Мандельштам, Михаил Львович

Михаил Львович Мандельштам
Гражданство:	Россия Россия → Франция
Образование:	юридический факультет СПбГУ
Партия:	Конституционно-демократическая партия (1906—1917)
Род деятельности:	адвокат

Михаи́л Льво́вич (Моисе́й Ле́йбович) Мандельшта́м (1866, Казань — 5 февраля 1939, Москва) — российский адвокат, писатель, участник революционного движения.

Биография

Родился в Казани (по другим данным, в Кролевце Черниговской губернии) в семье детского врача Лейба Беровича (Льва Борисовича) Мандельштама (1838, Ново-Жагоры, Ковенская губерния — 1901, Казань), приват-доцента детских болезней Казанского университета и казанского губернского врачебного инспектора. В 1883 году поступил на юридический факультет Императорского Санкт-Петербургского университета, в котором познакомился с А. И. Ульяновым. За участие в «добролюбовской» демонстрации был исключён из университета и в 1886 году выслан в Казань.

Начал руководить кружками студентов. В 1887 году сдал экстерном экзамены в Казанском университете и получил диплом со званием кандидата прав, но после студенческой сходки того же года был выслан в Симбирск с запрещением проживать в университетских городах. Начиная с зимы 1888—1889 годов, начал нелегально приезжать в Казань и руководить деятельностью кружков, преподавал в них политэкономию и знакомил слушателей, среди которых были Владимир Ульянов и Александр Стопани, с работами Карла Маркса. В 1887 г., в Симбирске стал помощником присяжного поверенного, где практиковал до 1890 г. Затем, вернулся в Казань, где продолжил заниматься адвокатурой до 1903 г., а затем переехал в Москву. В 1891 году стал магистрантом политической экономии университета.

Депутат городской Думы, член юридической комиссии при городской управе, член попечительского совета Дома трудолюбия, руководитель Общества изящных искусств.

В 1902 году стал присяжным поверенным, с 1903 практиковал в Москве.

В октябре 1905 года стал членом ЦК конституционно-демократической партии.

Известен защитой обвиняемых по политическим делам. Выступал адвокатом Н. Э. Баумана, Г. А. Гершуни. 5 апреля 1905 года на процессе члена Боевой организации эсеров И. П. Каляева в Особом присутствии Правительствующего сената Мандельштам заявил о том, что «правительство само толкает людей на террор», ибо своим деспотизмом и жестокостью разжигает в стране «всеобщее недовольство». Вместе с ним И. П. Каляева защищал адвокат В. А. Жданов. После 1917 года покинул Россию, жил в Париже, с 1922 года в Берлине, потом снова вернулся в Париж.

7 мая 1928 года был принят в Московскую губернскую коллегию защитников по рекомендациям Н. Н. Крестинского, П. Н. Малянтовича и Н. Д. Соколова.

9 июня 1938 года в возрасте 73 лет был арестован и 5 февраля 1939 года умер в Бутырской тюрьме «от упадка сердечной деятельности». 19 февраля 1939 был исключён из Московской областной коллегии адвокатов посмертно.

18 июня 1990 года постановлением Прокуратуры СССР дело в отношении Мандельштама было прекращено «за отсутствием в его действиях состава преступления».

Семья

Был женат на актрисе Ольге Александровне Голубевой.

Его сестра, оперная певица Евгения Львовна Мандельштам (по сцене Львова; 1869 — 15 апреля 1919) — в 1892—1900 годах жена правоведа Габриэля Шершеневича и мать поэта Вадима Шершеневича.

Публикации

• Интеллигенция как категория капиталистического строя. — Казань, 1890.
• Защитник. Н. Э. Бауман. (По воспоминаниям его защитника). // Былое. — М.; Л., 1926. — № 1. -С.110.
• 1905 год в политических процессах. Записки защитника. М., 1931.

Литература

• Троицкий Н. А. Судьбы российских адвокатов (М. Л. Мандельштам). // Общественная мысль, политические движения и партии в России XIX—XX вв. — Брянск, 1996.
• Троицкий Н. А. Адвокатура в России и политические процессы 1866—1904 гг. — Тула, 2000. — С. 124—126.
• Троицкий Н. А. [www.sgu.ru/files/nodes/9871/10.pdf Судьбы российских адвокатов: биографические очерки и характеристики.] — Саратов, 2003. — С. 128—132.
• Троицкий Н. А. Корифеи российской адвокатуры. — М., 2006. — С. 385—392.

Отрывок, характеризующий Мандельштам, Михаил Львович

– Третье, – не слушая его, продолжал Пьер, – вы никогда ни слова не должны говорить о том, что было между вами и графиней. Этого, я знаю, я не могу запретить вам, но ежели в вас есть искра совести… – Пьер несколько раз молча прошел по комнате. Анатоль сидел у стола и нахмурившись кусал себе губы.
– Вы не можете не понять наконец, что кроме вашего удовольствия есть счастье, спокойствие других людей, что вы губите целую жизнь из того, что вам хочется веселиться. Забавляйтесь с женщинами подобными моей супруге – с этими вы в своем праве, они знают, чего вы хотите от них. Они вооружены против вас тем же опытом разврата; но обещать девушке жениться на ней… обмануть, украсть… Как вы не понимаете, что это так же подло, как прибить старика или ребенка!…
Пьер замолчал и взглянул на Анатоля уже не гневным, но вопросительным взглядом.
– Этого я не знаю. А? – сказал Анатоль, ободряясь по мере того, как Пьер преодолевал свой гнев. – Этого я не знаю и знать не хочу, – сказал он, не глядя на Пьера и с легким дрожанием нижней челюсти, – но вы сказали мне такие слова: подло и тому подобное, которые я comme un homme d'honneur [как честный человек] никому не позволю.
Пьер с удивлением посмотрел на него, не в силах понять, чего ему было нужно.
– Хотя это и было с глазу на глаз, – продолжал Анатоль, – но я не могу…
– Что ж, вам нужно удовлетворение? – насмешливо сказал Пьер.
– По крайней мере вы можете взять назад свои слова. А? Ежели вы хотите, чтоб я исполнил ваши желанья. А?
– Беру, беру назад, – проговорил Пьер и прошу вас извинить меня. Пьер взглянул невольно на оторванную пуговицу. – И денег, ежели вам нужно на дорогу. – Анатоль улыбнулся.
Это выражение робкой и подлой улыбки, знакомой ему по жене, взорвало Пьера.
– О, подлая, бессердечная порода! – проговорил он и вышел из комнаты.
На другой день Анатоль уехал в Петербург.


Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья – об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но всё таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи.
Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит скрыть всё дело и восстановить репутацию Ростовой.
Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю.
Князь Николай Андреич знал через m lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына.
Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.