Клайн, Ральф (тренер)

Ральф Клайн
Завершил карьеру
Позиция:	тренер
Гражданство:	Израиль Израиль
Дата рождения:	29 июля 1931(1931-07-29)
Место рождения:	Берлин, Германия
Дата смерти:	7 августа 2008(2008-08-07) (77 лет)
Место смерти:	Рамат-Ган,Израиль
Команды Вац (1948—50) Маккаби (Тель-Авив) (1951—64) Сборная Израиля (1951—64) Тренировал команды Юношеские сборные Израиля (1966—74) Хапоэль (Ган-Шмуэль) (1966) Маккаби (Тель-Авив) (1969—71) Хапоэль (Иерусалим) (1973) Хапоэль (Хайфа) (1975) Маккаби (Тель-Авив) (1976—80, 1982—83) Сборная Израиля (1976—83) Сатурн (Кёльн) (1983—85) Сборная ФРГ(1983—87) Маккаби (Тель-Авив) (1987—88) Хапоэль (Тель-Авив) (1991—92) Хапоэль (Холон) (1994) Маккаби (Тель-Авив) (1995) Личные награды и достижения Лауреат Премии Израиля Тренер 50-летия (Израиль) Тренер года (ФРГ)

Не следует путать с канадским политиком.

Ральф Клайн (ивр. ‏רלף קליין‏‎; нем. Ralph Klein; 29 июля 1931, Берлин — 7 августа 2008, Рамат-Ган) — израильский баскетболист, баскетбольный тренер и спортивный обозреватель.

• В качестве игрока — шестикратный чемпион Израиля и шестикратный обладатель Кубка Израиля
• В качестве тренера — обладатель Кубка европейских чемпионов (1977), серебряный призёр чемпионата Европы по баскетболу (1979), 12-кратный чемпион и 13-кратный обладатель Кубка Израиля
• «Тренер 50-летия» (Израиль, 1997)
• Лауреат Премии Израиля (2006)

Биография

Детство, юность и игровая карьера

Ральф Клайн родился в 1931 году в Берлине в семье зажиточных венгерских евреев, перебравшихся в Германию и ведших там прибыльное дело. Незадолго до начала Второй мировой войны его семья вернулась в Будапешт, но в ходе войны отец Ральфа, Рудольф, был отправлен из Венгрии в Освенцим, где погиб. Ральф и другие члены его семьи остались в живых благодаря деятельности праведника мира, шведского дипломата Рауля Валленберга, хотя и потеряли практически все средства к существованию.

В 16 лет Ральф начал активно заниматься спортом. Он записался в футбольную школу клуба МТК, но вскоре его тренер посоветовал ему перейти в баскетбол или гандбол. Ральф выбрал баскетбол и вскоре уже играл в составе команды «Вац» в высшей лиге чемпионата Венгрии.

В 1951 году Клайн репатриировался в Израиль и стал игроком команды «Маккаби» (Тель-Авив). Приехав в Израиль без денег и без знания языка, он благодаря трудолюбию и упорству сумел преодолеть трудности абсорбции в новой стране и недоверие местных уроженцев и завоевал место в стартовом составе как клуба, так и сборной страны. в 1959 году он был избран капитаном «Маккаби» и сборной Израиля. Клайн провёл за «сине-жёлтых» 14 сезонов и столько же лет выступал за сборную, сыграв в её рядах на пяти чемпионатах Европы, одном чемпионате мира и в олимпийском турнире 1952 года. В общей сложности он провёл за сборную 68 игр. В 1959 году в Стамбуле он вошёл в число пяти лучших бомбардиров Европы. В составе «Маккаби» он шесть раз становился чемпионом Израиля и столько же раз выигрывал Кубок Израиля.

Профессиональная тренерская карьера

После окончания игровой карьеры в 1964 году Клайн занялся тренерской работой. Около десятилетия он тренировал юниорские и молодёжные сборные Израиля, в 1972 году добравшись с молодёжной командой до четвёртого места на чемпионате Европы. В эти годы он также тренировал несколько клубов, включая родной тель-авивский «Маккаби». Всё это время он посещал курсы повышения квалификации вместе с ведущими тренерами студенческих команд США, одним из первых применив американскую тренерскую практику в Европе.

После сезона 1975 года, проведённого с командой «Хапоэль» (Хайфа), Клайн вновь принял под своё руководство тель-авивский «Маккаби» и одновременно главную сборную Израиля. Уже в 1977 году Клайн с «Маккаби» принёс Израилю первый титул в наиболее престижном европейском клубном турнире — Кубке европейских чемпионов, — по пути к победе обыграв московский ЦСКА. Через два года в Италии Клайн со сборной завоевал единственные за её историю медали чемпионата Европы, а в 1980 году второй раз дошёл с «Маккаби» до финала Кубке европейских чемпионов, уступив титул мадридскому «Реалу».

Клайн продолжал тренировать сборную Израиля до 1983 года, когда с ним заключили контракт западногерманский клуб «Сатурн» (Кёльн) и сборная ФРГ. Клайн тренировал «Сатурн» два года, а сборную ФРГ — четыре, за это время приведя её к восьмому месту на Олимпиаде в Лос-Анджелесе и пятому — на чемпионате Европы. В 1985 году по результатам опроса в западногерманской прессе он был признан баскетбольным тренером года, а в 1986 году — тренером года по всем видам спорта.

В 1987 году Клайн ещё на один сезон возглавил тель-авивский «Маккаби» и в третий раз дошёл с ним до финала Кубка европейских чемпионов, где тель-авивцы проиграли соперникам из Милана. С 1988 года он занимал пост главного тренера всех сборных команд Израиля, оставаясь на этой должности до 1991 года, когда принял под своё руководство другой тель-авивский клуб, «Хапоэль». За единственный сезон с «Хапоэлем» Клайн сумел завоевать для команды Кубок Израиля. Всего за тренерскую карьеру он выиграл 13 Кубков Израиля (12 из них с «Маккаби») и 12 чемпионатов страны (все с «Маккаби»). Последние титулы он завоевал с «Маккаби» в 1995 году. В 1996 году он был признан лучшим тренером «Маккаби» (Тель-Авив) за всю историю клуба (это произошло до того, как в 2000-е годы «Маккаби» трижды выиграл главный европейский баскетбольный трофей с Пини Гершоном). Последним профессиональным клубом Клайна стал «Маккаби» (Нетания), который он вывел в первую лигу.

Дальнейшая деятельность

После окончания карьеры профессионального тренера Клайн продолжал работать с молодыми спортсменами. Под его руководством команда девочек из школы «Хадасим» выигрывала чемпионаты и Кубки Израиля и участвовала в чемпионате мира среди школ, а сборная колледжа им. Рупина выиграла студенческий чемпионат страны. Клайн также с 1995 по 2000 год преподавал в Институте им. Уингейта в Нетании, специализируясь в частности на подготовке тренеров. С 2002 по 2004 год он был спортивным комментатором на израильском телевидении.

Ральф Кляйн умер от рака в больнице «Шиба» (Рамат-Ган) 7 августа 2008 года.

Награды и премии

В 1997 году Клайн был признан лучшим тренером Израиля за 50 лет существования страны; этот титул был ему присвоен министерством образования Израиля. В 2004 году он был включён в число семи человек, удостоенных чести зажечь менору в ходе празднования 56-й годовщины независимости Израиля. В 2006 году он вместе с футбольным вратарём Яаковом Ходоровым стал лауреатом Премии Израиля.

Ссылки

• [cms.education.gov.il/EducationCMS/Units/PrasIsrael/Tashsav/RalfKlein/KorotHaimKlein.htm Биография] на сайте Государственных премий Израиля  (иврит)
• Марк Либовин. [www.lechaim.ru/ARHIV/198/k1.htm Ральф Клайн. Большой Человек и великий тренер]. Лехаим №10 (198) (Октябрь 2008). Проверено 30 сентября 2011. [www.webcitation.org/67i8euVkq Архивировано из первоисточника 17 мая 2012].

Отрывок, характеризующий Клайн, Ральф (тренер)

– Едва ли я воспользуюсь вашим гостеприимством, господа, и теперь мне пора ехать, – взглядывая на часы, сказал Болконский.
– Куда?
– К императору.
– О! о! о!
– Ну, до свидания, Болконский! До свидания, князь; приезжайте же обедать раньше, – пocлшaлиcь голоса. – Мы беремся за вас.
– Старайтесь как можно более расхваливать порядок в доставлении провианта и маршрутов, когда будете говорить с императором, – сказал Билибин, провожая до передней Болконского.
– И желал бы хвалить, но не могу, сколько знаю, – улыбаясь отвечал Болконский.
– Ну, вообще как можно больше говорите. Его страсть – аудиенции; а говорить сам он не любит и не умеет, как увидите.


На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.
Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел.
– Скажите, когда началось сражение? – спросил он поспешно.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.
– В котором часу началось сражение? – спросил император.
– Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, – сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел.
Но император улыбнулся и перебил его:
– Сколько миль?
– Откуда и докуда, ваше величество?
– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]