Чемпионат Греции по футболу 1979/1980

Чемпионат Греции по футболу 1979/1980 Α΄ Εθνική 1979/1980
Подробности чемпионата
Время проведения	1979 год — 1980 год
Число участников	18
Призовые места
Чемпион	Олимпиакос (21-й раз)
Второе место	Арис Салоники
Третье место	Панатинаикос
Статистика чемпионата
Сыграно матчей	306
Бомбардир(ы)	Душан Баевич (AEK Афины)  (25 мячей)
← 1978/79 1980/81 →

Альфа Этники 1979/1980 (греч. Α΄ Εθνική 1979/1980) — 44-й сезон чемпионата Греции по футболу.

Клубы-участники

Клуб	Город
Олимпиакос	Пирей
Арис	Салоники
Панатинаикос	Афины
AEK	Афины
ПАОК	Салоники
ПАС	Янина
Этникос	Пирей
Ираклис	Салоники
Лариса	Лариса
Коринфос	Коринф
ОФИ	Ираклион
Докса	Драма
Панахаики	Патры
Кастория	Кастория
Паниониос	Неа Смирна
Кавала	Кавала
Аполлон Смирнис	Афины
Родос	Родос

Турнирная таблица

Место	Команда	И	В	Н	П	Голы	±	О	Примечания
1	Олимпиакос	34	20	7	7	49 − 21	+28	47	Первый раунд Кубка европейских чемпионов 1980/1981
2	Арис Салоники	34	19	9	6	46 − 20	+26	47	Первый раунд Кубка УЕФА 1980/81
3	Панатинаикос	34	15	15	4	38 − 24	+14	45
4	AEK Афины	34	18	9	7	64 − 39	+25	45
5	ПАОК	34	17	7	10	53 − 33	+20	41
6	ПАС Янина	34	14	9	11	50 − 44	+6	37
7	Этникос Пирей	34	13	10	11	44 − 31	+13	36
8	Ираклис	34	13	8	13	47 − 36	+11	34	Понижение в Бета Этники 1980/81
9	Лариса	34	13	8	13	33 − 44	−11	34
10	Коринфос	34	13	7	14	38 − 47	−9	33
11	ОФИ	34	11	10	13	38 − 45	−7	32
12	Докса Драма	34	9	11	14	31 − 41	−10	29
13	Панахаики	34	7	14	13	38 − 51	−13	28
14	Кастория	34	10	8	16	34 − 41	−7	28	Первый раунд Кубка кубков 1980/81
15	Паниониос	34	9	9	16	36 − 48	−12	27
16	Кавала	34	10	7	17	26 − 46	−20	27
17	Аполлон Смирнис	34	5	13	16	17 − 37	−20	23
18	Родос	34	5	9	20	26 − 60	−34	19	Вылет в Бета Этники 1980/81

И — игры, В — выигрыши, Н — ничьи, П — проигрыши, Голы — забитые и пропущенные голы, ± — разница голов, О — очки

Ссылки

• [www.rsssf.com/tablesg/grk80.html Чемпионат Греции на rsssf.com]

Отрывок, характеризующий Чемпионат Греции по футболу 1979/1980

Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.