Кунгуров, Гавриил Филиппович
Поделись знанием:
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
– Ах, не говорите мне про мой полк, – отвечал Пьер, целуя руку хозяйке и садясь подле нее. – Он мне так надоел!
– Вы ведь, верно, сами будете командовать им? – сказала Жюли, хитро и насмешливо переглянувшись с ополченцем.
Ополченец в присутствии Пьера был уже не так caustique, и в лице его выразилось недоуменье к тому, что означала улыбка Жюли. Несмотря на свою рассеянность и добродушие, личность Пьера прекращала тотчас же всякие попытки на насмешку в его присутствии.
– Нет, – смеясь, отвечал Пьер, оглядывая свое большое, толстое тело. – В меня слишком легко попасть французам, да и я боюсь, что не влезу на лошадь…
В числе перебираемых лиц для предмета разговора общество Жюли попало на Ростовых.
– Очень, говорят, плохи дела их, – сказала Жюли. – И он так бестолков – сам граф. Разумовские хотели купить его дом и подмосковную, и все это тянется. Он дорожится.
– Нет, кажется, на днях состоится продажа, – сказал кто то. – Хотя теперь и безумно покупать что нибудь в Москве.
– Отчего? – сказала Жюли. – Неужели вы думаете, что есть опасность для Москвы?
– Отчего же вы едете?
– Я? Вот странно. Я еду, потому… ну потому, что все едут, и потом я не Иоанна д'Арк и не амазонка.
– Ну, да, да, дайте мне еще тряпочек.
– Ежели он сумеет повести дела, он может заплатить все долги, – продолжал ополченец про Ростова.
– Добрый старик, но очень pauvre sire [плох]. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? – хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера.
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.
– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
| Гавриил Филиппович Кунгуров | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: |
станция Сретенск, Забайкальская область, Российская империя[1] |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Род деятельности: |
прозаик, детский писатель, литературовед, литературный критик |
| Направление: |
проза |
| Жанр: |
рассказ, повесть |
| Язык произведений: | |
| Дебют: |
«Топка» (1935) |
| Награды: |
|
| [lib.ru/HIST/KUNGUROW/ Произведения на сайте Lib.ru] | |
Кунгу́ров Гаврии́л Фили́ппович (25 марта [7 апреля] 1903, станция Сретенск, Забайкальская область[1] — 13 июня 1981, Иркутск) — русский советский прозаик, детский писатель, публицист, критик, литературовед.
Член Союза писателей СССР; доктор филологических наук, профессор ИГПИ. Член КПСС (с 1928).
Содержание
Биография
Родился 25 марта (7 апреля) 1903 на станции Сретенск Забайкальской области[1] в семье железнодорожника.
В 1924 году окончил Сретенскую учительскую семинарию, переехал в Иркутск. В 1928 году окончил Иркутский государственный университет. Работал учителем, директором школы, преподавателем и заведующим кафедрой в Иркутском педагогическом институте.
В 1959—1962 годах был Ответственным секретарём Иркутского отделения Союза писателей РСФСР.
Скончался 13 июня 1981 года в Иркутске.
Творчество
Публицистическую деятельность начал в 1925 году.
Первая книга — повесть для детей «Топка» вышла в 1935 году.
Автор публицистических и литературоведческих произведений, переводов сказок народов Севера, разнообразных по темам и жанрам художественных произведений для взрослых и детей.
Произведения переведены на болгарский, венгерский, китайский, монгольский, польский, сербский, чешский и другие языки[2].
Награды
- Орден «Знак Почёта» (23.04.1963)
Избранная библиография
- Золотая степь. Рассказы о людях Монголии. — М.: Сов. писатель, 1958. — 259 с. — 30000 экз.
- Албазинская крепость: Историческая повесть. — М.: Мол. гвардия, 1959. — 252 с. — 75000 экз.
- Топка: Повесть. — Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1971. — 132 с. — 100000 экз.
- Оранжевое солнце: Повесть. — М.: Современник, 1976. — 188 с. — 75000 экз.[3]
- Зарубежные издания
- Золотая степь. — Белград: Задружна книга, 1948. — 151 с. — На серб. яз.
- Золотая степь. — Прага, 1948. — 155 с. — На чеш. яз.
- Золотая степь. — Прага, 1949. — 149 с. — На чеш. яз.
- Золотая степь. — Будапешт, 1950. — 133 с. — На венгер. яз.
- Свет не погас. — Варшава, 1951. — 131 с. — На польск. яз.
- Топка / Пер. Стратиева. — София, 1953. — 124 с. — На болг. яз.
- Золотая степь. — Пекин, Хух-Хото, 1956. — 56 с. — На кит. и монг. яз.
- Золотая степь. — Улан-Батор, 1959. — 176 с. — На монг. яз.[2]
Напишите отзыв о статье "Кунгуров, Гавриил Филиппович"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Ныне — город в Забайкальском крае, Россия.
- ↑ 1 2 Писатели Восточной Сибири, 1973, с. 138.
- ↑ Сведения приведены по данным [www.nlr.ru/e-case3/sc2.php/web_gak/lc/49535/147#pict Генерального алфавитного каталога]
Литература
- Макарова Е. Г. Ф. Кунгуров // Литературная Сибирь / Сост.: В. П. Трушкин. — Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1971. — С. 128—132.
- Писатели Восточной Сибири: Биобиблиогр. указат / Под общ. ред. Н. Ю. Кряжинской. — Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1973. — С. 137—140.
- Писатели Восточной Сибири: Биобиблиогр. указат. / Науч. ред.: В. П. Трушкин. — Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1983. — С. 94—97.
- Яновский Н. Н. [feb-web.ru/feb/kle/kle-abc/ke3/ke3-8993.htm Кунгуров] // Краткая литературная энциклопедия / Гл. ред. А. А. Сурков. — М.: Сов. энцикл., 1962—1978. — Т. 3: Иаков — Лакснесс. — 1966. — Стб. 899.
Ссылки
- [detstvo.irkutsk.ru/authors/kungurov/index.html Гавриил Кунгуров] на сайте Писатели Приангарья — детям
- [cbs.irkutsk.ru/face028.htm Гавриил Кунгуров] на сайте ЦБС города Иркутска
|
Это заготовка статьи о писателе России. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Кунгуров, Гавриил Филиппович
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
– Ах, не говорите мне про мой полк, – отвечал Пьер, целуя руку хозяйке и садясь подле нее. – Он мне так надоел!
– Вы ведь, верно, сами будете командовать им? – сказала Жюли, хитро и насмешливо переглянувшись с ополченцем.
Ополченец в присутствии Пьера был уже не так caustique, и в лице его выразилось недоуменье к тому, что означала улыбка Жюли. Несмотря на свою рассеянность и добродушие, личность Пьера прекращала тотчас же всякие попытки на насмешку в его присутствии.
– Нет, – смеясь, отвечал Пьер, оглядывая свое большое, толстое тело. – В меня слишком легко попасть французам, да и я боюсь, что не влезу на лошадь…
В числе перебираемых лиц для предмета разговора общество Жюли попало на Ростовых.
– Очень, говорят, плохи дела их, – сказала Жюли. – И он так бестолков – сам граф. Разумовские хотели купить его дом и подмосковную, и все это тянется. Он дорожится.
– Нет, кажется, на днях состоится продажа, – сказал кто то. – Хотя теперь и безумно покупать что нибудь в Москве.
– Отчего? – сказала Жюли. – Неужели вы думаете, что есть опасность для Москвы?
– Отчего же вы едете?
– Я? Вот странно. Я еду, потому… ну потому, что все едут, и потом я не Иоанна д'Арк и не амазонка.
– Ну, да, да, дайте мне еще тряпочек.
– Ежели он сумеет повести дела, он может заплатить все долги, – продолжал ополченец про Ростова.
– Добрый старик, но очень pauvre sire [плох]. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? – хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера.
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.
– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
Категории:
- Родившиеся 7 апреля
- Родившиеся в 1903 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Сретенске
- Умершие 13 июня
- Умершие в 1981 году
- Умершие в Иркутске
- Писатели по алфавиту
- Писатели СССР
- Писатели России по алфавиту
- Писатели России XX века
- Литературоведы по алфавиту
- Литературоведы СССР
- Литературоведы России
- Литературоведы XX века
- Литературные критики по алфавиту
- Литературные критики СССР
- Литературные критики России
- Литературные критики XX века
- Кавалеры ордена «Знак Почёта»
- Доктора филологических наук
- Русские писатели по алфавиту
- Русские писатели XX века
- Детские писатели по алфавиту
- Детские писатели СССР
- Детские писатели России
- Писатели Иркутска
- Члены Союза писателей СССР
- Члены КПСС
- Выпускники Иркутского государственного университета
- Преподаватели вузов Иркутска
