Кабве
Город
|
Ка́бве (англ. Kabwe, до 1965 — Бро́кен-Хилл, Broken Hill) — город в центральной Замбии, административный центр Центральной провинции.
Содержание
География
Город расположен к примерно в 140 км северу от столицы страны Лусаки, на высоте 1182 м над уровнем моря.
Климат
| Климат Кабве | |||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Показатель | Янв. | Фев. | Март | Апр. | Май | Июнь | Июль | Авг. | Сен. | Окт. | Нояб. | Дек. | Год |
| Средний максимум, °C | 27,0 | 27,0 | 27,0 | 26,5 | 25,2 | 23,7 | 23,5 | 26,1 | 29,8 | 31,3 | 29,8 | 27,3 | 27,0 |
| Средняя температура, °C | 21,1 | 21,0 | 20,7 | 20,0 | 17,8 | 15,9 | 15,9 | 18,4 | 22,1 | 24,1 | 23,0 | 21,3 | 20,1 |
| Средний минимум, °C | 17,3 | 17,4 | 16,5 | 14,4 | 11,4 | 13,1 | 8,7 | 10,9 | 14,5 | 17,1 | 17,6 | 17,5 | 14,7 |
| Норма осадков, мм | 234 | 179 | 100 | 27 | 4 | 0 | 0 | 0 | 0 | 18 | 91 | 251 | 904 |
| Источник: [www.climate-charts.com/Locations/z/ZA67663KABW00010.php World Climate] | |||||||||||||
История
После открытия в 1902 году в районе Брокен-Хилл месторождений цинка началось строительство инфраструктуры для добычи и переработки цветных металлов (свинца, цинка и ванадия). В 1903 году была создана компания «Rhodesian Broken Hill Development Company», обслуживавшая интересы отрасли. К 1906 году в городе была построена железная дорога, управлявшаяся компанией «Rhodesian Railways», в Брокен-Хилл было создано её северное отделение — крупнейшее по численности рабочих предприятие города после рудников. В 1909 году дорога была проложена до города Ндола, ставшего в конце 1920-х годов центром меденосного пояса в Северной Родезии.
В 1921 году в одном из рудников в районе Брокен-Хилл были найдены останки ископаемого человека, названного «брокен-хиллский человек», или «родезийский человек».
В 1924 году для обслуживания рудников была построена одна из первых в Африке гидроэлектростанций на реке Мулунгуши, в 51 км к юго-востоку от Кабве.
Экономика и транспорт
Кабве — крупный транспортный узел (автомобильный и железнодорожный транспорт). Через Кабве проходит главный транспортный путь страны — «Великая северная автодорога». В городе находится штаб-квартира компании «Zambia Railways». После закрытия в 1990-х годах рудника по добыче свинца и цинка экономическое положение в городе ухудшилось. В 1980-х годах была построена текстильная фабрика с участием китайского капитала, закрытая в 2007 году. В близлежащих районах выращивают кукурузу и табак.
По данным Института Блэксмита Кабве входит в десятку самых загрязнённых мест на планете (на 2007 год)[1] из-за загрязнения тяжёлыми металлами.
Город связан железнодорожной линией с городами Ндола, Лусака, Ливингстон, Капири, Мпоши, Мпика, Накоде[2]. Имеется аэропорт.
Население
По данным на 2013 год численность населения составляет 223 673 человека[3].
Динамика численности населения города по годам:
| 1990 | 2000 | 2013 |
|---|---|---|
| 154 318 | 176 758 | 223 673 |
Известные уроженцы и жители
- Уилбур Смит (род. 1933) — южноафриканский писатель, автор исторических и приключенческих романов.
Напишите отзыв о статье "Кабве"
Примечания
- ↑ [www.blacksmithinstitute.org/ten.php World’s Worst Polluted Places 2007] (англ.)
- ↑ Большая Российская энциклопедия: В 30 т. / Председатель науч.-ред. совета Ю. С. Осипов. Отв. ред С. Л. Кравец. Т. 10. Железное дерево — Излучение. — М.: Большая Российская энциклопедия, 2008. — 767 с.: ил.: карт.
- ↑ [world-gazetteer.com/wg.php?x=&men=gpro&lng=en&des=wg&geo=-246&srt=npan&col=abcdefghinoq&msz=1500&pt=c&va=&geo=272036845 Kabwe] (англ.). World Gazetteer. Проверено 20 февраля 2013. [www.webcitation.org/6EkkXIul1 Архивировано из первоисточника 27 февраля 2013].
Источники
- «Кабве». БСЭ, 3-е издание.
- «Kabwe». Encyclopædia Britannica from Encyclopædia Britannica 2007 Ultimate Reference Suite (2007).
- [www.zamnet.zm/newsys/news/viewnews.cgi?category=4&id=1100549219 Kabwe: From discovery to recovery] (англ.)
Отрывок, характеризующий Кабве
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
– Пожалуйте к нам, пожалуйте. Господа уезжают, весь дом пустой, – сказала старушка, обращаясь к старому слуге.
– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
Камердинер махнул рукой.
– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.
Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
