Климов, Иван Дмитриевич

	Иван Дмитриевич Климов
Дата рождения	11 (24) июня 1904
Место рождения	село Волосово-Звягино, Козельский уезд, Калужская губерния,
Дата смерти	29 октября 1978 (74 года)
Место смерти	Москва
Принадлежность	СССР
Род войск	Авиация
Годы службы	1926 — 1959 годы
Звание	<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение
Командовал	27-й истребительный авиационный полк ; 24-я истребительная авиационная дивизия ; 6-й истребительный авиационный корпус ; 236-я истребительная авиационная дивизия ; 5-й истребительный авиационный корпус
Сражения/войны	Великая Отечественная война

В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Климов.

В Википедии есть статьи о других людях с такими же именем и фамилией: Климов, Иван.

Иван Дмитриевич Климов (11 (24) июня 1904 года, село Волосово-Звягино, Козельский уезд, Калужская губерния — 29 октября 1978 года, Москва) — советский военный деятель, генерал-полковник авиации (1944).

Депутат Верховного Совета СССР 1 созыва.

Начальная биография

Иван Дмитриевич Климов родился 11 (24) июня 1904 года в селе Волосово-Звягино Козельского уезда Калужской губернии (ныне Козельский район Калужской области) в семье железнодорожника.

В 1920 году, одновременно с учёбой 2-й ступени, окончил школу ученичества связи при станции Тула и с июня работал телеграфистом на ней. Вскоре был выбран на должность секретаря ячейки Общества добровольного Воздушного флота и члена губернского совета по планерной секции.

Военная служба

Довоенное время

В мае 1926 года был призван в ряды РККА и направлен на учёбу в Военно-теоретическую школу ВВС РККА (Ленинград), после окончания которой в июле 1927 года был направлен на учёбу 1-ю военную школу лётчиков имени А. Ф. Мясникова, по окончании которой в декабре 1928 года был назначен на должность младшего лётчика в 17-й авиационной истребительной эскадрилье (15-я авиабригада), расположенной в составе Белорусского военного округа, а затем передислоцированного в Брянск (Московский военный округ). В марте 1930 года был назначен на должность командира авиазвена 17-й и 13-й авиаэскадрилий 15-я авиабригады, в сентябре 1932 года — на должность командира звена 71-го отдельного авиаотряда, в ноябре 1932 года — на должность командира авиаотряда 118-й авиационной истребительной эскадрильи, расположенной в Воронеже, а затем передислоцированной в Люберцы. В феврале 1934 года был назначен на должность командира авиаотряда в составе авиаэскадрильи особого назначения НИИ ВВС.

В мае 1936 года за успехи в учебно-боевой и политической подготовке и овладение в совершенстве техникой был награждён орденом Красной Звезды, а в 1937 года Иван Дмитриевич Климов был избран от Ростовского избирательного округа Ярославской области депутатом Верховного Совета СССР 1 созыва.

В мае 1938 года был назначен на должность командира 27-го истребительного авиационного полка, дислоцированного в городе Клин (Московский военный округ).

В 1939 году вступил в ряды ВКП(б).

В августе 1940 года Климов был назначен на должность заместителя командира, а в декабре — на должность командира 24-й истребительной авиационной дивизии (Московский военный округ).

Великая Отечественная война

В конце июня 1941 года дивизия под командованием И. Д. Климова была направлена на формирование 6-го истребительного авиационного корпуса, а Климов 4 июля был назначен на должность командира корпуса, который в ночь на 22 июля 1941 года отразил массированный налёт авиации противника количеством более 220 тяжёлых бомбардировщиков на Москву.

9 ноября 1941 года Климов был назначен на должность заместителя командующего Войсками ПВО по истребительной авиации — командующего истребительной авиацией ПВО РККА. С 20 марта 1942 года состоял в распоряжении командующего ВВС Красной Армии, после чего в апреле 1942 года был назначен на должность командующего 15-й ударной авиационной группой Северо-Кавказского стратегического направления, а в июне — на должность командира 236-й истребительной авиационной дивизии 5-й воздушной армии Северо-Кавказского фронта.

В июле 1942 года И. Д. Климов и штурман Д. Л. Калараш на истребителе вылетели в район Ростова-на-Дону и были сбиты недалеко от линии фронта, из-за чего они выпрыгнули с парашютами, в результате чего Климов был тяжело ранен и доставлен на У-2 в госпиталь.

После излечения в октябре 1942 года был назначен на должность начальника отдела истребительной авиации Инспекции ВВС Красной Армии при заместителе наркома обороны СССР, в феврале 1943 года — на должность командира 5-го истребительного авиационного корпуса, принимавшего участие в ходе Харьковской, Ржевско-Вяземской, Орловской и Брянской наступательных операций.

В июле 1943 года Климов был вновь назначен на должность командира истребительной авиацией ПВО Красной Армии — заместителя командующего артиллерией Красной Армии по истребительной авиации.

Послевоенная карьера

В 1946 году был назначен на должность командующего истребительной авиацией — заместителя командующего войсками ПВО страны по истребительной авиации.

В январе 1947 года был направлен на учёбу в Высшую военную академию имени К. Е. Ворошилова, по окончании которой в феврале 1949 года был назначен на должность генерал-инспектора истребительной авиации Главной инспекции Вооружённых сил, в июле 1950 года — на должность заместителя Главного инспектора Советской Армии по ВВС, в мае 1953 года — на должность генерал-инспектора ВВС, а в августе 1956 года — на должность старшего военного советника командующего ПВО и ВВС — заместителя Главного военного советника по ПВО и ВВС Министерства обороны Народной Республики Болгарии.

Генерал-полковник Иван Дмитриевич Климов в феврале 1959 года вышел в запас. Умер 29 октября 1978 года в Москве.

Награды

Звания

Память

Напишите отзыв о статье "Климов, Иван Дмитриевич"

Литература

Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комкоры. Военный биографический словарь / Под общей редакцией М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2006. — Т. 2. — С. 319—320. — ISBN 5-901679-08-3.
Гречко С. Н. [militera.lib.ru/memo/russian/grechko_sn/index.html Решения принимались на земле]. — М.: Воениздат. — Т. 1984.
Журавлёв Д. А. [militera.lib.ru/memo/russian/zhuravlev_da/index.html Огневой щит Москвы]. — М.: Воениздат, 1972. — С. 232. — (Военные мемуары). — 100 000 экз.
Стефановский П. М. [militera.lib.ru/memo/russian/stefanovsky/index.html Триста неизвестных]. — М.: Воениздат, 1968.

Отрывок, характеризующий Климов, Иван Дмитриевич

– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир , [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу происшедшие в них перемены.
– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.