Саваннакхет (город)

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Кейсон Фомвихан (город)»)
Перейти к: навигация, поиск
Город
Саваннакхет
лаос. ໄກສອນ ພົມວິຫານ
Страна
Лаос
Провинция
Саваннакхет
Координаты
Прежние названия
до 2005 — Саваннакхет
Население
120 000 человек
Конфессиональный состав
Часовой пояс
Показать/скрыть карты

Саваннакхе́т[1] (лаос. ໄກສອນ ພົມວິຫານ) — город в Лаосе на реке Меконг, административный центр провинции Саваннакхет; является районом провинции Саваннакхет. Второй по величине город Лаоса.



История

В 2005 года город был переименован в честь президента Лаоса Кейсона Фомвихана (правильно — «Пхомвихана», но в русских СМИ уже закрепилась неправильная транскрипция его фамилии), который родился в деревне, ныне находящейся на территории этого района. Однако, во многих современных картах, как русскоязычных, так и англоязычных, город значится под прежним названием — Саваннакхет.[2] Все указатели и названия в городе, также содержат только версию Саваннакхет.

Транспорт

«Второй мост тайско-лаосской дружбы» через Меконг, открытый в 2007 году, соединяет город с таиландской провинцией Мукдахан. Шоссе на восток связывает город с пограничным вьетнамским пунктом Лаобао (провинция Куангчи). Аэропорт близ города.

Напишите отзыв о статье "Саваннакхет (город)"

Примечания

  1. Географический энциклопедический словарь: географические названия / Под ред. А. Ф. Трёшникова. — 2-е изд., доп.. — М.: Советская энциклопедия, 1989. — С. 406. — 210 000 экз. — ISBN 5-85270-057-6.
  2. Географический атлас офицера. М.: Военно-топографическое управление, 2008.


Отрывок, характеризующий Саваннакхет (город)

Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.