Лесли, Роуз

Роуз Лесли
Rose Leslie
Роуз на ComicCon, 2014 год
Имя при рождении:	Роуз Элеанор Арбутнот Лесли
Дата рождения:	9 февраля 1987(1987-02-09) (37 лет)
Место рождения:	Абердин
Гражданство:	Великобритания Великобритания
Профессия:	актриса
Карьера:	2008 — наст. время
Направление:	драма, криминал, документальный

Ро́уз Элеанор Арбутнот-Ле́сли (англ. Rose Eleanor Arbuthnot-Leslie, род. 9 февраля 1987 года, Абердин, Шотландия) — британская актриса.

Биография

Родилась 9 февраля 1987 году в Абердине (Шотландия). При рождении получила полное имя Роуз Элеонор Арбутнот Лесли. Выросла в фамильном замке XV века Ликлихед в Абердиншире, будучи третьей из пяти детей Себастиана Арбутнота и Кандиды Мэри Лесли.

Она правнучка Саймона Фрейзера, 13-ого лорда Ловат, 2-й барон Ловат. Происходит из древнего шотландского клана Лесли, давшего миру немало военных, политических и государственных деятелей, в том числе в России. Семье Лесли принадлежит также фамильный замок XII века Уортхилл в графстве Абердин.

Посещала начальную школу в Рейне, затем училась в частной школе «Милфилд» (Сомерсет). В 2005-2008 годах обучалась на трёхгодичных актёрских курсах при престижной Лондонской театральной академии, по окончании которых получила диплом бакалавра искусств.

Карьера

Дебютировала в 2008 году в телевизионном фильме «Злоключения за границей».

Обладательница Шотландской премии БАФТА в номинации «Юные дарования», за роль в телевизионном фильме «Новый город» (2009). В 2010 году играла в пьесе «Бедлам» (Bedlam), которая с успехом шла в знаменитом лондонском театре «Глобус».

Следующей ступенью в её карьере стало участие в известном британском телесериале «Аббатство Даунтон», в котором она снялась в роли горничной Гвен (2010 и 2015 годы). В 2011 году была утверждена на роль «одичалой» Игритт в масштабном телепроекте канала НВО «Игра престолов». В 2012 году снялась в фильме «Сейчас самое время», главные роли в котором исполнили Дакота Фаннинг и Джереми Ирвин. В том же году снялась в одном эпизоде телесериала «Вера», в 2014 в телесериалах «Утопия» и «Замок Бландингс». С октября по ноябрь 2014 года снималась в мини-сериале «Большой пожар». Затем она снялась в главной роли в фильме ужасов «Медовый месяц», вместе с Гарри Тредэвэйем. В 2015 году появилась в двух эпизодах в телесериале «Лютер».

В 2015 году снялась в роли ведьмы в фильме режиссёра Брека Айснера «Последний охотник на ведьм». Партнёрами Роуз по съёмочной площадке стали Вин Дизель, Элайджа Вуд и Майкл Кейн. В 2016 году стало известно, что она появится в фильме «Записки из рая».

Специализируется на сценических поединках.

Личная жизнь

Прожив во Франции 3 года, Лесли свободно говорит по-французски. Работая актрисой, она проживала в Баттерси, Лондон, а после переехала в Северный Лондон.

Увлекается скалолазанием, бегом, кулинарией, горнолыжным спортом, стрельбой из лука и теннисом.

С 2012 года встречается с партнером по телесериалу «Игра престолов» Китом Харингтоном. Пара подтвердила свои отношения в 2016 году.

Фильмография

Год		Русское название	Оригинальное название	Роль
2008	с	Злоключения за границей	Banged Up Abroad	Ким
2009	тф	Новый город	New Town	Риан
2010—2015	с	Аббатство Даунтон	Downton Abbey	Гвен Доусон
2011	с	Преступления прошлого	Case Histories	Лора Вайр
2012	с	Вера	Vera	Лена Холгейт
2012	ф	Сейчас самое время	Now Is Good	Фиона
2012—2014	с	Игра престолов	Game of Thrones	Игритт
2014	ф	Медовый месяц	Honeymoon	Биа
2014	с	Замок Бландингс	Blandings	Ниагара Дональдсон
2014	с	Утопия	Utopia	юная Милнер
2014	с	Большой пожар	The Great Fire	Сара
2015	с	Лютер	Luther	Эмма Лейн
2015	ф	Последний охотник на ведьм	The Last Witch Hunter	Хлоя
2016	ф	Записки из рая	Sticky Notes	Афина
2016	ф	Морган	Morgan	Эми

Награды и номинации

Награды и номинации
Год	Награда	Категория	Фильм или сериал	Результат	Примечания
2009	BAFTA Scotland	Новый талант	Новый город	Победа
2014	Премия Гильдии киноактёров США	Лучший актёрский состав в драматическом сериале	Игра престолов	Номинация

Ссылки

• Роуз Лесли (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Лесли, Роуз

Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.