Карапетян, Гурген Рубенович

Гурген Рубенович Карапетян
Дата рождения	9 декабря 1936(1936-12-09) (87 лет)
Место рождения	Свердловск, РСФСР, СССР
Принадлежность	СССР СССР Россия Россия
Род войск	ВВС
Годы службы	1956—1963
Звание
Награды и премии
Связи	Грищенко Анатолий Демьянович
В отставке	лётчик-испытатель ОКБ им М.В.Миля

Гурге́н Рубе́нович Карапетя́н (род. 9 декабря 1936 года, Свердловск, Свердловская область, РСФСР, СССР) — советский и российский лётчик-испытатель, старший лейтенант авиации, Герой Советского Союза (1991).

Биография

Гурген Карапетян родился 9 декабря 1936 года в Свердловске. По национальности — армянин. Его отец — участник Великой Отечественной войны, погиб в 1943 году на Калининском фронте. Поступив в 10 классе в Свердловский аэроклуб и освоив свой первый самолет По-2, Гурген Рубенович твёрдо решил стать военным лётчиком. Его дядя, Гурген Бейбутович Карапетян, главный конструктор ОКБ на Уралмаше, заменивший ему отца, убедил мальчика поступить в Московский авиационный институт (МАИ) на факультет самолётостроения.

В 1961 году окончил Московский авиационный институт. Одновременно с обучением занимался планёрным и вертолётным спортом в аэроклубе МАИ. Так, в 1960 году Гурген становится чемпионом СССР по вертолётному спорту. С 1961 года он работал ведущим инженером в ОКБ М. Л. Миля, а уже в 1962 году окончил вертолётное отделение Школы лётчиков-испытателей.

С 1962 по 1993 год — на лётно-испытательной работе в Московском вертолётном заводе имени М. Л. Миля. С 1974 года Карапетян работал на должности старшего лётчика-испытателя завода. Поднял в небо и провёл испытания вертолётов Ми-26 и Ми-28, провёл испытания вертолётов Ми-14, Ми-24, Ми-26 и Ми-28 в режиме авторотации (посадки без двигателя), участвовал в испытаниях вертолётов Ми-2, Ми-6, Ми-10, Ми-14 и их модификаций. В период с 1962 по 1982 годы установил 10 мировых авиационных рекордов (из них 8 — в качестве второго пилота) скорости и грузоподъёмности на вертолётах Ми-6, Ми-10К, Ми-24 и Ми-26.

В мае 1986 года Капапетян принимал участие в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. 9 мая ночью ему позвонили домой и сказали, что необходимо лететь в Чернобыль для ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС. Уже на следующий день Карапетян (как представитель МВЗ Миля) и его коллега Анатолий Грищенко (представитель Лётно-исследовательского института имени М. М. Громова) прибыли на помощь гвардейскому вертолётному полку, работающему в районе аварии на Чернобыльской АЭС. На вертолёте Ми-26 им довелось выполнять сложнейшую задачу — используя внешнюю подвеску, в течение трех минут закрыть реактор куполом весом в 15 тонн и таким образом отсечь радиоактивное излучение.

К сожалению, успех операции был омрачён скорым ухудшением здоровья лётчика Анатолия Грищенко. Из-за крайне высокой дозы радиационного облучения у него развился лейкоз. Гурген Карапетян оказывал содействие и помощь, подключив все свои связи для спасения товарища, но несмотря на лечение в США и успешную операцию по пересадке костного мозга, 3 июля 1990 года Грищенко скончался в клинике города Сиэтла.

8 июня 1989 года лётчик-испытатель Гурген Карапетян и штурман-испытатель Виктор Цыганков впервые демонстрировали Ми-28А на авиасалоне в Ле Бурже под Парижем. Советский боевой вертолёт тогда ожидаемо стал сенсацией авиасалона и всей выставки в целом.

24 января 1991 года указом Президента СССР Михаила Горбачёва за мужество и героизм, проявленные при испытании новой авиационной техники, лётчику-испытателю Гургену Рубеновичу Карапетяну было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

6 мая 1993 года Карапетян вместе со штурманом-испытателем Сергеем Серегиным на боевом вертолёте Ми-28А первыми в России выполнили петли Нестерова, бочки, перевороты и другие фигуры высшего пилотажа.

Долгое время, с 1974 по 1994 годы, Гурген Рубенович был председателем методического совета лётно-испытательного комплекса завода. На этой должности он проводил большую работу по повышению качества и безопасности полётов на испытаниях, занимался повышением квалификации лётного состава.

В конце 1990-х годов вертолётный завод имени М. Л. Миля, на котором трудился Карапетян, оказался на грани банкротства. В связи с этим Гургена Рубеновича пригласили в администрацию Президента РФ, где совместно с Советом Безопасности РФ были разработаны мероприятия по выводу предприятия из процедуры банкротства. 16 декабря 2000 года Президент Российской Федерации Владимир Владимирович Путин подписал необходимые поручения по сохранению и развитию Московского вертолетного завода им. М. Л. Миля и интеграции основных предприятий вертолётостроения. За участие в этой работе Гурген Рубенович был награждён медалью Совета Безопасности Российской Федерации «За заслуги в обеспечении национальной безопасности».

Гурген Карапетян живёт в Москве. Трудился на Московском вертолётном заводе имени М. Л. Миля в должности заместителя генерального директора по стратегическому развитию. Ныне работает в АО «Вертолёты России» в должности начальника службы безопасности полётов.

Всего за годы работы Карапетян освоил 39 типов вертолётов, планеров и самолётов, а с учетом модификаций — более 100. Провёл в воздухе более 5500 часов, летал на всех типах вертолётов фирмы Миля. Имеет 8 (смотри СО) патентов на изобретения, опубликовал ряд научных статей в отечественных и иностранных журналах.

Награды и звания

• Герой Советского Союза (24 января 1991 года, медаль № 11640) — за мужество и героизм, проявленные при испытаниях новой авиационной техники;
• 2 ордена Ленина (27 апреля 1977 года, 24 января 1991 года);
• орден Октябрьской Революции (1982);
• орден Дружбы Народов (1989);
• орден «Знак Почёта»;
• медали.
• Заслуженный лётчик-испытатель СССР (1986).

Семья

• Супруга — Любовь Константиновна Карапетян, выпускница факультета самолётостроения МАИ, увлекается парашютным спортом.
• Имеет сына Артёма, дочь.

Интересные факты

• Имя Гургена Карапетяна занесено в Книгу рекордов Гиннесса как лётчика, установивший мировые рекорды скорости и высоты полёта. Ему принадлежат два мировых рекорда: скорости полёта — 368,4 км/ч на вертолёте Ми-24 (1978 год) и высоты полёта с грузом 10 т — 6400 м на вертолёте Ми-26 (1982 год).
• Карапетян является членом Клуба героев города Жуковского.
• Гурген Карапетян является последним советским лётчиком-испытателем, получившим звание Героя Советского Союза.

Источники

• Заслуженные испытатели СССР / А. А. Симонов, — М.: Авиамир, 2009.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=791 Карапетян, Гурген Рубенович]. Сайт «Герои Страны».

• [www.yerkramas.org/2011/04/10/vidnye-uchenye-armyane-deyatelnost-kotoryx-svyazana-s-kosmosom-raketno-kosmicheskim-oruzhiem/ Видные ученые-армяне, деятельность которых связана с космосом, ракетно-космическим оружием // Еркрамас].
• [www.testpilot.ru/base/2012/04/karapetyan-g-r/ Карапетян Гурген Рубенович // Энциклопедия испытателей].
• [www.testpilot.ru/base/2012/04/karapetyan-g-r/ Карапетян, Гурген Рубенович // Большая биографическая энциклопедия].
• [smrpk.ru/interview/show.php?id=1632 Человек, поднявший в небо вертолет // Приморское отделение Союза Машиностроителей России].
• [www.mosportal.ru/2/i125_1062.htm О подвигах — из первых уст // Портал «Москва: Общество и власть»].
• [bratishka.ru/archiv/2005/7/2005_7_2.php Мужество: Он учил летать вертолеты // Журнал «Братишка»].

Отрывок, характеризующий Карапетян, Гурген Рубенович

– Ну, теперь за здоровье красивых женщин, – сказал Долохов, и с серьезным выражением, но с улыбающимся в углах ртом, с бокалом обратился к Пьеру.
– За здоровье красивых женщин, Петруша, и их любовников, – сказал он.
Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол: – Не смейте брать! – крикнул он.
Услыхав этот крик и увидав, к кому он относился, Несвицкий и сосед с правой стороны испуганно и поспешно обратились к Безухову.
– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.
Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.
– Так до завтра, в Сокольниках, – сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба.
– И ты спокоен? – спросил Ростов…
Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»
Когда всё было готово, сабли воткнуты в снег, означая барьер, до которого следовало сходиться, и пистолеты заряжены, Несвицкий подошел к Пьеру.
– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…
– Ах да, ужасно глупо… – сказал Пьер.
– Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, – сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). – Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…
– Нет, об чем же говорить! – сказал Пьер, – всё равно… Так готово? – прибавил он. – Вы мне скажите только, как куда ходить, и стрелять куда? – сказал он, неестественно кротко улыбаясь. – Он взял в руки пистолет, стал расспрашивать о способе спуска, так как он до сих пор не держал в руках пистолета, в чем он не хотел сознаваться. – Ах да, вот так, я знаю, я забыл только, – говорил он.
– Никаких извинений, ничего решительно, – говорил Долохов Денисову, который с своей стороны тоже сделал попытку примирения, и тоже подошел к назначенному месту.
Место для поединка было выбрано шагах в 80 ти от дороги, на которой остались сани, на небольшой полянке соснового леса, покрытой истаявшим от стоявших последние дни оттепелей снегом. Противники стояли шагах в 40 ка друг от друга, у краев поляны. Секунданты, размеряя шаги, проложили, отпечатавшиеся по мокрому, глубокому снегу, следы от того места, где они стояли, до сабель Несвицкого и Денисова, означавших барьер и воткнутых в 10 ти шагах друг от друга. Оттепель и туман продолжались; за 40 шагов ничего не было видно. Минуты три всё было уже готово, и всё таки медлили начинать, все молчали.


– Ну, начинать! – сказал Долохов.
– Что же, – сказал Пьер, всё так же улыбаясь. – Становилось страшно. Очевидно было, что дело, начавшееся так легко, уже ничем не могло быть предотвращено, что оно шло само собою, уже независимо от воли людей, и должно было совершиться. Денисов первый вышел вперед до барьера и провозгласил:
– Так как п'отивники отказались от п'ими'ения, то не угодно ли начинать: взять пистолеты и по слову т'и начинать сходиться.
– Г…'аз! Два! Т'и!… – сердито прокричал Денисов и отошел в сторону. Оба пошли по протоптанным дорожкам всё ближе и ближе, в тумане узнавая друг друга. Противники имели право, сходясь до барьера, стрелять, когда кто захочет. Долохов шел медленно, не поднимая пистолета, вглядываясь своими светлыми, блестящими, голубыми глазами в лицо своего противника. Рот его, как и всегда, имел на себе подобие улыбки.
– Так когда хочу – могу стрелять! – сказал Пьер, при слове три быстрыми шагами пошел вперед, сбиваясь с протоптанной дорожки и шагая по цельному снегу. Пьер держал пистолет, вытянув вперед правую руку, видимо боясь как бы из этого пистолета не убить самого себя. Левую руку он старательно отставлял назад, потому что ему хотелось поддержать ею правую руку, а он знал, что этого нельзя было. Пройдя шагов шесть и сбившись с дорожки в снег, Пьер оглянулся под ноги, опять быстро взглянул на Долохова, и потянув пальцем, как его учили, выстрелил. Никак не ожидая такого сильного звука, Пьер вздрогнул от своего выстрела, потом улыбнулся сам своему впечатлению и остановился. Дым, особенно густой от тумана, помешал ему видеть в первое мгновение; но другого выстрела, которого он ждал, не последовало. Только слышны были торопливые шаги Долохова, и из за дыма показалась его фигура. Одной рукой он держался за левый бок, другой сжимал опущенный пистолет. Лицо его было бледно. Ростов подбежал и что то сказал ему.
– Не…е…т, – проговорил сквозь зубы Долохов, – нет, не кончено, – и сделав еще несколько падающих, ковыляющих шагов до самой сабли, упал на снег подле нее. Левая рука его была в крови, он обтер ее о сюртук и оперся ею. Лицо его было бледно, нахмуренно и дрожало.
– Пожалу… – начал Долохов, но не мог сразу выговорить… – пожалуйте, договорил он с усилием. Пьер, едва удерживая рыдания, побежал к Долохову, и хотел уже перейти пространство, отделяющее барьеры, как Долохов крикнул: – к барьеру! – и Пьер, поняв в чем дело, остановился у своей сабли. Только 10 шагов разделяло их. Долохов опустился головой к снегу, жадно укусил снег, опять поднял голову, поправился, подобрал ноги и сел, отыскивая прочный центр тяжести. Он глотал холодный снег и сосал его; губы его дрожали, но всё улыбаясь; глаза блестели усилием и злобой последних собранных сил. Он поднял пистолет и стал целиться.
– Боком, закройтесь пистолетом, – проговорил Несвицкий.
– 3ак'ойтесь! – не выдержав, крикнул даже Денисов своему противнику.
Пьер с кроткой улыбкой сожаления и раскаяния, беспомощно расставив ноги и руки, прямо своей широкой грудью стоял перед Долоховым и грустно смотрел на него. Денисов, Ростов и Несвицкий зажмурились. В одно и то же время они услыхали выстрел и злой крик Долохова.
– Мимо! – крикнул Долохов и бессильно лег на снег лицом книзу. Пьер схватился за голову и, повернувшись назад, пошел в лес, шагая целиком по снегу и вслух приговаривая непонятные слова:
– Глупо… глупо! Смерть… ложь… – твердил он морщась. Несвицкий остановил его и повез домой.
Ростов с Денисовым повезли раненого Долохова.
Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.