Катастрофа ТС-62 под Минском

Катастрофа ТС-62 под Минском
С-47 (прототип ТС-62)
Общие сведения
Дата	30 декабря 1948 года
Время	09:20
Причина	Не установлена
Место	д. Петровщина, Минский район Минской области, близ аэропорта Минск (БССР, СССР)
Воздушное судно
Модель	ТС-62
Авиакомпания	Аэрофлот (МУТА ГВФ, 15 ато)
Пункт вылета	Минск
Пункт назначения	Внуково (Москва, РСФСР)
Бортовой номер	СССР-Л1017
Дата выпуска	25 апреля 1945 года
Экипаж	4
Погибшие	3
Выживших	1

В четверг 30 декабря 1948 года в Минском районе Минской области вскоре после вылета разбился ТС-62 компании Аэрофлот, в результате чего погибли 3 человека.

Предшествующие обстоятельства

4 декабря ТС-62 борт СССР-Л1017 осуществлял посадку в Минском аэропорту, когда при пробеге по ВПП на правом шасси произошёл обрыв заднего узла подкоса. В результате правая стойка шасси сложилась и самолёт упал на правое крыло. В результате данного серьёзного инцидента у ТС-62 на правом крыле погнуло лопасти винта и произошла деформация щитков, элерона, концевого обтекателя правой консоли, капота и корзины правого маслорадиатора.

Ремонтная бригада прибыла с АРБ-400 и в период с 15 по 21 декабря выполнила ремонт самолёта. При этом бригадир, с целью снижения объёма работ, принял решение не заменять погнутый концевой обтекатель новым, а отремонтировать старый. Для более детального ремонта требовалось перегнать ТС-62 на АРБ-400 во аэропорт Внуково (Москва).

Катастрофа

Для перегонки самолёта прибыл экипаж из 15 ато, состоящий из командира Тимофея Гаврилова, второго пилота Фёдора Мазурова, бортмеханика Николая Крючкова и бортрадиста Петра Малинина. Из-за разных причин вылет задерживался до 30 декабря, при этом облёт самолёта не проводился.

30-го числа в 08:25 директор Минского аэропорта получил штормовое предупреждение, согласно которому с 09:30 и до 13:30 ожидалось понижение облачности ниже 100 метров, а также образование тумана при видимости менее 1000 метров. Погодный минимум для данного аэропорта был следующий: высота облачности 100 метров при горизонтальной видимости 1000 метров. Однако экипажи вылетевших в 08:30 и 08:45 самолётов доложили, что облачность опустилась уже до 75 метров. После этого командиру экипажа перегоняемого ТС-62 выдали бюллетень погоды, в котором значилась высота облачности 75 метров, а горизонтальная видимость — 2 километра. Погодный минимум был ниже необходимого, однако в 09:15 борт СССР-Л1017 вылетел из аэропорта по магнитному курсу 300°. Экипаж доложил о взлёте, после чего на связь уже больше не выходил.

Самолёт совершил первый разворот и вошёл в облачность. Однако через минуту—полторы, по свидетельствам очевидцев, он вновь вышел из облаков в районе деревни Петровщина, летя при этом с правым креном. ТС-62 опустился и на протяжении 50 метров цеплял землю, после чего приподнялся, пролетел 25 метров, опустился и снова начал цеплять землю на протяжении 30 метров, после опять подлетел, но через 20 метров врезался в землю носом, правым мотором и крылом. Крыло оторвало, но ТС-62 подлетел, развернулся в полёте на 180° и через 100 метров от предыдущего удара вновь врезался в землю и загорелся. ТС-62 разбился в 2 километрах к северо-западу (азимут 300°) от аэропорта вылета. Погибли командир, второй пилот и бортмеханик, бортрадист получил ушибы, но выжил.

В катастрофе погиб герой Советского Союза майор ВВС Тимофей Кузьмич Гаврилов (командир экипажа).

Расследование

Изначально следственная комиссия сделала вывод, что причиной катастрофы стало изменение ремонта работ, в результате чего был установлен старый концевой обтекатель, при этом ремонтная бригада не могла проверить его внутренний набор обтекателя, который мог быть поломан. Таким образом, по мнению комиссии, произошла деформация концевого обтекателя, в результате чего заклинило элерон на правом крыле.

Однако вскоре ГосНИИ ГВФ провёл испытания, который обнаружили ошибочность первоначальной версии. Ремонтная бригада поставила на повреждённые места 8 заплат, а испытания обтекателя показали, что ремонт позволял безопасно перегнать самолёт на базу во Внуково. По данным испытаний выявилось, что элерон зажало из-за изгиба концевого обтекателя крыла на 10°, при этом сам концевой обтекатель разрушился ещё раньше из-за нагрузки в 1200 килограмм — на 30 % выше расчётной. На основании испытаний, ГосНИИ ГВФ сделала вывод:

Причиной катастрофы не могло являться зажатие элерона при деформации концевого обтекателя. Зажатие происходит только при полном разрушении обтекателя. При этом элерон выводится из зажатия при усилии на штурвал 30-40 кг. Разрушение концевого обтекателя в воздухе может быть только при выходе из строя на 70-80% его силового набора. Осмотренный силовой набор концевого обтекателя самолета Л-1017 не дает оснований считать, что он был выпущен в полет с таким ослаблением.

—

Реальная причина катастрофы так и не была установлена.

Отрывок, характеризующий Катастрофа ТС-62 под Минском

Тихон знал привычку князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретил вопросительно сердитый взгляд лица, появившегося из под рубашки.
– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.
Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.
Княжна Марья подходила в этот день с особенным трепетом к двери кабинета. Ей казалось, что не только все знают, что нынче совершится решение ее судьбы, но что и знают то, что она об этом думает. Она читала это выражение в лице Тихона и в лице камердинера князя Василья, который с горячей водой встретился в коридоре и низко поклонился ей.
Старый князь в это утро был чрезвычайно ласков и старателен в своем обращении с дочерью. Это выражение старательности хорошо знала княжна Марья. Это было то выражение, которое бывало на его лице в те минуты, когда сухие руки его сжимались в кулак от досады за то, что княжна Марья не понимала арифметической задачи, и он, вставая, отходил от нее и тихим голосом повторял несколько раз одни и те же слова.
Он тотчас же приступил к делу и начал разговор, говоря «вы».
– Мне сделали пропозицию насчет вас, – сказал он, неестественно улыбаясь. – Вы, я думаю, догадались, – продолжал он, – что князь Василий приехал сюда и привез с собой своего воспитанника (почему то князь Николай Андреич называл Анатоля воспитанником) не для моих прекрасных глаз. Мне вчера сделали пропозицию насчет вас. А так как вы знаете мои правила, я отнесся к вам.
– Как мне вас понимать, mon pere? – проговорила княжна, бледнея и краснея.
– Как понимать! – сердито крикнул отец. – Князь Василий находит тебя по своему вкусу для невестки и делает тебе пропозицию за своего воспитанника. Вот как понимать. Как понимать?!… А я у тебя спрашиваю.
– Я не знаю, как вы, mon pere, – шопотом проговорила княжна.
– Я? я? что ж я то? меня то оставьте в стороне. Не я пойду замуж. Что вы? вот это желательно знать.
Княжна видела, что отец недоброжелательно смотрел на это дело, но ей в ту же минуту пришла мысль, что теперь или никогда решится судьба ее жизни. Она опустила глаза, чтобы не видеть взгляда, под влиянием которого она чувствовала, что не могла думать, а могла по привычке только повиноваться, и сказала:
– Я желаю только одного – исполнить вашу волю, – сказала она, – но ежели бы мое желание нужно было выразить…
Она не успела договорить. Князь перебил ее.
– И прекрасно, – закричал он. – Он тебя возьмет с приданным, да кстати захватит m lle Bourienne. Та будет женой, а ты…
Князь остановился. Он заметил впечатление, произведенное этими словами на дочь. Она опустила голову и собиралась плакать.
– Ну, ну, шучу, шучу, – сказал он. – Помни одно, княжна: я держусь тех правил, что девица имеет полное право выбирать. И даю тебе свободу. Помни одно: от твоего решения зависит счастье жизни твоей. Обо мне нечего говорить.
– Да я не знаю… mon pere.
– Нечего говорить! Ему велят, он не только на тебе, на ком хочешь женится; а ты свободна выбирать… Поди к себе, обдумай и через час приди ко мне и при нем скажи: да или нет. Я знаю, ты станешь молиться. Ну, пожалуй, молись. Только лучше подумай. Ступай. Да или нет, да или нет, да или нет! – кричал он еще в то время, как княжна, как в тумане, шатаясь, уже вышла из кабинета.
Судьба ее решилась и решилась счастливо. Но что отец сказал о m lle Bourienne, – этот намек был ужасен. Неправда, положим, но всё таки это было ужасно, она не могла не думать об этом. Она шла прямо перед собой через зимний сад, ничего не видя и не слыша, как вдруг знакомый шопот m lle Bourienne разбудил ее. Она подняла глаза и в двух шагах от себя увидала Анатоля, который обнимал француженку и что то шептал ей. Анатоль с страшным выражением на красивом лице оглянулся на княжну Марью и не выпустил в первую секунду талию m lle Bourienne, которая не видала ее.
«Кто тут? Зачем? Подождите!» как будто говорило лицо Анатоля. Княжна Марья молча глядела на них. Она не могла понять этого. Наконец, m lle Bourienne вскрикнула и убежала, а Анатоль с веселой улыбкой поклонился княжне Марье, как будто приглашая ее посмеяться над этим странным случаем, и, пожав плечами, прошел в дверь, ведшую на его половину.
Через час Тихон пришел звать княжну Марью. Он звал ее к князю и прибавил, что и князь Василий Сергеич там. Княжна, в то время как пришел Тихон, сидела на диване в своей комнате и держала в своих объятиях плачущую m lla Bourienne. Княжна Марья тихо гладила ее по голове. Прекрасные глаза княжны, со всем своим прежним спокойствием и лучистостью, смотрели с нежной любовью и сожалением на хорошенькое личико m lle Bourienne.
– Non, princesse, je suis perdue pour toujours dans votre coeur, [Нет, княжна, я навсегда утратила ваше расположение,] – говорила m lle Bourienne.
– Pourquoi? Je vous aime plus, que jamais, – говорила княжна Марья, – et je tacherai de faire tout ce qui est en mon pouvoir pour votre bonheur. [Почему же? Я вас люблю больше, чем когда либо, и постараюсь сделать для вашего счастия всё, что в моей власти.]
– Mais vous me meprisez, vous si pure, vous ne comprendrez jamais cet egarement de la passion. Ah, ce n'est que ma pauvre mere… [Но вы так чисты, вы презираете меня; вы никогда не поймете этого увлечения страсти. Ах, моя бедная мать…]
– Je comprends tout, [Я всё понимаю,] – отвечала княжна Марья, грустно улыбаясь. – Успокойтесь, мой друг. Я пойду к отцу, – сказала она и вышла.
Князь Василий, загнув высоко ногу, с табакеркой в руках и как бы расчувствованный донельзя, как бы сам сожалея и смеясь над своей чувствительностью, сидел с улыбкой умиления на лице, когда вошла княжна Марья. Он поспешно поднес щепоть табаку к носу.
– Ah, ma bonne, ma bonne, [Ах, милая, милая.] – сказал он, вставая и взяв ее за обе руки. Он вздохнул и прибавил: – Le sort de mon fils est en vos mains. Decidez, ma bonne, ma chere, ma douee Marieie qui j'ai toujours aimee, comme ma fille. [Судьба моего сына в ваших руках. Решите, моя милая, моя дорогая, моя кроткая Мари, которую я всегда любил, как дочь.]