Лемонис, Такис

Такис Лемонис
Общая информация
Родился	13 января 1960(1960-01-13) (64 года) Кoлон, Афины, Греция
Гражданство	Греция
Позиция	полузащитник
Информация о клубе
Клуб	без клуба
Карьера
Молодёжные клубы
19??—1976	Этникос Элиноросон
1976—1978	Аттикос
Клубная карьера*
1978—1987	Олимпиакос (Пирей)	174 (22)
1987—1991	Левадиакос	118 (24)
1991—1993	Паниониос	28 (3)
Национальная сборная**
1982—1983	Греция	2 (0)
Тренерская карьера
1996—2000	Астерас Зографоу
2000—2002	Олимпиакос (Пирей)
2002—2003	АПОЭЛ
2004—2005	Калитея
2005—2006	Левадиакос
2006	Ксанти
2006—2008	Олимпиакос (Пирей)
2008—2009	Паниониос
2009—2010	Oмония (Никосия)
2010—2011	Паниониос
2012	Панетоликос
2013	Левадиакос
2015—2016	Аль-Раед
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Такис Лемонис (греч. Τάκης Λεμονής; род. 13 января 1960 года, Кoлон, Афины, Греция) — грeческий футболист и футбольный трeнер. Наиболee извeстен в качествe наставника пирейскогo «Олимпиакоса» и кипрских клубов АПОЭЛ и «Oмония».

Карьера игрока

Лемонис начал футбольную карьеру в клубе «Аттикос», после которого с 1978 по 1987 годы играл в «Олимпиакосе». Также играл в клубах «Левадиакос» и «Паниониос», где и завершил карьеру игрока. За всю свою карьеру Лемонис сыграл два матча за сборную Греции.

Карьера тренера

После завершения карьеры игрока, Лемонис учился на курсах тренеров в Англии, и в 1996 году стал главным тренером клуба «Астерас Зографоу». В 2000 году Лемонис вернулся в «Олимпиакос» в качестве помощника тренера, а после увольнения Иоанниса Матзуракиса стал главным тренером. Лемонис достиг большого успеха с «Олимпиакосом», два раза подряд выиграв чемпионат Греции. Покинул команду в октябре 2002 года. После ухода из «Олимпиакоса» тренировал кипрский АПОЭЛ. Также тренировал «Калитею» и «Левадиакос».

В сентябре 2006 года Лемонис снова заменил Иоанниса Матзуракиса, на этот раз уже в клубе «Ксанти». В декабре этого же года ушёл из «Ксанти», подписал шестимесячный контракт с «Олимпиакосом» и заменил Тронда Соллиеда. Хоть в конечном итоге «Олимпиакос» и стал чемпионом, работа Лемониса вызвала бурю недовольств со стороны болельщиков клуба, что было связано с проигрышами в «Дерби вечных врагов», дисквалификацией в Кубке Греции и потерей Ривалдо. Однако, несмотря на это, клуб решил продлить контракт с Лемонисом на два года, что теоретически позволяло Лемонису оставаться в клубе до лета 2009 года. Сезон 2007/08 «Олимпиакос» начал неудачно, с потерь очков в греческой суперлиге. Выездной матч с бременским «Вердером» был решающим для Лемониса. Однако, «Олимпиакос» выиграл этот матч со счётом 1:3 (первая выездная победа в Лиге Чемпионов). Ситуация Лемониса в клубе также улучшилась после победы в выездном матче с «Лацио» в Лиге Чемпионов, домашней победы против «Вердером» (общий счёт 6:1 в пользу «Олимпиакоса») и разгромной победы со счётом 4:0 в матче против «Панатинаикоса» в 1/8 финала Кубка Греции. Тем не менее, после поражения от «Челси» и вылета из Лиги Чемпионов Лемонис был освобождён от должности главного тренера.

12 ноября 2008 года Лемонис подписал контракт с «Паниониос» на оставшуюся часть сезона и занял пост главного тренера вместо Линена Эвальд. Покинул клуб 3 декабря 2008 года после отказа клуба от его просьбы уволить трёх специалистов тренерского штаба.

17 марта 2009 года Лемонис подписал двухлетний контракт с «Oмонией». В 2010 году «Омония» под руководством Лемониса выиграла двадцатый чемпионский титул.

В декабре 2010 года Лемонис вернулся в «Паниониос». Подписал контракт на 2,5 года, с целью спасти клуб от вылета из чемпионата Греции. С приходом Лемониса ситуация клуба заметно улучшилась и «Паниониос» завершил чемпионат в девятой строчке. Однако, в сезоне 2011/12 ситуация была омрачена экономическими трудностями в клубе. В конечном итоге, в конце ноября Лемонис покинул клуб.

В начале февраля 2012 года Лемонис подписал контракт с клубом «Панетоликос», но Лемонису не удалось исправить ситуацию и вытащить клуб из кризиса, и в апреле он покинул клуб.

В середине мая 2013 года Лемонис стал главным тренером «Левадиакос». Ушёл в отставку в октябре 2013 года.

Достижения в карьере игрока

Олимпиакос

• Чемпионат Греции (4): 1980, 1981, 1982, 1987
• Кубок Греции (1): 1981

Достижения в карьере тренера

Олимпиакос

• Чемпионат Греции (4): 2001, 2002, 2007, 2008
• Кубок Греции (1): 2008, 2001 (второе место), 2002 (второе место)

Oмония

• Чемпионат Кипра (1): 2010
• Суперкубок Кипра (1): 2010

Ссылки

• [www.national-football-teams.com/player/22657/Takis_Lemonis.html Профиль в NFT]
• [www.transfermarkt.co.uk/takis-lemonis/profil/trainer/1278 Профиль в Transfermarkt]

Отрывок, характеризующий Лемонис, Такис

– Он давно уехал. Она была при смерти…
– Очень сожалею об ее болезни, – сказал князь Андрей. – Он холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся.
– Но господин Курагин, стало быть, не удостоил своей руки графиню Ростову? – сказал князь Андрей. Он фыркнул носом несколько раз.
– Он не мог жениться, потому что он был женат, – сказал Пьер.
Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца.
– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.


В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.