.)
|
Это заготовка статьи по географии Гренландии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||||||||||||
| ||||||||||||
Отрывок, характеризующий Каасуитсуп
– Не может быть сомнения, ваша светлость.– Позови, позови его сюда!
Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его.
– Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом, закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А?
Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.
Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
