Клаус, Георг

Георг Клаус
Georg Klaus
Дата рождения:	28 декабря 1912(1912-12-28)
Место рождения:	Нюрнберг
Дата смерти:	29 июля 1974(1974-07-29) (61 год)
Место смерти:	Берлин, ГДР
Научная сфера:	философия
Учёная степень:	доктор наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Университет Эрлангена — Нюрнберга
Награды и премии:

Георг Клаус (нем. Georg Klaus; 28 декабря 1912, Нюрнберг — 29 июля 1974, Берлин, ГДР) — немецкий учёный-философ, кибернетик и шахматист. Член Академии наук ГДР (1961).

Биография

Георг Клаус учился в Университете Эрлангена — Нюрнберга. Состоял в Коммунистической (КПГ), а затем в Социалистической единой (СЕПГ) партиях Германии.

Из-за своей политической деятельности был арестован в 1933 году и осуждён за государственную измену. Провёл два года в Нюрнбергской тюрьме, затем три года (до 1939 года) в концентрационном лагере Дахау. Был призван в вермахт в 1942 году, участник Второй мировой войны. Награждён Железным крестом 2-го класса.

Степень доктора наук в педагогике (1948) и хабилитация в философии (1950) Йенского университета. С 1950 года — профессор Йенского университета, с 1953 года — профессор Берлинского университета имени Гумбольдта. В 1959—1969 годах — директор Института философии Академии наук ГДР.

Дважды лауреат Национальной премии ГДР (1959, 1964).

Некоторые труды

Труды, опубликованные в русском переводе

• Введение в формальную логику, М., 1960
• Иезуиты, бог, материя, М., 1961
• Кибернетика и философия (нем. Kybernetik in philosophischer Sicht), М., 1963
• Кибернетика и общество, М., 1967
• Сила слова. Гносеологический и прагматический анализ языка. М., 1967

Ссылки

• Клаус, Георг // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>

Отрывок, характеризующий Клаус, Георг

У кутил, у этих мужских магдалин, есть тайное чувство сознания невинности, такое же, как и у магдалин женщин, основанное на той же надежде прощения. «Ей всё простится, потому что она много любила, и ему всё простится, потому что он много веселился».
Долохов, в этом году появившийся опять в Москве после своего изгнания и персидских похождений, и ведший роскошную игорную и кутежную жизнь, сблизился с старым петербургским товарищем Курагиным и пользовался им для своих целей.
Анатоль искренно любил Долохова за его ум и удальство. Долохов, которому были нужны имя, знатность, связи Анатоля Курагина для приманки в свое игорное общество богатых молодых людей, не давая ему этого чувствовать, пользовался и забавлялся Курагиным. Кроме расчета, по которому ему был нужен Анатоль, самый процесс управления чужою волей был наслаждением, привычкой и потребностью для Долохова.
Наташа произвела сильное впечатление на Курагина. Он за ужином после театра с приемами знатока разобрал перед Долоховым достоинство ее рук, плеч, ног и волос, и объявил свое решение приволокнуться за нею. Что могло выйти из этого ухаживанья – Анатоль не мог обдумать и знать, как он никогда не знал того, что выйдет из каждого его поступка.
– Хороша, брат, да не про нас, – сказал ему Долохов.
– Я скажу сестре, чтобы она позвала ее обедать, – сказал Анатоль. – А?
– Ты подожди лучше, когда замуж выйдет…
– Ты знаешь, – сказал Анатоль, – j'adore les petites filles: [обожаю девочек:] – сейчас потеряется.
– Ты уж попался раз на petite fille [девочке], – сказал Долохов, знавший про женитьбу Анатоля. – Смотри!
– Ну уж два раза нельзя! А? – сказал Анатоль, добродушно смеясь.


Следующий после театра день Ростовы никуда не ездили и никто не приезжал к ним. Марья Дмитриевна о чем то, скрывая от Наташи, переговаривалась с ее отцом. Наташа догадывалась, что они говорили о старом князе и что то придумывали, и ее беспокоило и оскорбляло это. Она всякую минуту ждала князя Андрея, и два раза в этот день посылала дворника на Вздвиженку узнавать, не приехал ли он. Он не приезжал. Ей было теперь тяжеле, чем первые дни своего приезда. К нетерпению и грусти ее о нем присоединились неприятное воспоминание о свидании с княжной Марьей и с старым князем, и страх и беспокойство, которым она не знала причины. Ей всё казалось, что или он никогда не приедет, или что прежде, чем он приедет, с ней случится что нибудь. Она не могла, как прежде, спокойно и продолжительно, одна сама с собой думать о нем. Как только она начинала думать о нем, к воспоминанию о нем присоединялось воспоминание о старом князе, о княжне Марье и о последнем спектакле, и о Курагине. Ей опять представлялся вопрос, не виновата ли она, не нарушена ли уже ее верность князю Андрею, и опять она заставала себя до малейших подробностей воспоминающею каждое слово, каждый жест, каждый оттенок игры выражения на лице этого человека, умевшего возбудить в ней непонятное для нее и страшное чувство. На взгляд домашних, Наташа казалась оживленнее обыкновенного, но она далеко была не так спокойна и счастлива, как была прежде.